– Я бы не удивился, – прокомментировал он, – если бы последнее замечание оказалось ближе к истине, чем все, что мы слышали до сих пор.
– И это значит? – уточнил Кент.
– Это значит, что мы с Хэдли пытаемся разработать план кампании. Завтра мы отправляемся обратно в Нортфилд, и мы… гм… ладно, и мы собираемся просить всех вас поехать туда вместе с нами. Прежде всего, меня интересует дом сэра Гайлса Гэя. Второе, я хочу навестить в тюрьме мистера Ричи Беллоуза, главным образом, чтобы выяснить, что же именно он должен был увидеть.
– Должен был увидеть?
– Да. Разве это не очевидно? – спросил доктор Фелл, широко открывая глаза. – Мне кажется, мисс Форбс, в одном утверждении вы совершенно правы. Нужен был свидетель, который увидит, как наша фигура в униформе движется по коридору. Как вам предположение, что выбор пал на Ричи Беллоуза не случайно?
– Погодите, – запротестовал Кент, – я что-то не поспеваю за вами. Что значит «не случайно»? Убийца же не мог знать, что деревенский выпивоха так кстати забредет в дом именно в ночь убийства.
– О, еще как мог, – возразил доктор Фелл, – если деревенского выпивоху позвали намеренно.
Несколько секунд он усиленно сопел, прикрыв глаза, а затем продолжил несколько отстраненным тоном:
– Очень хорошо, я вам дам подсказку, посмотрим, что вы сможете из нее вывести. По моему мнению, недостаточно внимания было уделено первому убийству. Прежде всего ответьте на вопрос: кто-нибудь из вашей компании был знаком с Беллоузом до того, как он оказался в доме той ночью?
– Нет, на самом деле нельзя сказать, что мы были с ним знакомы, – ответила Франсин. – Наш гостеприимный хозяин однажды вечером пригласил его в первую неделю нашего пребывания в качестве фокусника, чтобы он продемонстрировал нам свои способности. Перед ним раскладывали колоду карт, а он потом называл по очереди все карты в том порядке, в каком увидел их. На столе перемешивали несколько дюжин предметов, и он после секундного взгляда на них восстанавливал прежний порядок – все в таком роде. Высокий такой, с глубоко посаженными глазами, очень приятная речь. Но с нами он разговаривал постольку-поскольку. А потом наш хозяин увел его в кухню и отправил домой, накачав виски. Мне кажется, со стороны сэра Гайлса это было довольно гнусно, ведь когда-то его дом принадлежал Беллоузам, как вы знаете. Именно поэтому, когда Род погиб, мы первым делом подумали…
Доктор Фелл покачал головой: его так и распирало от желания выложить свои доводы.
– А теперь обратите внимание на следующие подсказки! Я сегодня утром указывал Хэдли на важную роль Беллоуза в этом деле. Понимаете, его появление именно в ту ночь, когда совершилось жесточайшее убийство, оказалось слишком уж случайным. Сам он, несомненно, был мертвецки пьян и не способен ни на какие злодеяния. Его присутствие там могло быть простым совпадением, некой болезненной потугой на совпадение, вот только определенные факты опровергают это.
Первое (вы же помните), когда его обнаружили на диване в два часа ночи, у него в кармане оказался ключ от дома. Значит, либо кто-то дал ему ключ, либо же это его собственный старый ключ, но в любом случае из этого следует, что, покидая свое нынешнее жилище в самом начале того вечера, он намеревался отправиться в свой старый дом – и намеревался еще до того, как напился! Он же не голубь, которого влечет в родное гнездо неодолимый инстинкт.
Второе, он завершил свой вечер в пабе, наперекор сложившейся традиции выпив виски и прихватив с собой еще пинту. Не знаю, знакомы ли вы с обычаями деревенских пабов. Я, к моей радости, знаком. Пьют там пиво, потому что крепкие напитки слишком дороги. Виски же – просто роскошь, и держат его для каких-нибудь редких и неожиданных случаев. Беллоуз, как нам известно, почти всегда на мели, и обычно он пьет пиво, однако же в тот раз, когда у него в кармане лежал ключ от старого дома, он заказал виски. Похоже, что кто-то подкинул ему деньжат. Но с чего бы?
Третье, как вы помните, отпечатки пальцев Беллоуза действительно были найдены в комнате, где убили Родни Кента, – и это явно свидетельствует против него, – хотя Беллоуз решительно отрицает, что когда-либо заходил в эту комнату. Он по меньшей мере должен был заглянуть туда, поскольку отпечатки обнаружены вокруг выключателя. Вот только он этого не помнит.
Предположим, Беллоуза позвали или пригласили прийти в дом к определенному часу. Но для чего? Точно не для того, чтобы сделать из него козла отпущения. Если бы это было так, все обставили бы более правдоподобно. Кочерга, вместо того чтобы таинственным образом исчезнуть из дома, обнаружилась бы у него в руке. На нем были бы следы крови, а отпечатки пальцев оказались бы в куда более значимых местах, чем просто выключатель. Более того, настоящий убийца должен был знать – стоп, а задумался ли он об этом? – что у Беллоуза почти парализована левая рука и потому он не в состоянии задушить Родни Кента двумя руками, как это произошло.
Однако чем дальше я обдумывал все это, тем больше убеждался, что Беллоуза туда заманили. Если вкратце, он должен был стать свидетелем, и он им стал. Далеко не трезвым свидетелем – и он им стал. Нелюбопытным свидетелем – и он им стал. Свидетелем с фотографической памятью – и он им стал. Идеальным свидетелем умелого и жуткого удушения, заподозрить в котором должны были другого человека – а вот таким свидетелем он, увы, не стал. Он был слишком пьян. Что он мог бы увидеть, заглянув в комнату, где погиб Родни Кент? Иными словами, что лежит прямо на поверхности этого первого преступления, куда более зловещего, чем второе? Беллоуз увидел часть того, что должен был увидеть. Но было ли там что-то еще? Архонты Афин! Хотел бы я знать! И мы поедем в Суссекс, чтобы выяснить это.
Завершив речь этими несколько диковатыми восклицаниями, доктор Фелл вынул большой пестрый платок в красных тонах и утер им лоб, поглядывая на своих собеседников из-под складок ткани. Затем прибавил:
– Надеюсь, вы уловили суть моих рассуждений?
– Но если кто-то пригласил или заманил Беллоуза в старый дом, – пробормотал Кент, – то он и должен быть убийцей. Следовательно, Беллоуз должен знать, кто преступник?
Доктор Фелл убрал платок.
– Если бы все было вот так просто. Но боюсь, это не так. Беллоуз, понимаете ли, вряд ли принял бы плату за молчание, когда сам он оказался в опасности. Думаю, он об этом даже не подозревает, а если подозревает, то и хорошо, что он сидит в тюрьме, где ему ничто не угрожает. И как вы понимаете, я собираюсь выяснить, что именно он должен был увидеть в ночь на четырнадцатое января. Я намерен покопаться в подсознании, а копаясь в подсознании, как уверяет нас новейшая наука, неизбежно оживляешь кошмары. Не пропустить ли нам еще по глоточку бренди напоследок?
Их такси неспешно катило по Пикадилли, и цепи на колесах слабо позвякивали. Доктор Фелл, сделавшийся необычайно молчаливым, уже распрощался и ушел, и Кент велел водителю свернуть там, где он сочтет нужным. В салоне автомобиля было вполне тепло и оттого уютно. Внутрь заглядывали бледные фонари, улицу развезло от слякоти, но машина вскоре свернула под высокие сумрачные своды Гайд-парка, и за окном потянулись запорошенные лужайки и голые деревья под снежными шапками. Франсин, меховой кокон, увенчанный пушистым облачком светлых волос, прислонилась к плечу Криса, глядя прямо перед собой. Только он опустил руку на ее прохладные пальцы, как она заговорила:
– Крис, знаешь, кого он подозревает?
– Кого… – На мгновение Кент был сбит с толку – настолько неуместно это прозвучало в такой момент. Хотя она сжала его руку, но лица к нему не повернула. – Не знаю, – честно ответил он. – Харви Рейберн, похоже, сошел с дистанции, а мое многоступенчатое обвинение против Хардвика, вынужден признать, было чистой фантазией. Больше мне никто на ум не приходит.
– Он подозревает Мелитту Рипер.
Это было настолько неожиданно и оглушительно, что он выпустил ее руку. До сих пор он видел только кончик ее носа, но теперь она зашевелилась, разворачиваясь к нему лицом.
– Мели… чепуха!
– Нет, Крис. Я знаю. Я чувствую такие вещи. – Она говорила с горячечным напором. – Вот подумай минутку, и сам поймешь. Помнишь? Я там болтала, рассуждая вслух о причинах, по которым кому-то понадобилась униформа. Я сама едва понимала, что несу, однако я видела его глаза. Я сказала: «Но что там можно разглядеть, кроме сюртука и пары брюк?» Пара брюк, Крис, это же было похоже на какую-то случайную оговорку. И он не стал заострять на этом внимание. Он просто сказал, что это ближе к истине, чем все остальное. У меня прямо мурашки побежали, потому что я поняла. Почему убийца каждый раз прилагал столько стараний, чтобы у всех в голове запечатлелся образ мужчины – мужчины в исключительно мужской униформе? Ты понимаешь? Потому что это женщина!
Он поглядел на бледное личико над мехами с большими карими глазами под чуть подрагивавшими веками удлиненных глаз. В свете фар тени деревьев так же подрагивали от движения, и колеса, кажется, громко стучали.
– Но это предположение даже безумнее любых моих! Ты же не веришь в это, правда?
– Нет, скорее всего, не верю, однако же…
– Однако – что?
– Крис, я вела себя как фурия. Наверное, отныне и впредь я буду делиться с тобой всеми мыслями, какие приходят мне в голову, потому что мне самой хочется, – просто этих мыслей у меня столько! – Ее речь казалась довольно бессвязной из-за напряжения последних недель, но говорила она спокойным голосом, время от времени поднимая на Криса глаза. – Допустим, это сам Дэн спутался с Дженни? Такое вполне вероятно, ты же понимаешь, они жили под одной крышей, и Дженни такая, какая была. Не говоря уже о том, что Дэн без пяти минут миллионер. Ты же заметил, как странно вел себя Дэн днем, когда мы заговорили об истинной сущности Дженни, а? И разве тебя не удивило, как Мелитта кинулась защищать Дженни и говорила «что за чушь, мои дорогие, ничего за этим такого нет» и вообще была на себя не похожа? Если Дэн тот мужчина, который замешан в дело, тот самый, от которого Дженни получала все свои чеки…