–Нашла, кому верить,– фыркнула Лидия Николаевна.– Сидим теперь тут… у черта на куличках.
–А я тебя, Лидка, с собой на аркане не тянула,– в тон ей ответила баба Глаша.– Могла и отказаться.
–Отказаться!– Раздраженным жестом Лидия Николаевна поправила очки.– Как вас таких оставить без присмотра?
–Баба Глаша, как вы себя чувствуете?– Арина всмотрелась в ее лицо, но следов смертельного недуга, слава богу, не нашла.
–Нормально. Ты же видишь, какая ко мне сиделка пожаловала! Хуже Ирки будет, честное слово. Сама-то ты как? Что чувствуешь?– В ее голосе Арине послышалась тщательно скрываемая тревога.
Она не знала, что ответить на этот несложный, в общем-то, вопрос. Ей казалось, что она не чувствует ровным счетом ничего. Но этого, наверное, не может быть.
–Я ничего не чувствую,– сказала она наконец.
–Это как раз и не удивительно,– прокомментировала Лидия Николаевна.– После такого-то.
–Какого – такого?– Ни на один свой вопрос Арина так и не получила исчерпывающего ответа. И баба Глаша, и ее сестра разговаривали с ней как с очень больным ребенком. Больным, возможно, не только физически, но и душевно.
–Ты ведь взяла то, что он так хотел отдать,– сказала баба Глаша твердо.– Дала согласие-то?
–Согласие дала, а вот забрала ли…
–Ясное дело, забрала!– снова вмешалась в разговор Лидия Николаевна.
–Да, все как тогда,– кивнула, соглашаясь, баба Глаша.
–Нет, сейчас хуже. Сейчас вообще все по-другому. Сколько тебе повторять!– Лидия Николаевна злилась, а Арина все никак не могла понять причину ее злости.
–Расскажите мне все по порядку,– попросила она.
–По порядку?– переспросила баба Глаша.– Да я и не знаю, какой тут порядок, в таких-то делах.
–Он пришел к Глаше,– заговорила Лидия Николаевна.– Пришел и сказал, что тебе скоро может понадобиться помощь.
–Как пришел?
–Во сне. А может, и не во сне.– Баба Глаша пожала плечами.– Телевизор я смотрела, задремала. Открываю глаза, а он на стуле сидит.
–Он не мог ходить.– Арина вспомнила кресло, которое перемещалось и поворачивалось, словно само собой.
–Он многое мог. Мог в доме оставаться и в то же время по городу гулять.
–Это его я видела тогда, в грозу?
–Не знаю, может, и его. Я не видела. Ко мне он уже позже заглянул. У меня как раз Лидка была.
–Вы приехали к бабе Глаше?– спросила Арина.
–Ей было плохо.– Лидия Николаевна сдернула с носа очки.– А когда человеку так плохо, рядом должны находиться самые близкие.
–И он тоже пришел,– вздохнула баба Глаша.
–Он не близкий. Он вообще не человек.
–Потому что ведьмак?– Арина посмотрела на свои руки. Ногти на пальцах были обломаны, а на больших и указательных сорваны с мясом, на левой ладони алел свежий шрам. Но особой боли она не чувствовала.
–И поэтому тоже,– хмуро продолжила Лидия Николаевна.
–Значит, я теперь тоже не человек?
–С тобой еще ничего не ясно.
–Да как же не ясно!– возмутилась баба Глаша.– Это же Аринка! Она же мне как дитя родное!
Лидия Николаевна ничего не ответила, отвернулась. Похоже, характер у нее сложный, ее бывшим ученикам можно было только посочувствовать.
–Не думай про это,– сказала баба Глаша успокаивающе.– В тебе я черноты не вижу.
–Ты ее и в нем видеть не хотела,– бросила через плечо Лидия Николаевна.
–И сейчас не хочу. Уже за то, что девочку не бросил на растерзание.
–Не бросил? А из-за кого она здесь, как думаешь?
–А где я, кстати?– тут же спросила Арина.
Комната, в которой она лежала, казалась ей незнакомой.
–Ты в сторожке,– ответила баба Глаша.
–В какой сторожке?
–В егосторожке. Той, что на болоте.
–Значит, это не легенда? Есть сторожка?
–Не знаю я ничего про легенды.– Баба Глаша разгладила кисти на шали.– А сторожка – вот она.
–А пожар? Торфяники больше не горят?
–Ну как не горят… Догорают.
Арина принюхалась, но запаха дыма не почувствовала. Сказать по правде, она не чувствовала вообще никаких запахов. Воздух в сторожке казался стерильным.
–И как вы меня сюда затащили?– Арина посмотрела сначала на старшую сестру, потом на младшую. Представить, что они несли ее через болото, никак не получалось.
Старушки переглянулись, словно совещаясь о чем-то.
–Ты сама зашла,– сказала наконец Лидия Николаевна.
–Сама?!
–Не помнишь?– спросила баба Глаша с жалостью.
Арина не помнила. Последним ее воспоминанием была открывающаяся дверь и темный силуэт на пороге. Значит, она увидела кого-то из них.
–Мы нашли тебя на полу в сенях.– Баба Глаша снова бросила быстрый взгляд на сестру. Та молча кивнула, подтверждая ее слова.– Всю израненную, в крови. Он сказал, тебя нужно спрятать, защитить.
–Он тоже был там?
–Только его тело. Отмучился он, Арина.
–Отмучился!– снова хмыкнула Лидия Николаевна.– А теперь пусть остальные мучаются. Очень по-мужски.
–И я сама сюда пришла? Своими ногами?
–Да, мы с Лидкой тебя поддерживали. Не без того. Сами-то мы уже давно не амазонки, чтобы по болотам скакать.
–А как вы нашли дорогу сюда? Я слышала, эту сторожку многие искали.
–Мы бы не нашли, если бы он не оставил нам провожатого,– улыбнулась баба Глаша.
–Какого провожатого?
–А того, что под твоей кроватью все это время валяется, сторожит.
Точно в ответ на ее слова под кроватью послышалась возня, и через мгновение в ладонь Арины ткнулась черная лобастая голова.
–Блэк?!– сказала девушка радостно и удивленно одновременно.– Как ты?
Пес тихо рыкнул, обнажая внушительные клыки и черные десны. Выглядел он отлично, словно и не было в его жизни смертельных ранений, словно не его полумертвое тело Арина принесла в дом Сказочника, чтобы тот сделал хоть что-нибудь, хоть как-то облегчил страдания собаки.
Значит, все-таки помог, вытащил Блэка с того света. Значит, было в нем еще от человека: и жалость, и сострадание. Права баба Глаша.
Черная шерсть пса блестела, стелилась под рукой гладким шелком, под шкурой бугрились мышцы. Так сколько же ему на самом деле лет?
–Он просил передать, что пес теперь твой.– Баба Глаша смотрела на Блэка с опаской и одновременно с уважением.– Сказал, что он станет тебя защищать, порвет за тебя любого врага.
–Ничего удивительного, при таких-то зубищах!– встряла Лидия Николаевна.– Это же не пес, а форменный волк.
Блэк посмотрел на нее с мягким укором, вздохнул и улегся возле кровати, прижавшись черным боком к ногам бабы Глаши.
–Вот он нас по болоту и провел,– сказала старушка, отодвигаясь от пса.
–По горящему болоту ночью?! Вы же сами говорили, что это смертельно опасно.
–Смертельно опасно это для тех, кто не знает дороги, а он,– она кивнула на Блэка,– знает! Чутье у него звериное, Аринка.
–Баба Глаша,– сказала она после небольшой паузы,– а вы никого не видели?
–Где?
–У дома Сказочника.
–Никого,– ответила за сестру Лидия Николаевна.– Подобрали тебя, бедолагу, и пошуровали на болото.
–Он так велел,– поддакнула баба Глаша.– Сказал, только в сторожке тебе сейчас будет безопасно, мол, сиди на болоте, пока время не придет возвращаться.
–А когда оно придет, это время?
–А вот этого, милочка, он нам не сообщил. Забыл, наверное,– сказала Лидия Николаевна, даже не пытаясь скрыть раздражение.
–Ты поймешь, когда придет время.– Баба Глаша ободряюще улыбнулась.
–Он так сказал?
–Так должно быть. Скажи-ка лучше, кто тебя так?– Она посмотрела на Аринин бок, словно могла видеть сквозь тонкую ткань.– На тебе не было живого места…– Голос бабы Глаши вдруг дрогнул, лицо сморщилось, как будто она из последних сил старалась не расплакаться.– Что это за ирод такой?
–Она с нами, Глаша,– сказала Лидия Николаевна неожиданно мягко и зачем-то поправила одеяло на Арининых ногах.– Видишь, пес ее защищает.
–С нами…– Баба Глаша кивнула.– Я уж думала, ей не вырваться, не одолеть все это.
–У нее теперь его сила. Она теперь и не такое одолеет.
–Да, если…– Старшая сестра замолчала.
–Если – что?– Из этого странного разговора Арина ровным счетом ничего не поняла.
–Если не будешь делать глупостей,– улыбнулась баба Глаша.
Улыбка получилась какая-то неуверенная, неискренняя. Зато про того, кто на Арину напал, они больше не расспрашивали. И это было хорошо, потому что рассказать правду она бы им все равно не смогла. И то, что они тут, на болоте, тоже хорошо. Здесь Серый Волк ее никогда не найдет, а когда придет время свидеться, она придумает, что ему противопоставить. Если, конечно, Сказочник не соврал, если хотя бы десятая часть той силы, которой он владел, досталась ей. Арина закрыла глаза, прислушиваясь к себе.
Ничего особенного. Нет даже привычных ощущений. Внутри, и в голове, и в теле,– пустота. А где-то на границе восприятия едва различимый, но неуклонно возрастающий гул, похожий на рев прибоя. Там, на невидимой, далекой границе, в этот самый момент сталкивались два мира, там шла война. Что это за миры и что за война, Арина не знала, но на душе вдруг стало неспокойно, а потом левую ладонь вдруг пронзила острая боль, как будто кто-то невидимый воткнул в нее раскаленную спицу. Арина закричала, забилась, пытаясь избавиться от этого незримого мучителя, прорвавшегося-таки в ее маленький мир.
Ее крик потонул в грозном рыке. Блэк вскочил на ноги, шерсть на его загривке встала дыбом, с клыков срывались клочья пены. Баба Глаша отшатнулась, едва не опрокинув табурет, схватила за руку онемевшую Лидию Николаевну, зашептала что-то одними губами.
Все это Арина видела как в замедленной киносъемке, задыхаясь от нестерпимой боли, желая умереть вот прямо сейчас. А потом все ускорилось, изменилось. Блэк яростно, всем телом взвился вверх, налетел на что-то невидимое, отлетел к противоположной стене, вскочил на лапы и снова бросился вперед. Боль отступила, когда враз успокоившийся Блэк положил косматую голову Арине на грудь, заглянул в глаза, будто спрашивая: ну как ты, хозяйка? На дне его черных глаз догорали и гасли красные сполохи.