– Это просто беспроигрышный вариант. Я прекращаю стримить – тролли выигрывают. Компании, занимающиеся видеоиграми, молчат – тролли выигрывают. Отстой.
– Да, – соглашается Аарон.
Мы замолкаем, и мое сердце трепещет. Я почти злюсь на себя за это, потому что… ну, я же смотрю на чей-то обычный аватар. Это не сам Аарон.
Но в то же время он.
– Эй, D1V, слушай, – начинает Аарон, делая еще несколько шагов ко мне.
Теперь его плечи и голова занимают весь мой обзор, и гарнитура передает все, что он делает. То есть не каждое движение – например, Аарон не может обнять меня, все-таки мир еще не дошел до уровня фильма «Первому игроку приготовиться», – но основные жесты, движения головы и взмахи руками… Это есть.
– Я даже не могу отблагодарить тебя как следует, – говорит он. – За это.
– Ничего страшного, – отвечаю я, чувствуя, как горят щеки.
– Нет, серьезно. Твой подарок много для меня значит. Моя семья… Они не очень поддерживают мою любовь ко всему этому. – Он указывает на то, что нас окружает. – И еще…мой папа… – Аарон осекается и громко вздыхает.
– Что такое?
– Он прятал игру на рабочем столе в приемной. В маминой клинике. Не знаю почему – просто какая-то старая игра, я не стал бы над ним смеяться. – Он откашливается. – Хотя маме бы, наверное, не понравилось. Может, поэтому все и случилось.
– Что случилось… – начинаю я.
– Он ей изменяет, – отвечает Аарон немного тише. От его тона у меня перехватывает дыхание. Голос такой… надломленный. – Кажется. Я нашел письмо. Целую папку с документами, которые еще не успел просмотреть. В нем он признается в своих чувствах кому-то другому. – Его аватар качает головой. – Я не знаю, что делать.
– О боже, Аарон, – выдыхаю я. – Мне так жаль. Я это уже проходила. Со своим отцом. Когда он ушел к другой. Я знаю, это нелегко.
– Ага. – Его голос звучит так удрученно, я не знаю, что еще сказать. Краем глаза замечаю озеро недалеко от того места, где мы приземлились. Возможно, небольшое исследование поможет Аарону отвлечься. – Пошли, – зову я, направляясь в ту сторону.
Керриган – великолепная маленькая планета, одна из первых, куда я привела свою «Армаду». Ресурсы здесь на самом деле скудные, а то, что есть – дерево, вода, камень, – в основном берегут, не портят прекрасный пейзаж, чтобы просто болтать и бродить. Домашняя база. Я назвала ее в честь легендарной воительницы зергов и терранов, чья неукротимая ярость может сравниться только с ее же безжалостной любовью. Я говорила Ребекке, как мечтаю, чтобы Кристи Голден была на GamesCon в этом году и я смогла рассказать о своей любви к ее новеллизациям StarCraft.
Когда мы подходим к воде, я бросаю взгляд на Аарона. Он смотрит куда-то вдаль.
– Ладно, можно задам глупый вопрос? – начинаю я, изучая лицо его аватара.
– Какой?
– Откуда шрам?
Он смеется.
– Ой. Да я однажды летом немного пересмотрел «Остаться в живых». – Я слышу ухмылку в его голосе. – По «Нетфликсу» крутили все сезоны, я жутко отравился какой-то едой на вынос, которую мама принесла домой, а от игр у меня просто болела голова, так что…
– Больничный в обнимку с телевизором? – спрашиваю я, сразу же ругая себя за шутку.
– Точно. – Его аватар смотрит то на воду, то снова на меня. – Папа посмотрел со мной почти все серии, хотя они с мамой уже видели их, когда те только вышли в эфир. Знал содержание, но все равно сидел рядом. Шрам на аватаре – это я решил закосить под Джона Локка.
– Я, эм, не совсем в курсе, кто это. – Я втягиваю воздух сквозь зубы. – Извини.
– Все нормально. А ты слышала Moneen? Или вообще эмо или панк?
– Гм. – С минуту я молчу. Как-то эту тему мы в общении проскочили. Стандартные вопросы вроде «какая музыка тебе нравится» или «что ты последнее смотрел на “Нетфликсе”». Куда бы хотел поступить, какие у тебя любимые цвета, фильмы, еда. Все заменили блуждания по виртуальным планетам и систематизация инопланетной жизни за очки.
И все же, что бы я ни пыталась в себе подавить, чувство кажется вполне реальным, даже без бытовых подробностей.
Может, мы расспросим друг друга позже.
Боже, что вообще происходит?
– Вроде нет? – говорю я наконец. – Наверное, я больше по части поп-музыки?
– У них есть одна песня, – продолжает Аарон. – «Никогда не говори Локку, чего он не может». Для меня это как личный гимн.
– Вряд ли я когда-либо слышала…
– «Ты хочешь сказать, мы не можем?! – громко и жутко фальшиво заводит он. – Нет, мо-о-о-ожем! Что значит – мечте не бывать? БЫВА-А-АТЬ!»
Я хохочу и не могу остановиться.
– Чего? Не нравится? – спрашивает Аарон. – Еще скажи, я петь не умею.
– Нет! – выдавливаю я сквозь смех. – Я бы никогда…
– УМЕ-Е-ЕЮ! – вновь тянет он, и я опять хихикаю. Когда мне наконец удается успокоиться, Аарон добавляет: – Может, однажды возьму тебя с собой в музыкальный магазин.
Сердце колотится как сумасшедшее.
– Их альбом The Red Tree очень хорош, – говорит он. – И эта песня – всякий раз, как ее слышу, мне кажется, я могу горы свернуть. С поддержкой или без поддержки семьи, игровой компании…Стой, у меня идея! – Я слышу, как он возится с чем-то на заднем плане, и его аватар немного сходит с ума, наверное, потому что Аарон откладывает гарнитуру и контроллеры. Внезапно в ушах раздается пронзительный рев гитары и энергичные биты, и аватар снова выпрямляется.
В магазин.
В реальной жизни.
– Можем слушать их вместе, пока исследуем планеты. Вдруг что-то понравится и…
– Я не знаю, готова ли встретиться. – Слова вырываются наружу, хотя я пытаюсь их удержать. Аарон делится со мной чем-то… личным. Гораздо более личным, чем наша болтовня в чатах. Просто раскрывает передо мной душу.
Он хочет пойти в музыкальный магазин. В реале. Вспоминаю магазины подержанных пластинок в Джерси-Сити и Хобокене, большие корзины, полные виниловых дисков, в которых так и хочется порыться. Я представляю, как наши руки вместе быстро перелистывают пластинки…и мне приходится прогнать картинку.
– Не знаю, смогу ли когда-нибудь, – шепчу я.
Песня останавливается.
Повисает пауза. Я слышу плеск воды в гигантском озере, звуки случайно сгенерированных существ вдали. Цифровой ветер. Я испортила чудесный момент. Но я просто еще не готова.
Потому что все это нереально.
Но, может, мне хочется, чтобы оно таковым стало.
Ведь какая-то часть того, что происходит между нами, – она настоящая.
И кажется, я не против.
– Все в порядке, – говорит Аарон, делая шаг вперед.
– Точно? – спрашиваю я, глядя на него.
– Мне не нужно на тебя смотреть, чтобы видеть, – отвечает он, стоя прямо передо мной. – Я и так тебя вижу. Тебя настоящую. С гарнитурой или без.
На мгновение мне хочется, чтобы между нами не было этого цифрового пространства. Целого мира. Чтобы я могла дотянуться через кабели, данные и код и схватить эти руки. Руки странного, чудаковатого парня из чата и видеоигры. Который поет для меня, хотя лучше бы он этого не делал.
Но я не могу.
Глаза жжет, в горле режет, и это не просто волна печали. К ней примешивается злость из-за страха, который вторгся в мою жизнь. Из-за Vox Populi, троллей, уродов, что беспокоили Ребекку и напали на маму. Я хочу преодолеть его, но он уже часть меня. Как сказала подруга, теперь я буду носить его внутри вечно, хоть и не хочу.
Я душу всхлип и едва выдавливаю:
– Пошли… на разведку.
Мы огибаем огромное озеро, и разговор начинает затухать. Некоторое время мы идем в тишине, и Аарон ставит что-то более мягкое, с пианино и грустным, нежным голосом, который, кажется, перекликается с пейзажем. Если не ошибаюсь, The Fray.
Я гляжу на Аарона, и он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Полуденное цифровое солнце низко висит в небе, обрисовывая профиль моего спутника на фоне воды, и если бы мы гуляли в реале, я бы, наверное, остановилась и попыталась сфотографировать его. Идеальный кадр для инстаграма и все такое.
– Ты в порядке? – спрашивает он, останавливаясь.
Я бы хотела бродить с ним у настоящей воды. Здесь, в Джерси-Сити, в центре. Мы могли бы рыться в поисках пластинок, как он предложил, или пить кофе в Word, моем любимом книжном. Я поймала бы идеальный кадр, фото на закате, в парке, в окружении корги, йорков и бостон-терьеров, столь характерных для нашего города.
Но не могу.
По крайней мере, еще нет.
– Ага, – лгу я. – Да, у меня все хорошо.
16. Аарон
– Слушай, я, конечно, за тебя рад и все такое, – начинает Райан с замученной улыбкой, – но, может, притормозим и определимся, что такое свидание? Ты бы хоть само понятие загуглил.
Я издаю разочарованный стон. Друг терзал меня последние десять минут, и я не уверен, сколько еще смогу выдержать. В Филадельфии лето, суббота, а значит, по всему центру города открыты блошиные рынки. И как бы ни было здорово покопаться в конце семестра в близлежащих университетских мусорках в поисках выброшенных компьютеров, барахолки – это настоящая золотая жила в плане запчастей и аксессуаров.
Большинство людей приезжает сюда за антиквариатом, драгоценностями, редкими монетами и тому подобным. По крайней мере, так кажется.
Что до меня? Отсыпьте мне всю свою старую электронику – буду очень рад.
Например, моя игровая мышь. Она стоит сто долларов, а я нашел за пять. Немного поюзанная, конечно, но работает просто отлично. Пока вместо нее я использую виртуальную гарнитуру, которую подарила D1V. Несколько дней исследовал эту штуку.
– Скажи мне, что Альберто сейчас подойдет, – умоляю я. – Пожалуйста.
Заглядываю под складной стол, на котором сейчас копается Райан, но там только закрытые пластиковые контейнеры. Мне ловить нечего.
– Ты так говоришь, как будто он с тобой обойдется мягче. – Райан смеется, рассматривает какую-то медную штуковину, но бросает ее обратно в небольшую картонную коробку размером с крышку обувной. Стенд, у которого мы остановились, заполнен безделушками в духе поклонников стимпанка. Стоит прицепить пару таких на шляпу, и ты звезда ComicCon.