Бомонте да Монтефельтро не отличались особенной набожностью, поэтому часовня слегка обветшала, ей не давали разрушиться, но это все, на что готова была семья.
Внутри находились склепы, в которых упокоились тела родителей барона, бабушек и дедушек по отцовской линии, нескольких дядей, прабабушек и даже прапрадедов. Барон однажды обсуждал с женой, что не хочет покоиться в закрытой часовне в каменном ящике, он хотел, чтобы его похоронили на местном кладбище на свежем воздухе. И сегодня баронесса с некоторым чувством злорадства шла за гробом, который несли в часовню. Такая малость, но сколько удовлетворения, за все, что она терпела годами.
Она выглядела уставшей, но что-то мелькало в глазах, хотя никто бы не догадался, что она прятала улыбку.
Джильберто встал у врат часовни словно в почетном карауле, сжимая в руках потрепанную шляпу. С другой стороны встал кузен, высокомерно глядя на разнорабочего и на толпу. Джорджиана, заплаканная, в обтягивающем черном платье, шла рядом с баронессой.
Саша и Лапо тоже шли за гробом, девушка постаралась выглядеть настоящей принцессой ведь рядом с мужем ее непременно будут оценивать. При этом она чувствовала себя актрисой из второсортного фильма, ведь нормальные люди в реальной жизни не идут за гробом незнакомого мужика на каблуках в шляпке с черной вуалью! Вуаль, кстати, позволяла осматриваться незаметно.
Прическа баронессы растрепалась, она несколько раз споткнулась, словно в туфлю попал камешек.
Наконец процессия подошла к дверям часовни. Священник начал читать молитвы, остальные благочестиво сложили руки и опустили глаза.
— Чувствую себя идиотом, — прошептал Лапо, — Во что ты меня втравила? Кто все эти люди?
— Осталось недолго. — прошептала Саша и как в воду глядела.
Пока священник читал молитвы, казалось, лишь Джильберто искренне скорбел о бароне, он несколько раз вытер глаза тыльной стороной ладони и шмыгнул носом.
Наследники явно скучали, баронесса стояла, погруженная в себя, Джорджиана думала, успеет ли она собрать вещи, или баронесса вышвырнет ее из дома сразу по окончании похорон, кузен соображал, как задержаться в доме и найти изумруд.
Шум мотора заглушил молитвы. Священник поперхнулся, толпа зашумела, люди вытягивали головы. Спортивная машина ярко красного цвета притормозила, чуть не задавив стоящих вдоль дороги, из нее вышла высокая, худая женщина, замотанная во что-то черное, но прозрачное, на глазах черные очки.
— Эсмеральда… — прошептали в толпе.
— Шлюха явилась, — довольно громко сказал младший сын покойного.
Цокая высоченными каблуками, женщина в черном рассекала толпу, как ледокол льдины, люди только и успевали отскочить в сторону. Она шла стремительно, но грациозно, покачивая бедрами словно супермодель на подиуме.
Наступила тишина. Священник продолжал читать молитвы, но его никто не слушал, все следили за прибывшей, затаив дыхание.
Фигура в черном на мгновение остановилась, словно обдумывая, что делать. На словах священника «Мы предаем его тело земле, ибо мы прах и в прах вернемся», она громко застонала.
Баронесса вскинула голову и уставилась на женщину. Сыновья переглянулись, зашептались, не увести ли ее отсюда.
— Марчелло! — Вдруг завопила женщина. Потом упала на колени и застучала кулаками по крышке гроба. Алый маникюр мелькал, словно разбрызганные капли крови.
— Черт побери, что ты тут устроила! — завопила в ответ Джорджиана. — Поднимайся немедленно!
Толпа восторженно зашепталась, вот, вот для чего они сюда пришли, не ошиблись!
Баронесса наоборот словно уменьшилась в росте.
— Марчелло! — снова возопила певица, газовое облако упало с ее головы и потоки слез, потекли по красивому, ярко накрашенному лицу. Водостойкая тушь устояла.
Тут только Джильберто опомнился, подскочил к женщине, рывком поставил ее на ноги.
— Тебе здесь не место, ты что, не понимаешь! — орала раскрасневшаяся Джорджиана, — исчезни, шлюха! Оставь семью в покое! — она подскочила с другой стороны, тоже схватила Эсмеральду под руки.
Вместе с Джильберто они повели женщину к машине, та спотыкалась на высоких каблуках на булыжной мостовой. Наконец ее усадили в спортивную машину, хлопнула дверца и машина резко рванула с места.
Священник продолжил читать молитву, а толпа начала расходиться, больше ничего интересного явно не произойдет. Люди переговаривались, обсуждая «певичку», которая повела себя недостойно, и баронессу, которая выглядит настоящей аристократкой.
— Интересно, она ревет, потому что не получила изумруд и он не успел изменить завещание? — пробормотала баронесса и заплакала, когда тело мужа опустили в каменную раку.
Еще горше заплакала Джорджиана, думая, как же теперь сложится ее судьба. Уж она-то на месте баронессы погнала бы экономку поганой метлой.
— О чем задумалась? — спросил Лапо, когда они с Сашей вернулись домой и он с облегчением выдохнул, сменив траурный костюм на привычные слаксы. — Всю дорогу молчала и сейчас притихла. Придумала, где искать изумруд?
— Я вообще о нем не думаю. Я думаю, почему никто не видел визитера Андреа Мартини.
— Андреа? Кто это? Ох, я совсем забыл о деревенском убийстве, так впечатлился похоронами. Бедная баронесса, она как крохотный воробышек съежилась, увидев любовницу мужа. Так до чего ты додумалась?
— Я смотрела в окно машины, и обратила внимание, что с тыльной стороны домов тоже есть дорожка. Там растут деревья, и если кто-то подойдет с той стороны, то его и не заметят. Вот как пришел убийца, к задней двери.
Саша взяла телефон, включила голосовое сообщение от Андреа.
— Слышишь стук? В самом конце. Там, где она говорит, что ей надо идти.
— Ну… есть какой-то стук.
— Вот! Когда я приходила к ней, то звонила в дверь. У нее прямо на двери такой маленький беленький звонок.
— И что?
— А то, что если бы кто-то пришел с улицы, к парадной двери, он бы позвонил и звонок был бы слышен на записи. А этот стук… это стук в дверь, а не звонок.
— Может, звонок не работал?
— Он нормально работал за два дня до этого момента. Если бы кто-то позвонил в звонок, пока она оставляла мне сообщение, мы бы услышали на заднем плане. Вместо этого слышен стук, совсем слабый, но все же стук.
— И что?
— А то, что человек, который пришел в дом Андреа, не воспользовался парадной дверью. Он пришел к задней двери. Я звоню Луке. — Саша схватила телефон.
Комиссар удивился:
— Насколько я помню, за домом небольшой холм.
— Да, но перед холмом дорожка, она идет вокруг деревни. Оттуда легко попасть к задней двери.
— Никто так и не позвонил нам, не сказал, что видел кого-то.
— Потому что убийцы не было на улице.
— Хм… Спасибо… Я отправлю поисковую группу к холму, может, что-то и найдем.
— И там могли быть люди, которые собирают грибы или травы. А вы просили позвонить тех, кто видел что-то на улице! Кстати, есть какие-то новости?
— Патологоанатом сообщил, что скорее всего Андреа не просто толкнули, ее ударили. В ране найдены частички камня, а мрамор у камина совсем другой.
— Там на холме может быть много камней. Туда же орудие убийства потом и бросили.
— Мне пора предлагать тебе работу в полиции, — ехидно заметил комиссар. — Уж об этом-то мы догадаемся.
— Скажи, раз Эрнестина и Дарио исчезли вместе и нет никаких сведений, что это может быть? А вдруг программа защиты свидетелей?
— Кино насмотрелась? Будь это так, я бы тебе не сказал.
— Но сказал бы, что они найдены все в порядке?
— Возможно. Но поверь, это не так. И нет никаких следов. Я запросил информацию на Сардинии, подумал, что этот парень, Дарио, мог входить в преступную группировку, был одним из сардских бандитов и связан с похищениями людей. Но нет никаких сведений, что он из банды. Обычный парень, ищущий работу.
Саша повесила трубку. Сцена с певицей на кладбище стояла у нее перед глазами. В голове вертелась какая-то мысль… Что-то связанное с любовницей. Вот! Что там сказала женщина с деменцией? «Я должна присматривать за своим мужем» или что-то в этом роде.
Саша отправилась в свой «кабинет» в башне. Уставилась на стикеры. Ну не верила она, что Назарио Нери- убийца. Сорок лет назад, в гневе — возможно, но не сейчас. Хладнокровно убить Андреа Мартини? А главное — зачем? Андреа искала возможного любовника Эрнестины, этот любовник наверняка был женат, и до сих пор женат. И если он убил Эрнестину, чтобы не узнала жена, то сейчас возникла точно такая же ситуация.
Значит, таких подозреваемых двое. Дамиано Розани, купивший кулон, и Леонардо Полиньяно, бывший директор школы.
А вдруг Дамиано не случайно приобрел кулон, знал его историю? Символично подарить жене кулон убитой любовницы, сразу и завершение истории и извинение.
А Леонардо, как директор школы, постоянно находился на работе с Эрнестиной. Мог у них случиться роман? Конечно, мог. Но представить себе элегантного пожилого синьора, пробиравшегося к черному входу в дом Андреа, да средь бела дня, Саша не могла. И причем тут сард Дарио Пинна, если кто-то из этих двоих убил Эрнестину? Он-то куда делся?
На кухне Бернадетта сварила Саше капучино.
— Слышала уже про похороны. Бедная баронесса, испытать такой стыд!
— Скажи, Бернадѐ, где еще в деревне можно спрятать тело?
— Мы же с тобой говорили о бывшем бомбоубежище. как подумаю- мурашки по телу!
— Его там нет.
Экономка уставилась на Сашу.
— Не спрашивай, откуда я это знаю. Я расскажу тебе, когда все закончится.
— Ты не думала, что это никогда не закончится? Что Эрнестину так и не найдут? А вдруг она жива и здорова?
— Нет, и я в этом уверена.
— Потому, что тогда получится, что убийство Андреа не связано с Эрнестиной и ты ошиблась?
— Потому, что другого варианта просто нет. Ты можешь рассказать мне побольше о Леонардо Полиньяно?
— Леонардо… он милый, они с супругой всегда доброжелательны. Но при этом он немного закрытый. Как бы тебе объяснить… вот то, что на виду, это приятно, а внутрь он никого не пускает. Но он был прекрасным директором школы и много полезного делал в муниципальном совете. С кем он по-настоящему близок, это его жена. — Бернадетта скрестила два пальца. — Не разлей вода, так они близки.