– Прости, – произнес он. – Неужели так и есть? Ну ладно. Честное слово, если тебе этого так хочется, я даже признаю, что Эн или Эм великий писатель, но в глубине души…
– Вот оно. Видишь?
– И если в последней части своего обвинения ты имела в виду некоторые подарки, которые буквально швырнула мне в лицо…
– Доверь мужчине, – ледяным тоном заявила Франсин, – вести разговор, и он сразу перейдет на личности. Вы вечно так делаете, а затем обвиняете в этом нас. – Она умолкла. – Нет, на самом деле мне все равно! – воскликнула она другим тоном. – Но ты же не замечаешь ничего, Крис, ты двигаешься по накатанной колее и ничего вокруг не замечаешь! Взять хотя бы… Дженни.
Зловещая тема всплыла вновь, они никак не могли от нее отделаться. Франсин заговорила фамильярным тоном:
– Сомневаюсь, что ты вообще заметил, как она подбивала к тебе клинья, я права?
– Чепуха.
– Да еще как подбивала! – выкрикнула Франсин, распаляясь.
Он откинулся на спинку стула и уставился на нее. У него в голове, пусть медленно, забрезжил какой-то свет, а вместе с ним накатила бурная волна счастья. Они поглядели друг на друга, и каждый знал, что другой знает.
– Вот если бы мне удалось убедить тебя, – произнес он, – что я именно тот мужчина мечты, какого видят во мне, по твоему мнению, все остальные женщины. Дженни? Это просто невозможно! Я никогда…
– Не думал об этом? Так и бедный старина Харви Рейберн не думал, весь такой добропорядочный, пока она не взяла его в оборот во время долгого морского вояжа. Крис, она действительно была ходячим ужасом. И она делала все это в основном для собственного развлечения. Больше всего меня выводит из себя то, что я не понимаю, как она это делала и откуда у нее такое мастерство. Но она совершенно точно подбивала к тебе клинья.
– Надеюсь, ты же не думаешь, что я… Начнем с того, что она была женой Рода…
– Женой твоего кузена. Да. И тебе бы в голову не пришло крутить любовь с женой кого-то из друзей, не так ли? На самом деле от подобной идеи тебя коробит, правда?
– Честно говоря, да, – признался он, сохраняя, как он надеялся, достоинство. – Жены друзей… они… черт, я хочу сказать…
– «Не предмет вожделения», – подытожила Франсин. – О Крис, какой же ты старомодный!
– Очень любопытно, – холодно проговорил он. – Подозреваю, что в России…
– Вот только не надо ничего говорить о России!
– Я просто хотел заметить, что…
– Разве ты не понимаешь, Крис, – настаивала она с совершенной искренностью, – что заключенная здесь моральная проблема не меняется, будь женщина женой твоего друга или женой какого-то незнакомца? Ты не стал бы крутить любовь с женой Рода, но тебя не терзала бы совесть – нет, только не тебя! – если бы ты закрутил роман с женой какого-нибудь несчастного, который зарабатывает, может, пару фунтов в неделю и вынужден весь день проводить на фабрике, тогда как у тебя полно свободного времени…
– Минутку! – озадаченно произнес он. – Насколько я помню, я никогда ни полслова не говорил о том, что мотаюсь по стране в поисках чужих жен. Угроза семейному благополучию от меня нулевая. Но ты не объяснишь мне, как так получается, что, какого бы предмета ни касался наш разговор, ты неизменно сводишь все к его политическим и экономическим аспектам? Могу поклясться, что и ты, и весь мир, и даже сам дьявол, похоже, свихнулись на политике…
– В самом деле, – заметила Франсин с милой запальчивостью. – Должно быть, так приятно, должно быть, так радостно сидеть на вершине своего олимпа и наблюдать, как внизу копошатся все эти мелкие идиоты. Я пыталась объяснить, и как можно проще, что именно твои затасканные, глупые моральные принципы и предрассудки превратили эту страну в черт знает что…
– Ладно, по-твоему, будет лучше, если я закручу роман и с женой моего друга, и с женой работника с фабрики? Как думаешь, мы тогда станем счастливее?
– Господи, Крис Кент, бывают моменты, когда мне хочется тебя прибить! Иди и крути любовь с кем пожелаешь! Ты…
– Именно это я и пытаюсь сделать. Только…
– Кхе-кхе, – произнес доктор Фелл.
Они умолкли. Великанский силуэт нависал над столом: доктор Фелл, лучась благодушием, следил за их перепалкой с опасливым любопытством и каждый раз поворачивал голову, словно провожая глазами мяч на теннисном турнире. И вот теперь он кашлянул, прочищая горло. Франсин, охваченная холодной яростью, приложила к губам платочек, но затем просто расхохоталась.
– Вот так-то лучше, – обрадовался доктор Фелл. – Хе-хе-хе. Не люблю перебивать людей, однако же официант последние пять минут курсирует рядом с вашим столиком с тележкой закусок, но никак не может улучить момент, чтобы спросить: «Сардинки?» – из опасения, что кто-нибудь примет это на свой счет.
– Этот упрямый осел… – начала Франсин.
– Тут у меня ни малейших сомнений, мисс, – бодро заверил доктор Фелл. – На самом деле это очень хороший знак. Женщина, не считающая своего мужа упрямым ослом, уже начинает брать над ним верх, а вот это как раз плохо. Но я прошу прощения, у меня нет желания затевать спор о равноправии или неравноправии в браке. Как сказал бы о занятиях любовью француз: «Никогда раньше рыбы!» Однако, если я могу внести свое предложение, вам бы лучше пожениться: тогда у вас отпадет необходимость все время быть настороже и вы начнете наслаждаться обществом друг друга.
– Дженни вот вышла замуж, – заметила Франсин.
– Только не сейчас, – вставил доктор Фелл неожиданно властным тоном. – Не будем об этом… в данный момент.
На время ужина они словно сняли с себя доспехи или хотя бы ослабили их, а лицо доктора становилось все краснее и краснее, и его смешки – все громче по мере опустошения бутылок. Но какими бы уморительными ни были его анекдоты, какими бы головокружительными – парадоксы, оставлявшие у слушателей впечатление, будто они только что прокатились на особенно быстрых американских горках, приняв предварительно порошки Зейдлица[18], все они сводились к одному – раскрепостить этих двоих. Кент только гораздо позже оценил изумительные дипломатические способности доктора Фелла. И лишь когда они вдоволь наговорились обо всем, уже за бренди, мрачная тема всплыла снова.
– Харви должен был слышать ту историю… – начала Франсин.
Доктор Фелл стряхнул пепел со своей сигары и заморгал, покосившись на нее.
– Да. Вот теперь пора, – подтвердил он. – Мисс Форбс, что вы думаете об этом деле в целом?
– Что ж, могу сказать. Идея в том, что все это натворил кто-то из своих, – спокойно ответила она. – Тот, с кем вы давным-давно знакомы, но кто, однако же, слетел с катушек. Впрочем, не могу сказать, что это меня пугает. Мне кажется, все уже закончилось.
– Почему?
– Потому что на этот раз кочергу не забрали. – Она глубоко затянулась сигаретой и продолжила таким же размеренным тоном: – Кочерга не осталась бы в стопке полотенец, если бы кто-то собирался и дальше ее использовать. Конечно, если только… ну, если только кто-то не вошел в раж и жаждет еще крови. Однако я не стану утверждать наверняка. Я некоторое время назад пыталась сказать Крису, что` думаю по этому поводу.
Она погрузилась в свои мысли.
– Некоторые люди, вероятно, относились к Дженни и к тому, как она себя ведет, довольно легко. Я, например. Да и большинство тоже. Но кто-то один из многих не смог так просто с этим смириться. Я часто задавалась вопросом, что думает о ней Род. О, она-то вертела им как хотела, а эта ее показная преданность ему – просто прекрасно. Знаете, все было проделано настолько мастерски, что ходили слухи – и многие тогда верили, – что Род женился на Дженни из-за ее денег.
У доктора Фелла едва не съехало с носа пенсне, и он с присвистом выдохнул. А затем попросил:
– Повторите, пожалуйста.
– Это правда! Об этом все говорили в наших кругах в Южной Африке, и сэр Гайлс Гэй тотчас же начал подтрунивать из-за этого над Родом (разумеется, беззлобно), когда мы приехали к нему в гости, так что эта версия распространилась весьма широко и в весьма искаженном виде. Рода это сильно задевало, хотя он просто никогда не говорил об этом и даже не трудился опровергать. Однако, мне кажется, некоторые, и даже в нашем узком кругу, в это верили.
– А она была богата?
– Во всяком случае, отнюдь не бедна. Так мне кажется.
– Откуда средства?
– От ее родителей, мы считали, хотя обычно фермы в каменистом вельде не приносят дохода… но потом был еще ее портновский бизнес, должно быть весьма прибыльный. У нее был потрясающий вкус в одежде, не стоит сбрасывать это со счетов.
– Но почему вас так интересуют именно эти сплетни? – спросил Кент.
– Да потому, что это самый что ни на есть мотив для убийства вашего кузена Рода, – простонал доктор Фелл. – О господи, какой же я был простофиля! Какой непостижимый идиот! И ведь не было ни малейшего намека… – Он прижал к вискам стиснутые кулаки. – Понимаете, первое убийство из числа тех, которые никак не вписываются ни в одну логическую схему. В нем не было понятного смысла, в нем не было даже понятного безумия. Но Родни, женившийся на женщине из-за денег, – вот это убийственно рациональное объяснение.
– Как это? Если вам что-то известно… – поторапливала Франсин, ее бледная кожа порозовела от вина, она стала более раскованной, и Кенту показалось, что он еще никогда не видел ее такой красивой, – если вам что-то известно или вы о чем-то догадываетесь, может быть, скажете нам? Это не простое любопытство. Это чтобы изгнать бесов.
– Да, требование справедливое, – подхватил Кент.
Прошло немного времени, прежде чем доктор Фелл ответил.
– Нет! – проревел он. – Нет, клянусь храмом Элевсина! И есть одна важная причина, почему я не сделаю этого. Мне кажется (заметьте, я сказал «кажется»), я знаю всего лишь половину дела; если повезет, я, возможно, сумею выяснить вторую половину. Но сохраняется немалая вероятность, на которой я балансирую в данный момент, что объяснение будет диаметрально противоположным – именно по этой причине я не решился выложить все даже Хэдли. А у него имеется кое-какая свежая информация. Не хочу возбуждать в вас надежду и усыплять вашу бдительность на случай…