Ноэми вздрогнула. За спиной Гэтана стоял Линк. Надев капюшон, он наблюдал за ними без тени выражения на лице – словно он всегда стоял там и она просто его не замечала, спутав с деревом или тенью. Он выглядел в точности как в ее памяти, но Ноэми знала, что что-то не так. Это было словно прийти домой и обнаружить, что всю мебель в комнате заменили на точные копии. Каким-то необъяснимым образом она узнала его – но не того мальчика, который ходил с ней в одну школу, а ту версию, которую она встретила на берегу озера той светлой, как день, ночью в феврале. Гэтан его еще не заметил, и Ноэми начала надеяться, что это был просто образ из сна.
Ей хотелось спросить Гэтана, видит ли он фигуру, но потом она припомнила, как меньше года назад Гэтан стоял вдрызг пьяный в школьном коридоре.
Теперь шрамы на его руке зажили, и он закрыл их татуировкой. Он копил деньги на колледж. В последний раз, когда, как ей казалось, она видела Линка, Гэтан появился у нее на пороге проверить, все ли у нее хорошо – наконец он сам мог предложить ей помощь. Если он сейчас увидит Линка, для него это может значить нечто отличное от того, что это значило для нее. Она пыталась разгадать секрет этого живущего в пещере двойника, но Гэтан был готов поменяться с Линком местами… Может, увидеть друга вживую – даже если это был всего лишь мираж – станет для него последней каплей. Ноэми хотела разрубить призрака, точно арбуз, зарыться в него ногтями и растерзать на клочки, пока Гэтан не видит.
Но Гэтан увидел. Он развернулся, проследив за ее взглядом – Ноэми никогда не могла скрыть обуревающие ее чувства. Гэтан заметил ужас на ее лице, но не знал, в чем причина. Она боялась призрака, потому что знала, насколько сильно Гэтан захочет поверить в его реальность. Ноэми сразу поняла, что Гэтан тоже его увидел. Он замер, распрямив плечи.
– Какого хрена? – сказал он.
– Гэтан, я не думаю, что это Линк.
Он обернулся на нее:
– Ты тоже его видишь?
Она помедлила, склонив голову набок, но он уже понял ее ответ. Гэтан медленно шагнул навстречу фигуре, протянув вперед руку, словно подзывая дикого пса. Гэтан прерывающимся голосом позвал друга по имени, но вместо ответа Линк развернулся и побежал. Не раздумывая, Гэтан последовал за ним.
Ноэми неслась за ними, выкрикивая имя Гэтана. Она едва успевала, но раз за разом замечала куртку Гэтана прежде, чем он скроется за деревом. Никто больше не должен был видеть призрачного Линка, а уж тем более Гэтан – теперь он может никогда не уйти из леса. Он был в таком отчаянии, что последовал бы за Линком куда угодно. Озеру удалось заманить ее пением скрипки, и, если бы с ней не было Джонаса, она бы до сих пор так и стояла в трансе на дне реки. Но у Гэтана не было ни Джонаса, ни Лайл, ни семьи – никого, и никто не станет его искать, если он не придет домой вечером, потому что дома у него тоже не было. Сумка хлестала Ноэми по бедру, и с каждым ударом она чувствовала вибрацию телефона, но не останавливалась. Был ли это Неизвестный? Тот, кто называл себя Линком и предупреждал, чтобы она держалась подальше от его призрака?
Когда Ноэми добежала до озера, Линк стоял в воде в нескольких метрах от берега. Озеро едва доходило ему до лодыжек. Гэтан тяжело шлепал за ним следом, и его вода скрывала уже до пояса. Ноэми еще раз выкрикнула его имя, а он позвал Линка, а Линк ждал, наблюдая, как Гэтан идет все глубже в воду и готовится утонуть.
Рядом с Ноэми оказался Джонас. Она посмотрела на него. Его рот двигался, но она ничего не слышала, кроме собственного голоса, который сказал: «Держи». Она сняла сумку с плеча и швырнула ее ему в руки.
Ноэми стянула юбку, потом ботинки. Кинула рабочую футболку в мокрую траву.
– Ноэми, подожди! – позвал Джонас.
Не оглядываясь, она сказала:
– Пожалуйста, подожди здесь, пока я не вернусь. Пожалуйста, Джонас.
Она смотрела, как голова Гэтана скользнула под воду. Собравшись с духом, Ноэми приготовилась ринуться в холодную воду, но волны оказались теплыми не по сезону. Она шла по дну, пока то не исчезло у нее из-под ног, и тогда она поплыла к месту, где только что стоял Гэтан. Он исчез – и Линк тоже. От обоих остались лишь круги по воде, которые расходились все шире и догоняли друг друга.
Ноэми нырнула, и голос Джонаса пропал. Ее уши заполнил тихий подводный гул. Она не видела ничего, кроме пузырьков от собственного дыхания, которые всплывали вверх сквозь волны цвета водорослей.
Чем глубже она ныряла, тем темнее становилась вода. Она не ожидала такой тьмы: ясной, черной, словно ночное небо, такое кристально ясное, что она видела небесные тела, кружащиеся по нему как акварельные пятна. Вода не резала глаза, и когда Ноэми выдохнула, то поняла, что ей не нужно задерживать дыхание: она дышала под водой. Впрочем, теперь она не была уверена, где находится. Она словно парила в космосе, и, когда переставала плыть, ее медленно уносило назад, поэтому она пинала и пинала воду, проталкиваясь глубже.
Разумом она понимала, что все еще находится под водой и что под ней не должно быть никаких звезд. Она не смотрела на звездное небо: наверху, на поверхности, было еще светло. И все же глаза показывали ей сгустки желто-белых звезд. Не зная, где искать Гэтана, она поплыла им навстречу.
Разумеется, это были не звезды. Слишком уж они были близко, слишком уж были маленькими. Когда Ноэми подплыла ближе, она увидела, что это были огоньки: твердые, неподвижные, они сияли между ветвями дерева. На дне озера с водой, которой она могла дышать, росло дерево. Ноэми протянула руку, касаясь пальцами листвы, и, схватившись за ветки, выпрямилась вертикально. Дальше она стала карабкаться вниз по стволу, навстречу зияющей черноте.
Там, где расходились от ствола ветви, за древесной корой, она увидела Гэтана. Побеги росли поверх него, привязывая к дереву. Ноэми подумала, что ему было скорее восемь лет, чем восемнадцать: несмотря на дюжий рост и могучее телосложение, он теперь выглядел поразительно маленьким. Совсем ребенок. Его глаза были плотно закрыты; черные ресницы резко выделялись на фоне бледных щек. Шею опоясывали грязные кольца – в младшей школе он почти всегда ходил немытый, и на руках его вечно цвели синяки и ссадины. Он крепко держался за дерево, которое крепко держало его в ответ, и, когда Ноэми попыталась отцепить его руку, ей показалось, что кости у него из камня.
– Гэтан, – позвала она, и он открыл глаза.
Дерево его не отпустило. Прочнее сжимая ветви, оно, точно змеиными кольцами, обвивало его корой.
– Так вот что ты сделало с Линком? Отпусти Гэтана, сейчас же. Он не хочет умирать, правда. И я не хочу, чтобы он умер.
Она потянула Гэтана за запястье и не отпускала, даже когда дерево пустило побеги поверх ее пальцев, стало прорываться сквозь кожу.
– У тебя нет такого права.
И он оказался на свободе. Озеро, лес – и то, что притворялось Линком, – решили, что слишком долго держало Гэтана. Крепко удерживая его тело, Ноэми стала пробираться обратно наверх, подальше от дерева, по направлению к кругу солнечного света, что танцевал на поверхности воды.
Гэтан висел на ее руках мертвым грузом, и ей было очень тяжело одновременно держать его и плыть. Она отталкивалась одними ногами, и вода начала пробираться ей в ноздри. Исчезло чувство полета. Ноэми снова почувствовала, что находится под водой; испугалась, что может утонуть; ощутила, как тяжелеет Гэтан у нее на руках. Всплыв на поверхность и хватая ртом воздух, она вытащила руку над водой и попыталась ею грести, крепко удерживая тело другой. Ее рука наткнулась на руку Джонаса. Он потянул ее к берегу, и вскоре она почувствовала под ногами почву и уперлась стопами в речную грязь. Вместе они кое-как вытащили тело Гэтана на траву, и Ноэми, упав на колени, стала прислушиваться к его дыханию. Пощупала пульс. Приложила ухо к груди.
В школе Ноэми, разумеется, сдала курс первой помощи на отлично. Но там была кукла, а теперь ей нужно было применить эти навыки на живом человеке, и все знания испарились у нее из головы. К счастью, пока она давила Гэтану на грудь, Джонас начал тихо считать. Когда он остановился, она наклонилась и дохнула Гэтану в рот. Его мягкие губы не двигались, и Ноэми смутно поняла, что плачет, но ничего не чувствовала, кроме безжизненного тела под собой. Гэтан ускользнул от нее. Такой маленький, такой измученный, со шрамами на руках, он сидел во тьме. «Я знал, что ты есть, – сказал он, – и я был так этому рад».
Она тоже была по-своему маленькой и измученной. Когда Ноэми училась в седьмом классе, мама не разрешила ей вырезать лодочку на праздник солнцестояния. Хотя Ноэми уже подросла, Ческа переживала, что она слишком нетерпелива и может сильно порезаться. Ноэми стояла, хмуро оглядываясь, пока все остальные скребли лед крошечными ножиками. Потом к ней подошел Гэтан, взял ее за запястье и, словно она была жалкой слабачкой, сунул ей в руку лодочку. Не сказав ни слова, он вернулся к стайке своих одноклассниц из Гэлэкси, чьи имена Ноэми еще не запомнила. Каждый раз, когда он что-то говорил, девочки ласково пихали Гэтана в бок. Ноэми протянула руку и уронила лодочку. Та разлетелась на осколки прямо перед его лицом. Ноэми не хотела ничего, ради чего ей бы пришлось унижаться. По его лицу пробежала волна боли и – хотя она того не знала – отразилась в чертах самой Ноэми. Это была его первая лодочка, первая и единственная, и он подарил лодочку ей.
«Я радовался, что ты живешь в Шивери, – сказал он. – Что ты есть в мире и в моей жизни».
26. Джонас
Гэтан закашлялся, и мутная вода потекла у него изо рта на землю. Ноэми откинулась навзничь в траву, пока его выворачивало, а Джонас упал головой в колени и чувствовал телом, как бешено бьется рядом с ним ее пульс. Она закрыла лицо рукой, скрывая глаза от солнца. Джонас мягко коснулся ее локтя и сжал ей руку с осторожным облегчением.
С Ноэми потоками стекала вода. Она натянула футболку и, повернувшись к Гэтану и Джонасу спиной, выцепила из-под нее лифчик. Выжав из него влагу, она сгребла остальные вещи в охапку. Ноэми трясло от холода, но, когда Джонас предложил ей свой сухой худи, она ответила кратким отказом. Выходит, его еще не простили.