Другой внук Чингисхана, Хулагу, завершил монгольские завоевания в Иране и сопредельных странах: в 1256 г. уничтожил иранский анклав исмаилитов-низаритов (в Европе их именовали ассасинами), двумя годами позже разгромил халифат Аббасидов, а в 1260 г. воевал с мамлюками в Сирии, где потерпел неудачу. В 1261 г. великий хан Хубилай признал право Хулагу на захваченные земли и даровал ему титул ильхана – «правителя племени», то есть хана улуса. В отечественной литературе этот улус принято называть государством Хулагуидов, или Хулагуидским Ираном, в западной – Ильханатом. Власть ильхана распространялась на Иран, бо́льшую часть современного Афганистана и Туркмении, бо́льшую часть Закавказья, Ирак Арабский и восточную часть Малой Азии. Христианская Грузия и ряд средиземноморских земель были вассалами и данниками Ильханата.
В последней трети XIII столетия держава Джучидов и государство Хулагуидов фактически перестали подчиняться великому хану. Но самостоятельность проявили ещё раньше – затеяв междоусобную борьбу в начале 1260-х гг. Сменивший на ордынском троне Батыя и его наследников хан Берке, тоже внук Чингисхана, исповедовал ислам суннитского толка. Ильхан Хулагу характеризуется современниками как приверженец ламаизма и покровитель христиан. Так, древнеармянский источник свидетельствует, что Хулагу находился под сильным влиянием неких «тоинов» (историк и археолог Г. И. Спасский усмотрел в них тибетских лам). «Эти [тоины] – волхвы и колдуны… Они обманывали его [Хулагу], обещая ему бессмертие, и он жил, двигался и на коня садился под их диктовку, целиком отдав себя на их волю… А старшая над его женами, Тохуз-хатун, была христианкой. Она, хотя и неоднократно укоряла его, однако не смогла оторвать от волхвов; сама же она, поклоняясь богу, защищала христиан и помогала им»[127]. Казнив аббасидского халифа аль-Мустасима, единоверца хана Берке, Хулагу дал двоюродному брату благовидный повод для развязывания войны. Главной же причиной конфликта явились притязания ордынского хана на Арран, Ширван и другие исторические области на территории современного Азербайджана. Ордынские войска (общей численностью около трёх туменов) участвовали в завоевательной кампании Хулагу, и хан Орды, следуя установленному в империи порядку, предлагал иранскому ильхану поделиться приобретениями. Но пролегавший вдоль западного побережья Каспия торгово-караванный путь из Азии в Европу давал немалые выгоды тому, кто хотя бы частично его контролировал, и Хулагу не хотел терять доходы от транзита товаров. Союзником Берке стал Бейбарс I, мамлюкский султан Египта и Сирии, враг иранского ильхана. Хулагу предстояло воевать на два фронта. В августе 1262 г. в его владения по приказу Берке вступила через Дербент 30-тысячная ордынская конница. Командовал ею джучид Ногай, праправнук Чингисхана[128].
В этом же году во Владимире, Суздале, Ростове, Переяславле Залесском, Ярославле и ещё нескольких городах Северо-Восточной Руси вспыхнули восстания против бесермен – хивинских купцов, взявших на откуп монгольскую дань и чинивших при её сборе беззакония. Злые «мытари» были изгнаны, а частью перебиты. Свидетельствует Лаврентьевская летопись: «В лѣто 6770 (1262). Избави Богъ от лютаго томленья бесурменьскаго люди Ростовьскія земля, вложи ярость въ сердца крестьяномъ не терпяще насилья поганыхъ, изволиша вѣчь и выгнаша из городовъ из Ростова, изъ Володимеря, ис Суждаля, изъ Ярославля, окупахуть бо ти оканьнии бесурмене дани и от того велику пагубу людемъ творяхуть, роботяще рѣзы (порабощая за ростовщические проценты. – А. В.) и многы души крестьяньскыя раздно ведоша… егда же люди на врагы своя двигшася, на бесурмены, изгнаша, иные избиша…»[129]
Северо-восточные русские земли контролировал владимирский великий князь Александр Ярославич Невский. Согласованность выступлений в городах говорит о том, что стихийными они не были. В поздних летописных сводах появляется сообщение, будто бы сопротивление народа организовал сам Александр, разослав по городам соответствующий указ: «В лето 6770. Бысть посечение на бусорман по всем градом руским… И прииде на Устюг грамота от великого князя Александра Ярославича, что тотар побивати…»[130] В древних списках такого известия нет, и большинство историков считает его позднейшим домыслом. Призыв к истреблению сборщиков дани, даже если они явились, как полагал А. Н. Насонов, не от хана Берке, а от «царя Кутлубия», то есть от монгольского императора Хубилая, противоречил взвешенной политике Александра, старавшегося оградить Русь от карательных акций Орды. Истинный организатор восстаний назван в Лаврентьевской летописи: вече, собрание полноправных горожан. До прихода монголов именно вечевые постановления легитимировали княжескую власть в обособившихся русских землях. Для хана же в зависимой от него земле законным властителем был князь, получивший ханский ярлык на великое княжение. Князь и отправился к ордынскому «царю» держать ответ за свой мятежный народ. Не единожды езженым путём, в сопровождении небольшой свиты («малой дружины»), Александр ехал в Сарай-Бату. Там, в тысяче вёрст от Владимира и в пятистах верстах от Дербента, граничной точки ордынского господства на Кавказе, решались в ту пору судьбы Восточной Европы.
Г. И. Семирадский. Александр Невский в Орде. 1876
Попробуем рассчитать возможное время прибытия Александра Ярославича в ставку хана. Новгородская первая летопись о поездке князя в Орду сообщает сразу же после известия о совместном походе новгородцев, полочан и литовцев на город Юрьев, захваченный ливонскими рыцарями ещё в 1224 г. Северорусские полки («без числа», то есть неизвестной летописцу, но большой численности) возглавили родственники Александра: сын Дмитрий, брат Ярослав и зять Константин; полоцко-литовский отряд в полтысячи мечей привёл полоцкий князь Товтивил[131]. В житии Александра Невского сообщения об этом походе и визите великого князя в Орду также соседствуют[132]. Из летописи известно, что поход состоялся в 1262 г. «въ осенинѣ», то есть осенью. Вероятнее всего, Александр Ярославич выехал в Орду тотчас после начала подготовленного им выступления на Юрьев. Сменяя лошадей, тысячевёрстный путь из Владимира в Сарай всадники преодолевали за две недели. Даже если поход на Юрьев начался на исходе осени, то не позже середины декабря Александр мог прибыть в ставку Берке. В это время хану было уже не до русских мятежников.
В ноябре – декабре 1262 г., разгромив Ногая, Хулагу взял Дербент и продвинулся на север, за Терек. Преодолев начавшуюся панику, Берке собрал войско, лично возглавил его и 13 января 1263 г. нанёс Хулагу сокрушительный ответный удар. В итоге операции были возвращены занятые неприятелем территории, включая Дербент. Закономерен вопрос: в этом походе не сопровождал ли ордынского «царя» владимирский великий князь? Вассал не мог уклониться от приглашения сюзерена, чьей милости ждал. Новгородская первая летопись прямо утверждает, что Берке не отпускал Александра: «удержа и́ (его. – А. В.) Берка, не пустя в Русь; и зимова в Татарѣхъ, и разболѣся…»[133]. Как видим, «зимовка» князя в Орде пришлась на время контрнаступления ордынской армии, чей предводитель «не отпустил» своего подчинённого. Недуг, постигший Александра, также мог быть связан с его гипотетическим участием в каспийском походе Берке.
В контексте этого предположения особый смысл обретает историческая параллель: спустя 460 лет после каспийского похода ордынского «царя» состоялся одноимённый поход императора всероссийского – Петра Великого, который глубоко чтил Александра Невского. Экспедиция Петра также увенчалась, помимо прочего, взятием Дербента – главных ворот Кавказа. Символично и следующее сближение событий: вернувшись из Каспийского (он же Персидский) похода, Пётр I организовал торжественное перенесение мощей св. Александра Невского из Владимира в Санкт-Петербург. Устроители и участники этой церемонии живо сознавали, что подвижнический путь Александра и деяния Петра суть звенья одной цепи. Архимандрит Гавриил (Бужинский), в ту пору советник Святейшего Синода и настоятель Троице-Сергиевой лавры, в своей проповеди «В день празднования св. Александра Невскаго и вместе с тем освящения в его монастыре церкви во имя Благовещения Пресвятой Девы Марии» (1723) напомнил соотечественникам о хождении Александра в Орду, о том, что князь «восхоте един за всех послужити <…>, нежели Россию в злоключении видети». В этой связи таллинский исследователь М. А. Сморжевских-Смирнова отмечает: «Деяния Александра Невского и Петра схожим образом пересекались и здесь: если князь Александр отправлялся в Орду, желая предотвратить разорение русских земель татарами, то Петр I в 1722–1723 гг., закрепляя позиции России на южном направлении, осуществил поход, результатом которого стали: обеспечение безопасности юго-восточных границ России, завоевание прикаспийских провинций Персии и союзный договор с Персией против Порты»[134].
В ходе боевых действий 1262–1263 гг. Орда понесла значительные потери. Для продолжения войны требовалось пополнить армию. Александр Ярославич надеялся, что убедит Берке не набирать ратных людей в Северо-Восточной Руси. Вот как пишет об этом автор «Повести о житии Александра Невского»: «Бѣ же тогда нужда велика от иноплеменникъ, и гоняхут христианъ, веляще с собою воиньствовати. Князь же великый Александръ поиде к цареви, дабы отмолити людии от бѣды тоя»[135]. Агиограф не уточняет, когда и куда «гнали христиан иноплеменники», но это легко понять, сопоставив сроки последней поездки князя в Орду и время развёртывания военного конфликта на Кавказе. Других войн в ту пору Орда не вела.