– Значит… – протянул Кент. – И много времени ты провела в ванной?
– Боюсь, больше сорока пяти минут на самом деле. – Она наморщила лоб. – Я дважды подливала горячую воду. А потом начали бить эти чудесные церковные часы, и я подумала, как прекрасно, что их слышно прямо из ванной. Они пробили половину двенадцатого, затем три четверти, и только тогда я вылезла из воды…
– Ты пользовалась полотенцами?
– Опять двадцать пять! Естественно, я пользовалась полотенцами. Двумя. И никакой фотографии из них не выпадало.
Кент заговорил медленно:
– Мы приехали сюда ровно в полдень по церковным часам, мы слышали, как они бьют. Гэй встретил нас в дверях с фотографией. Он сказал, что нашел ее в ванной комнате…
– Да, вы точно приехали в полдень, – вмешалась Франсин. – Я сидела здесь у окна и видела и вас, и его, пока он стоял там внизу с фотографией за спиной. Но я не пошла вниз и ничего не спрашивала. Не люблю, когда мне советуют не совать нос не в свое дело.
– Стой! – выпалил он, чувствуя себя словно под гипнозом. – Гэй сказал, он нашел карточку в ванной за десять минут до того, или, дословно, «минут десять назад».
Мелитта снова разгладила юбку.
– Ну, я точно не хочу никого обвинять, но вспомни, Крис, и ты тоже, Дэн: я вас предупреждала. Разумеется, он мог бы найти фотографию в ванной, вот только я не понимаю, как именно ему это удалось. Потому что я не вылезала из ванны, пока не услышала, как отбивает без четверти двенадцать, – именно это заставило меня поторопиться, если подумать. А потом я еще вытиралась, приводила все в порядок, открыла форточку, чтобы проветрить, после чего, как вы сами видите, я даже оделась.
Лицо Дэна поменяло цвет.
– Думаешь, чертов старикашка сам это написал?
– Мне кажется, – решительно произнес Кент, – нам стоит пойти вниз, а Мелитте лучше рассказать обо всем, пока у них там не возникла мысль, что мы здесь фабрикуем собственную версию. Есть что-то чертовски нелепое во всех событиях этого утра. Поведение Гэя какое-то странное. Но и поведение Хэдли тоже. У него явно что-то на уме. Он не возражал, чтобы я пошел сюда и рассказал вам все. На самом деле он сам меня сюда и отправил, хотя надо было догадаться, что он хотел посмотреть, как вы себя поведете, узнав новость. Говорю вам, что-то там замышляется, и я хочу выяснить, что именно.
И всего через несколько минут они узнали.
Глава пятнадцатаяПравила дуэли
Кент уже взялся за ручку двери, когда замер, услышав голос Хэдли. Голос суперинтендант не повышал, говорил бесстрастным тоном человека, обсуждающего деловое предложение, однако Кент никогда прежде не слышал у него таких интонаций.
Дверь наверху, за которой начиналась лестница, ведущая прямо в кабинет, была приоткрыта дюйма на два-три. Кент смотрел на беседующих сверху и чуть сбоку, словно в театре, но все же с достаточно близкого расстояния, чтобы замечать любое изменение в выражении лица и движение глаз. Он видел внизу старинный коричневый ковер с поблекшим узором из роз. За люстрой вырисовывалась голова суперинтенданта. Хэдли устроился у камина, развернувшись лицом к нижней двери, а спиной – к наблюдателю наверху. Напротив него сидел сэр Гайлс Гэй – руки перед собой, пальцы переплетены, словно он внимательно изучает их, – бизнесмен, выслушивающий деловое предложение. Лицо Гэя было залито светом камина, и тревога во взгляде явственно читалась. Доктора Фелла нигде не было видно. Вокруг дома гулял зимний ветер, усилившийся после полудня, внутри пахло горячими кушаньями, которые готовились к ланчу.
А Хэдли произносил следующее:
– …и раз уж мы одни, я готов сообщить вам ту малость, какую знаю сам.
Всем троим, шедшим за Кентом, даже не понадобилось его яростного взмаха, чтобы замереть и умолкнуть. Все они ждали, все прислушивались.
Гэй изъявил свое согласие легким кивком.
– Вы ведь только что выслушали показания горничной, Элис Уэймисс?
Гэй снова кивнул.
– Вы слышали, как она сказала, что этот ящик бюро, где хранились фотографии, всегда запирается на ключ, причем вами лично?
– Я слышал.
– Это соответствует действительности?
– Видите ли, суперинтендант, Элис нет нужды знать, запираются ящики или нет. Если подобные вещи ей известны, это ставит под вопрос мое доверие к ней. Вы же и сами видите, что сейчас ящик открыт.
Хэдли подался вперед:
– А у вас имеется ключ от этого ящика, сэр Гайлс?
– Да, где-то наверняка есть.
– А не лежит ли он прямо сейчас у вас в правом кармане брюк?
Гэй не ответил ни да ни нет, он ждал продолжения, чуть покачивая головой, словно подобный вопрос не предполагал никаких последствий.
– Вы ведь также слышали, что сказала вторая горничная, Летти Кинг, верно? Она сказала, что готовила ванну для миссис Рипер сразу после одиннадцати часов утра, что миссис Рипер оставалась в ванной комнате до без пяти двенадцать, что она точно это знает, поскольку ждала, когда та выйдет, полагая, что в ванной придется прибраться.
Их хозяин выглядел озадаченным.
– Разумеется. Я вовсе не отрицаю ничего из этого. Когда я сказал вам, что обнаружил там фотографию «десять минут назад», мне стоило, наверное, поглядеть на часы. Вероятно, мне следовало сказать «пять минут». Однако же я не посмотрел на часы. Я сошел вниз и спросил Летти, не было ли в ванной фотографии, когда она развешивала полотенца.
– Значит, вы склоняетесь к мысли, что фотографию туда подложила миссис Рипер?
– Ну же, ну вы что! – возмутился Гэй, как будто слегка разочарованный. – Ничего подобного я не думаю. Я не знаю, кто ее туда положил, – хотел бы знать. Чтобы подложить в ванную фотографию, потребовалось бы не больше десяти секунд – после ухода миссис Рипер, если угодно. Или когда угодно.
После паузы в голосе Хэдли зазвучали какие-то радостные нотки, и слышать их было не особенно приятно.
– Сэр Гайлс, неужели вам кажется, что все, кто вам противостоит, слепы? Неужели вы считаете, что мы с самого начала ведем это дело вслепую? Впрочем, у меня указания сверху не беспокоить вас больше необходимого. У вас, видите ли, имеются высокие покровители. Поэтому я сомневался, пока у меня не скопилось достаточно сведений, чтобы уже побеспокоить вас по-настоящему. А после всего, что вы наговорили за это утро, у меня не осталось выбора. Простой факт заключается в том, что вы нагромоздили мне кучу лжи.
– С какого это момента? – поинтересовался его собеседник.
– Со вчерашнего дня. Однако мы начнем со дня сегодняшнего. Ваша история об этом «ослином хвосте» на двери доктора Фелла – чушь собачья. Не пытайтесь играть в подобные игры. Разве вы говорили кому-нибудь из остальных ваших гостей, что мы с доктором Феллом собираемся остановиться у вас на ночь? Подумайте, прежде чем отвечать. Они ведь, как вы понимаете, вспомнят.
– Нет, подозреваю, ничего подобного я не говорил.
– Разумеется, нет, сэр. В таком случае как же кто-то из них мог узнать, что доктор Фелл вообще будет здесь, не говоря уже о том, какую комнату вы выделили для него?
От этого упрямого факта на лбу Гэя проступило красное пятно, хотя ему удалось сохранить атмосферу деловой беседы.
– Мне кажется, всем было прекрасно известно, – ответил он без малейших колебаний, – что вы оба сегодня едете сюда. Дом, как вы знаете, может похвастаться восемью спальнями. Остальным предназначались их прежние комнаты, и я, разумеется, не стал бы никого селить в ту комнату, где был убит мистер Кент. Значит, оставались всего две спальни. Ошибиться довольно сложно. Между прочим, вполне вероятно, что этот ослиный хвост предназначался вам.
– Только между нами, вы до сих пор настаиваете на этой белиберде?
– Нет никаких «между нами». Вы и сами убедитесь. В данном случае я настаиваю на правде.
В камине горел сланцевый уголь: он трещал и вспыхивал, отчего тени метались по спокойному, заинтересованному лицу Гэя. Хэдли снова откинулся на спинку кресла, взяв в руку фотографию.
– Давайте перевернем эту картинку. Даже не привлекая специалиста по графологии, мне кажется, можно признать, что надпись сделана той же рукой, которая написала на другой карточке слово «покойница». Вы согласны? Да, вот и я тоже. Была ли эта надпись сделана сегодня утром между одиннадцатью и двенадцатью часами?
– Очевидно.
– Ничего подобного. Это установлено, сэр Гайлс, – ответил Хэдли. – На это обратил внимание Фелл, вероятно, вы видели, как он поскреб надпись мизинцем. Густая тушь очень долго высыхает. А эта надпись не просто успела просохнуть – она пересохла и покрылась чешуйками, которые осыпались, когда он потрогал буквы. Вы видели собственными глазами. Эта надпись была сделана на карточке больше недели назад, а то и еще раньше.
И снова Гэй не поддался. Вскипающий гнев сверкнул в его глазах, как уже было до того (Кент вспомнил), и он снова стал странным образом похож на игрока в гольф, который не сумел провести простейший удар и сознает это. Однако же он только рассмотрел свои сцепленные пальцы с разных сторон.
– Я высказал свое мнение, друг мой.
– Я сообщил факт… сэр. Если только эта надпись не была сделана сегодня утром, то вовсе нет никакого смысла рвать фотографии и проливать на них тушь. А надпись была сделана не сегодня утром. Насколько я понимаю, до сих пор мы с Феллом расходились во взглядах на это дело. Тем не менее по данному вопросу мы согласились единодушно, как мне кажется… Но перейдем сейчас к другому моменту. Ваша горничная клятвенно заявляет, что вы всегда держите этот самый ящик на замке. Вы же настаиваете на том, что он всегда отперт. Что ж, пусть так. Однако, когда мы попросили вас открыть ящик и достать фотографии, вы по привычке потянулись за ключом – к правому карману брюк – и только потом вспомнили, что ящику полагается быть незапертым. Затем вы слишком уж нарочитым жестом сунули руку в ящик, чтобы испачкать ее красной тушью и продемонстрировать, насколько вы изумлены. Любой заглянул бы в ящик, прежде чем совать туда руку. Вы не стали. Я помню двух взломщиков и одного мошенника, совершивших ту же ошибку.