Второе… А чего это у моего фамильяра глазки забегали?
— Так значит, ты не выяснила? — наклонив голову на бок, голубь меланхолично начал раскачивать люстру. — Ну, тогда попрощайся, Нина Резак. За неисполнение договора ты…
Тут, резким движением мой фамильяр схватил оппонента за хвост, и не успела я оглянуться, как просто его проглотил… Просто взял и проглотил…
— Ты что натворил-то? — с ужасом глядя на своего неповоротливого пернатого, прошептала я.
В ответ он выпятил вперёд толстую грудь.
— Никто не смеет обижать мою Нинку! Никто! — потом подумал и добавил: — Ну, за исключением меня, конечно… А этих курлатых я на завтрак всегда ел!!!
Я обалдело стояла посреди кухни, не зная, как реагировать на подобное зверство. С кем я живу???
— Каркуш… — осторожно позвала я, — а ты не знаешь, случайно, от чего умерла Нината?
— Так, мне пора! — тут же засобирался он.
Но я уже вооружилась веником и грозно ткнула в него.
— Так, а ну, говори всё, что знаешь! Я что, живу в одном доме с убийцей?!
— Ты ещё птичку пожалей!
— И пожалею! Как ты мог его сожрать?!
— А то, что он собирался тебя развеять — это ерунда, да? — рассердился он. — Эти гады часто с силой портальной рождаются и развлекаются, отправляя людей между мирами шастать! Он бы тебя вмиг отправил к праотцам! Хочется? А обо мне ты подумала, а о Крэге?
Я поджала губы.
— Каркуш, что произошло с Нинатой?
— Да не я это, ясно?! — он злобно отпихнул от себя веник. — Она знаешь, какая гадина была? На неё полкоролевства зуб точило, она даже меня, своего фамильяра, на голодном пайке держала. И когда её вызвали во дворец, то сама приняла яд, потому что знала, что её здесь ждёт неминуемая казнь. Ведь она не могла варить нормальную косметику — через время всегда побочка какая-нибудь вылезала. Ее бы либо сожгли, либо голову бы отрубили. А у тебя всё получается!
— И ты знал, что она приняла яд?
Он насупился.
— Да, я знал. И не стал её останавливать. Ты считаешь, это я виноват в её смерти?!
Я вздохнула. А я не знаю. Не знаю, как бы я поступила на его месте.
— Поэтому ты мне помогал? — задала последний вопрос.
Ведь это и вправду было так. Ворон сразу знал, что я — подселенка. И при этом пришёл ко мне. Ругался, оскорблял, но по факту — всегда помогал.
— Обещай, что не будешь от меня ничего скрывать, — хмуро попросила я.
Он посмотрел на меня исподлобья, но всё же буркнул:
— Обещаю. И защищать буду. И тебя… И хахаля твоего, и всех, кого нарожаете, — он трагически вздохнул, — тоже буду… Даже если перья будут драть. Клянусь…
И я поняла — не врёт.
Тут хлопнула входная дверь, и через пару минут в кухню вошёл светящийся, как начищенный пятак, некромант.
— Смотри, — потряс он какой-то бумажкой с красной печатью, — я сделал.
— Что сделал?
— Как что?! — возмутился он. — То, что ты и просила. Свидетельство о браке.
У меня из рук выпал веник.
— В смысле, свидетельство?! А свадьба? А торт, а платье?!
— А зачем? — не понял он.
Я медленно подняла с пола веник, на который мужчина покосился с опаской.
— Зачем? Зачем?! Да ты издеваешься!!! — рявкнула я.
— О-о-о… Я пошёл, — мимо нас, еле переставляя ноги от крайней степени обжорства, прошёл Каркуш, — обоснуюсь, на чердаке, пожалуй. Или нет, лучше полечу погостить у родственников. Да, так верней будет! Как у вас медовый месяц закончится, вы ко мне Брайна отправьте…
С этими словами он вышел за дверь, а у меня из рук повторно выпал веник.
— К-какой ещё медовый месяц? Не надо! Я не хочу! Я даже целоваться не умею!
Мужчина расплылся в хищной улыбке.
— Я тебя научу…