– Когда это было?
– Несколько недель назад, – ответила Лайл. – А чего ты злишься? Вы ведь тоже возвращались.
– Лес у меня на заднем дворе, – сказала Ноэми, будто это что-то объясняло.
– Но не на территории дома, – у Лайл дрогнул голос.
Ноэми закатила глаза и повернула в лес. Разговор был закончен. На лице Джонаса Эмберлин прочла то же замешательство, что чувствовала сама.
– Лайл, – сказала она наконец. Просто позвала ее по имени. И все.
– Все в порядке. – Без лишних слов Лайл пошла за Ноэми.
Они целую вечность шли в тишине, пока несколько минут спустя Джонас наконец не решился сделать замечание.
– Мы ведь должны были уже прийти, да?
– Да! Разумеется. – Ноэми сняла камеру с шеи и повесила ее на ближайшую ветку, так ее оттянув, что листья задрожали, точно капли дождя.
Она зашагала дальше. Да, Ноэми уже говорила им, что озеро боится фотоаппарата.
– Значит, придется еще сюда вернуться, – прошептала Эмберлин.
Не прошло и минуты, как из-за дерева им подмигнула озерная гладь. Белая лодка ждала на причале, и вдали призывно возвышался маяк. Они выстроились в линию на берегу, размышляя вместе, садиться ли в лодку.
– Ноэми.
Голос раздался из-за спины. Эмберлин резко обернулась, не зная, что их ждет, а Ноэми подпрыгнула, приподняв плечи, точно напуганный хорек.
У опушки стоял Гэтан, переводя глаза с них на озеро и обратно.
– Какого черта ты тут делаешь? – спросила Ноэми.
Она решительно подошла к нему и схватила его за руку.
– Меня что, вообще никто не слушает?
Все расступились, пока она волокла Гэтана к пристани. Он шаркал за ней, не сопротивляясь. На его лице играла привычная ухмылка.
Больше Эмберлин удивило даже не то, что он пошел за ними, а что послушался приказаний Ноэми и не прибежал на озеро раньше. Ноэми сказала остальным, что нашла Гэтана случайно, хотя теперь Эмберлин сомневалась, что подруга рассказала им правду. Вытащив из воды, она привела его домой, где Ческа и ее домочадцы позволили ему остаться.
– Но почему полиция не смогла найти это место? Это ведь здесь погиб Линк.
Он потрогал лодку носком ботинка, и та в ответ закачалась на воде.
– В прошлый раз этой штуки тут не было.
– Копы сказали, что нашли его на земле, – сказала Ноэми. – В этом и было дело. Тебя что, память подводит?
Все это время они разыгрывали перед Гэтаном нелепый спектакль о том, что Линк утонул в луже. Даже Джонас, который ни разу не встречал Линка, знал больше его. Они ни разу не обсуждали, стоит ли рассказать Гэтану, поэтому, строго говоря, ничто не мешало Эмберлин рассказать ему все. И возможности для этого тоже были: они то и дело наталкивались друг на друга в школьных коридорах, а потом был тот случай на праздник солнцестояния, когда они разговаривали в комнате Линка. Но Гэтан обычно действовал не раздумывая. Из всех пятерых – живых, – кто побывал на озере, он один чуть не утонул. Эмберлин не хотела, чтобы он по ее вине стал нырять в озеро в поисках Линка и утонул. Ноэми что, тоже оберегала Гэтана? А сама Эмберлин – может, она просто оберегала все сведения о брате, которые могла сохранить в тайне?
– И этого тоже не было, – сказал Гэтан, вглядываясь в маяк.
Он говорил сам с собой, совершенно не обращая внимания на сердитые взгляды Ноэми.
– Мы поплывем туда на лодке, – сказала Ноэми. – Раз уж ты настаиваешь, чтобы быть здесь, то давай ты постоишь на берегу. Мало ли что случится, и мы не сможем вернуться.
– На хрен такие планы, – жизнерадостно ответил Гэтан. – В лодке пятеро поместятся, а я еще и грести умею.
– Знаешь ли…
Ноэми всплеснула руками и зашагала вперед. Усевшись на скамейку в носу лодки, она сложила руки на груди.
– Что уж там, давайте вообще все будут делать что захотят. Только постарайтесь не тонуть, потому что опять вылавливать я никого не стану.
Гэтан первым последовал за ней, и, когда он пошел к воде, Джонас решил к нему присоединиться. Эмберлин и Лайл втиснулись на другом конце лодки – свои сумки они запихнули под сиденье, – а Гэтан сел на место по центру и схватился за весла. Джонас разместился рядом с Ноэми и отвязал лодку. Они начали путь на остров.
Эмберлин прислушивалась, не услышит ли какую-нибудь музыку, но до нее доносился только успокаивающий плеск весел по воде и приглушенная беседа, которую вели Ноэми с Джонасом, склонив друг к другу головы.
– С каких пор это творится? – прошептал Гэтан, указывая головой на двух соседей-неразлучников, что обнимались за его спиной.
– Да уж прилично, – ответила Эмберлин.
– Недавно, правда, прекращалось, – добавила Лайл. – Я точно не знаю. Тебе лучше знать, это ты с ними живешь.
– Это временно, – состроил гримасу Гэтан. – И я изо всех сил стараюсь не обращать внимания.
Эмберлин раздумывала, отвечать ей что-нибудь на это или нет. Внезапно вокруг них что-то застонало. Это была не музыка, скорее звук, с которым камень раскалывается на части. Казалось, никто, кроме нее, не заметил шума… Но она явно слышала треск, с каким мнется пластик. Она склонилась заглянуть в воду за спиной. Лодка внезапно остановилась, и она упала вперед, ударив Гэтана в колено локтем.
– Господи Иисусе. – Он положил рукояти весел на колени и потер ногу. – Ты как? Мы на что-то натолкнулись?
Ноэми выпрямилась, опираясь на плечо Джонаса, и глянула вперед.
– Впереди все замерзло, – сказала она. – Я же вам говорила.
Она села обратно на скамейку и оглядела остальных. Ее слова произвели должный эффект: группка удивленно загудела. Однако Ноэми, казалось, сохраняла полную невозмутимость – ровно до того момента, как поняла, что озеро замерзло со всех сторон, а не только впереди. Их лодка уже проплыла больше половины пути. До маяка оставалось несколько минут, и теперь они застряли в такой глыбе льда, что он побелел и потерял прозрачность.
Воздух становился холоднее, и Эмберлин потерла руки, чтобы согреться. Гэтан ткнул в лед веслом, но безрезультатно. Тогда он приподнял ногу над краем лодки, словно пес у дерева, и пнул гладкую стеклянную пластину пяткой ботинка. Эмберлин раздала остальным коньки, и они попытались поколоть ими лед, но едва оставляли царапины на поверхности.
Гэтан поднялся, подняв руки в стороны для балансировки.
– Хорошая новость в том, что этот лед такой адски крепкий, что мы наверняка сможем пройти до острова. Сколько у нас пар коньков?
– Всего две, – ответила Эмберлин.
– Они реально пригодились, – пробормотала Лайл.
– Я же говорила, – снова заметила Ноэми.
Они передали коньки обратно Эмберлин, которая сразу начала засовывать ноги в свою пару.
– Вторые намного больше. – Она затянула шнурки и перевела взгляд с Гэтана на Джонаса. – Кто-нибудь из вас умеет кататься?
– Ну, я давно не практиковался, – пробормотал Джонас.
– Справимся, – сказал Гэтан. – Я раньше играл в хоккей с братом.
Он пожаловался на плачевное состояние Линковых коньков, но, надев их, будто сразу сросся с полозьями.
– Мы возвращаемся? – спросила Эмберлин.
– Вы, ребят, можете вернуться, если хотите, – сказала Ноэми безо всякого пренебрежения в голосе, словно между делом. – Но мы уже почти доплыли до маяка, так что я пойду дальше.
– У Гэтана нет берушей, – заметил Джонас.
– А у Ноэми нет коньков. – Гэтан помахал в воздухе пальцами, словно показывал фокус. – Видишь, я тоже могу говорить очевидные вещи.
– Он может взять мои. – Лайл выудила из карманов беруши. – У меня есть вот что. – Она порылась в рюкзаке и с гордостью извлекла огромные наушники со звукоизоляцией.
Гэтан переводил взгляд с берушей в руке на Ноэми. Ноэми тяжело вздохнула.
– Просто поверь. Лучше их надеть.
Он пожал плечами и без дальнейших расспросов вставил беруши.
Остальные последовали его примеру – за исключением Лайл, которая натянула на голову свои наушники. Она взяла Эмберлин под локоть, и они неловко побрели к маяку, поддерживая друг друга. Гэтан проделал то же с Ноэми, которая другой рукой держалась за Джонаса. А сам Джонас по-пингвиньи перебирал ногами на другом конце их маленькой цепочки из трех человек. Потом Лайл подскользнулась и упала лицом на лед. Эмберлин потянула ее за руку, но этого оказалось недостаточно. Лайл приземлилась на колени и ударилась запястьем. Еще чуть-чуть – и она бы разбила подбородок о твердую белую пластину.
– Ты как? – спросила Эмберлин тихо.
Остальные остановились и, прошаркав по льду, обступили Лайл полукругом.
– Нормально. Просто дайте мне пару секунд. Кажется, я немного ушибла колени.
– А с запястьем что?
Они слегка расступились, и она кое-как присела, выпрямив ноги, точно кукла. Она повернула руку, и запястье громко треснуло.
– Вроде все хорошо.
Опираясь на ладонь здоровой руки, она попыталась встать, но, как только сделала это, лед под ее пальцами пошел трещинами, которые расползлись, как паутина.
– Какого черта? – Гэтан, который находился ближе всех к трещине, отодвинулся от Лайл и потянул за собой Ноэми и Джонаса.
Эмберлин не двигалась. Замерев, как напуганная лань, она смотрела на Лайл и коротко, напуганно дышала. Она произнесла имя Лайл – и, словно отвечая на ее голос, лед прямо под Лайл провалился вниз.
Лайл исчезла, и поглотившая ее вода чернела такой непроницаемой чернотой, словно ее всосала в небытие взорвавшаяся звезда. Эмберлин упала на колени, и Ноэми опустилась напротив нее. Хотя Эмберлин видела, как открывается ее рот, криков она не слышала. Звуки вокруг нее были лишены всякого смысла. Ее друзья кричали в подушки. Лайл тонула, и что-то в голове Эмберлин тонуло вместе с ней. Когда она протянула руку в воду, то не смогла до нее дотянуться. Рука наткнулась на прочную темноту, на холод цвета пустоты.
Лед на месте падения Лайл затянулся. Он принял форму дыры, чтобы искушать Эмберлин. Она тянула руки, но они беспомощно хватали воздух.
Ноэми замолотила кулаками по пятну темного льда. Джонас тер поверхность белого льда красными обветрившимися руками, пытаясь расчистить оконце, сквозь которое было бы видно Лайл. Но ничего в замерзшей поверхности озера не поменялось. Гэтан наматывал вокруг них круги на коньках, высматривая Лайл сквозь мутное стекло. Все они вынули беруши – они все равно ни от чего не защищали – и стали прислушиваться, не раздадутся ли откуда-нибудь крики подруги.