Она едва держала себя в руках, и от тихой ярости ее слова будто разрезали воздух. Эмберлин молча положила дневник на место. Ноэми, стиснув челюсти, кинула на нее злобный взгляд. Джонас с изумлением смотрел на нее: он не знал, что люди могут быть такого яркого розового оттенка. На него она даже не глядела.
– Мы искали бумагу, – начал жалко оправдываться Джонас. – Чтобы написать тебе записку. Эмберлин принесла…
– Я слышала, как вы читали, – сказала Ноэми, глядя на него, хотя это Эмберлин читала. – Пошли отсюда, быстро.
Эмберлин метнулась к двери и по пути наткнулась на Джонаса. Тот наконец вышел из ступора. Ему было страшно даже проходить мимо Ноэми, словно от его присутствия она переплавится во что-то неведомое. Когда он подошел ближе, она вся сжалась и отпрянула в коридор.
Джонас снова позвал ее по имени, положил ладонь ей на руку, но она сбросила его пальцы. За воспаленными веками сверкали ясные, точно омытые дождем, глаза. Она сдавленно заговорила, пытаясь сдержать слезы, но все равно расплакалась:
– Не трогай меня. Больше никогда не заходи в мою комнату. Не смотри на меня. Не говори со мной. Почему ты не мог поселиться где-нибудь еще?
Теперь она всхлипывала, не в силах остановиться, и голос зазвучал глухо, словно Джонас слушал его, приложив к уху стакан. Ноэми отошла к лестнице, и, когда Джонас снова попытался протянуть руку и позвать ее, она закричала без слов. Просто резкий вопль, полный животной ярости. С верхней ступеньки он наблюдал, как она побежала к двери и рванула прочь из дома.
– Прости, – сказала Эмберлин, становясь рядом с ним. – Я не знала, что это так ее расстроит.
Она широко распахнула свои узкие глаза и крепко прижала сумку к груди.
– Пойду за ней.
Джонас попытался пойти следом за Ноэми, но Эмберлин его остановила, схватив за руку.
– Слушай, Джонас… Я думаю, надо оставить ее пока в покое.
– С ней такое бывает, – сказал он. – Она расстраивается, что расстроилась, и переживает, что все начнут думать, что она слишком бурно реагирует. Не знаю. Не хочу, чтобы она так себя чувствовала по моей вине.
– Ну, раз ты уверен. Мне пойти с тобой? Будет лучше или хуже?
– Может, пока не иди. Если она правда хочет побыть одна, то пусть лучше разозлится на меня одного. Тебя отвезти домой? Я могу взять папину машину.
– Нет спасибо. Тут недалеко.
Эмберлин прошла с ним вниз, отставая на пару шагов. Когда они вышли на крыльцо, он попытался извиниться, но она потрясла головой, выдавливая из себя улыбку. Подбородок у нее наморщился.
– Тебе необязательно идти домой пешком.
– На самом деле я думаю, мне как раз хорошо будет пройтись, – мягко ответила она.
Как только Эмберлин завернула за угол и скрылась из вида, Джонас со всех ног помчался в сторону леса.
25. Ноэми
Ноэми позволила себе роскошь как следует поплакать от жалости к себе. Иногда поток слез и рыдания в голос действовали на удивление успокаивающе, когда вокруг не было никого, кто мог бы ее увидеть. Она доверяла лесу: он спрячет ее так, чтобы ее никто не нашел. Телефон то и дело вибрировал от сообщений, но она не обращала на них внимания. Она бежала сквозь деревья, спотыкаясь о ветки и сокрушаясь, что делилась с Джонасом Лейком чем-то личным. Как бы он ни оправдывался, она ненавидела его за то, что он стал читать дневник ее снов с кем-то посторонним. Это было хуже всего: не то, что он сам стал его читать, но что допустил кого-то другого в сокровенный мир ее подсознания. Тем более сестру Линка. Ей было безразлично, что они не потешались над ее дневником. Одно то, что они его прочли, заставляло ее жалеть, что она не швырнула блокнот в озеро.
«Они не узнали обо мне ничего личного», – говорила она себе. Конечно, некоторые из снов коренились в ее тревогах и мечтах, но в основном это были просто бессвязные, причудливые картинки.
Гэтан Келли сидел на земле, прислонившись спиной к дереву. Сложив под собой ноги, он держал на коленях «Призрак дома на холме». Между двумя пальцами он зажал что-то, что сначала показалось Ноэми обычной сигаретой, пока она не принюхалась. Она хотела незаметно отойти в сторону и отправиться другой дорогой, чтобы он не увидел, как она плачет. Но Гэтан как-то почувствовал ее присутствие: подняв глаза, он вынул наушники из ушей.
Наверно, скажет какую-нибудь колкость про ее заплаканный вид, подумала она, но вместо этого Гэтан спросил, все ли в порядке. Вместо ответа она сложила руки на груди.
– Это что, травка?
– Да, товарищ офицер.
– От тебя пахнет, как от скунса, которого насмерть задушили под мышкой.
Дожидаясь, пока он что-нибудь ответит, она услышала, как кто-то зовет ее по имеи из-за спины. Джонас. Он был еще далеко, и она не видела его между деревьями.
– Меня здесь не было, – сказала она.
Гэтан не успел ничего сказать, как она уже пробежала мимо и спряталась за деревом неподалеку. Теперь она слышала шаги Джонаса. Ноэми задышала ровнее. Вряд ли он ее услышит, но рисковать ей не хотелось. Было сложно на него злиться: она была уверена, что он не хотел ничего плохого и теперь, осознав, что наделал, он сразу пытается это исправить. Было бы проще, если бы он нарочно был к ней жесток.
– Ох, – сказал Джонас, резко остановившись.
Ноэми почувствовала, как дерево ширится за ее спиной, скрывая ее от глаз.
– Ты не видел Ноэми?
– В последнее время нет, – ответил голос Гэтана. – Это ты с ней живешь, а не я.
– Ну, как видишь, дома ее нет.
– Можешь написать ей СМС, – посоветовал Гэтан.
Голос его звучал так вкрадчиво, что Ноэми ясно представила самодовольное выражение на его лице.
– Ну да, я попытался. Она не отвечает на мои сообщения.
– С перепиской в принципе такая беда, что количество отправленных сообщений никак не влияет на скорость ответа.
– Спасибо за информацию. Если увидишь ее, пожалуйста, скажи, что я ее искал.
– Я что, похож на автоответчик?
Джонас пробормотал что-то, чего Ноэми не расслышала; зазвучали, удаляясь, его шаги. Потом все стихло. Она медленно выглянула из-за дерева: Гэтан снова сидел один. Он встал, затушил косяк о подошву, положил телефон между страниц, точно закладку, швырнул чтиво в сторону и подошел к ней.
– Что случилось?
– Ничего. Все в порядке. – Ноэми вытерла глаза и отвела взгляд, опасаясь встречаться с ним глазами.
– Что ж, ты меня убедила. Ты что, плачешь? Это из-за Джонаса?
В его голосе звучала непривычная нежность, и когда она наконец посмотрела ему в лицо, то прочла на нем тревогу.
– Не смотри на меня, – сказала она.
Гэтан отвернулся с улыбкой. Потом он подошел ближе, протянул руку, обнял Ноэми за плечи и притянул к груди. От него все еще пахло марихуаной, но ее это не беспокоило. Он был теплый, и сердце его колотилось на удивление быстро. Закрыв глаза, она вытерла ресницы о его футболку. Ей было странно, что он так близко – так близко, что она почувствовала, что он человек. Ноэми часто об этом забывала. Когда он обнял ее, она ощутила, как напряглись его мускулы и хрустнули позвонки, и она была рада, что он не сразу ее отпустил.
Наконец он разжал объятия и положил ладонь ей на щеку. Она вздрогнула, но он ничего не собирался делать. Просто промокнул влагу под ее ресницами и дотронулся пальцами до щеки. Ноэми пришло в голову, что он, наверное, чего-то хочет. Мысль о том, что Гэтан решил воспользоваться ее слабостью, зажгла ее легкие огнем ярости.
– Ты как?
– А тебе не наплевать?
Он разинул рот и сделал шаг назад. Ноэми увидела, что ее слова задели его больше, чем он хотел показать. Что он не так неуязвим, как хотел бы думать.
– Ты серьезно? – спросил он безо всякой агрессии, с искренним сомнением.
– Ты раньше никогда не переживал о моем благополучии. Прости, если внезапный интерес к моей персоне вызывает у меня подозрения.
– Ноэми. – Гэтан провел пальцами по волосам. – Ты что, правда меня ненавидишь?
– Ты о чем? Думаешь, я настолько наивная, что считаю тебя другом, раз ты мне разок разрешил поплавать в бассейне после закрытия? Я знаю, что раздражаю тебя. Тебе никогда не нравилось, что мы с Линком дружим.
Невесело рассмеявшись, он приложил пальцы к вискам.
– Я думал, мы просто так дурачимся. Притворяемся, что друг другу неприятны, – сказал он. – Ты мне всегда нравилась. Я просто не знаю, как еще себя вести.
– Джонас привел Эмберлин в мою комнату, и они прочли мой дневник снов. Если тебе так интересно. – Она сложила руки на груди. – Ничего страшного, но мне было неприятно, что он вторгся на мою территорию, пока меня не было дома.
Ноэми подождала, что он начнет ее дразнить.
– Блин, звучит хреново. Сочувствую.
– Ты не думаешь, что я слишком бурно реагирую?
– Нет. Как еще относиться к тому, что люди заходят в твою комнату и читают твои личные мысли?
Она пожала плечами:
– Думаю, ты тоже на такое способен.
– Наверное, да, – признал он. – Я читал все твои сообщения Линку в мессенджере. Но я бы ни за что не стал читать то, что ты написала кому-то еще. Без разрешения, в смысле.
– Ты читал мои сообщения?
Гэтан пожал плечами.
– Ну, у нас с Линком был один аккаунт на двоих, так что да. А иначе откуда бы я узнал, какие цветы принести тебе на День святого Валентина?
У Ноэми сжалось горло, словно в нем поселился маленький беспокойный зверек.
– Сколько ты прочел? Я думала, тебе неинтересны наши разговоры.
– Ну, тут такое дело… – Гэтан отвернулся, потирая шею. – Линк не очень много сидел в интернете. Обычно ты говорила со мной.
– Ты притворялся Линком?
– Нет! Это был общий аккаунт, и, когда мы переписывались, Линк обычно был рядом. Я просто не уточнял, кто из нас отвечает. Каждый раз, когда Линк заходил от себя, он писал какое-то странное приветствие, как репортер в старых передачах. А так-то обычно тебе писал я.
Ноэми попыталась вспомнить какой-нибудь конкретный случай, но ничего не приходило ей на ум.