Но у нас есть, конечно же, и хорошая новость.
Если в определённый момент, когда вы вдруг потеряете берега, вас придут обижать «бандиты и проходимцы», «террористы и колорады» – в Москве всегда живёт один человек, который вас спасёт.
Гарант вашей безопасности. Скажите, как его зовут?
Да знаете, знаете, не притворяйтесь.
Держите портрет этого человека под подушкой. Без него, когда вы раскачаете лодку, вас утопят первыми.
Но он не позволит.
Так что это всего лишь страшная сказка на ночь. Ничего такого не будет. Всё рассосётся. И вы рассосётесь.
В новогоднюю ночь президент Украины, от одного имени которого меня мутит, заявил: «Уходящий год был самым тяжёлым за последние семь десятилетий, с 1945 года. Злейший враг посягнул на наши жизни, территорию, свободу, независимость. Эту Отечественную войну мы обязательно выиграем, потому что она для нас – справедливая».
1945 год – это теперь проклятая дата? Траур, что ли, будут объявлять 9 Мая? – спросил я сам себя, потом полистал новости и увидел, что да, 9 Мая во Львове уже объявлено траурным днём.
Отечественная война отменена.
«Отечественной войной» теперь они называют бомбёжки собственных городов.
Россия, мы помним, с Чечнёй в своё время накосячила, но чтоб объявить в Новый год войну на собственной территории «Отечественной» – до этого не доходило. Чего не было – того не было.
Даже циничным большевикам хватало ума все свои военные операции именовать теми или иными нейтральными терминами – «освободительные» были операции, «интернациональные» и так далее.
А эти залапали, опошлили, унизили самые священные понятия. И навесили чёрный платок на один из самых светлых дней в истории человечества.
Из-под земли руки до вас дотянутся, упыри. Танцевать будете от ужаса.
Обнародовано письмо наследников Белой эмиграции.
Они пишут: «Перед лицом обострения напряжённости, как в Донбассе, так и в международных отношениях, напрашивается вывод: агрессивная враждебность, разворачивающаяся ныне против России, лишена всякой рациональности. Политика двойных стандартов зашкаливает. Россия обвиняется во всех преступлениях, без доказательств она априорно объявляется виновной, в то время как к другим странам проявляется поразительная снисходительность…»
Какие там фамилии! Капнист, Колчак, Баратянский, Милорадович, Пушкин, Шереметев…
Галдят: Россия изгой, Россия изгой. Да плевать, что изгой.
Зато впервые после 1941–1945 гг. Россия Белая и Россия Красная, Россия прошлая и Россия, даст бог, будущая – встретились.
Моя, мягко говоря, любимая российская журналистка много раз сетовала на то, что большевики изгнали аристократию и она вынуждена жить среди «генетического отребья».
И тут такая незадача: генетическое отребье и патентованные аристократы, наконец, сошлись во взглядах и убеждениях.
Потому что, простите, они, сколько бы в них кровей ни смешалось, – русские люди. Где бы они ни жили.
На выезде из Луганской республики российский пограничник просит меня открыть дверь и багажник.
– Оружие там оставил? – спрашивает меня.
– Там, – автоматически отвечаю я.
– Ну и молодец, – обыденно говорит пограничник. – Закрывай двери.
За полгода через Новороссию прошло как минимум сорок тысяч ополченцев из России (включая всевозможных социальных работников, добровольцев медслужб и т. д.).
С одной стороны – цифра огромная, с другой – в масштабах страны не столь уж заметная. Маленький городок, целиком.
Впрочем, таких людей много не бывает никогда.
Даже казачьи походы в Персию «за зипунами» или в Османскую империю собирали ватаги в сотню-другую-третью казаков (казачество быстро обрастало мясом и на войну не торопилось) – и там эти мобильные бригады ухитрялись захватывать целые города и даже облагать данью правителей крупнейших азиатских государств.
Если идти дальше вглубь истории – то можно вспомнить конкистадоров, которых поначалу едва набиралось, чтоб хватило на команду, – однако эти времена считаются эпохой небывалой пассионарности в истории Испании или Португалии.
Наконец, пресловутые викинги были вопиющим меньшинством в скандинавских обществах той поры – а шороху эти свирепые люди на лодках наводили такого, что крупнейшие государства и княжества Европы не знали, куда прятаться. Да что там – они до Америки доплыли раньше Колумба… Сегодня эти глухие времена вспоминаются где-нибудь, скажем, в Норвегии, как недосягаемые и мифические, – таких персонажей в приличном обществе не сыщешь.
И первые, и вторые, и третьи были, как сегодня бы сказали, разбойниками и террористами.
(«Посмотрите на Моторолу, по-моему, он не умеет разговаривать», – отвечали тут мне. Зато вы отлично умеете разговаривать. Собственно, это всё, что вы умеете.)
Теперь об этих разбойниках и террористах написаны тонны книг, на них паразитирует бизнес и кинематограф всего мира, и «цивилизованные люди» с лёгким трепетом в поджилках наблюдают больших и свирепых людей на широких экранах. Их доверяют играть лучшим национальным актёрам – чтоб они правильно воплотили лучшие национальные черты.
К чему ведём: Россия переживает времена мощнейшего пассионарного всплеска. Нам не нужно подыскивать актёров, чтоб «красиво изобразили», – мы вполне можем на них посмотреть своими глазами.
К тому же важно учесть: подавляющее большинство из сорока тысяч поехали туда за просто так – вообще без «отпускного пособия», без минимальной жажды и возможности наживы – в отличие от казаков, конкистадоров и викингов: движимые, как правило, исключительно идейной мотивацией.
Все мы живём в необычные времена. Про такие времена потом дети в книжках читают и думают: ах, если б это было при мне!
Это при тебе, сынок, это сейчас.
Ко всему
Сны мне снятся не иллюстрированные, а из слов. Там ничего не происходит.
Всё уже произошло.
Слово собирается, как влага.
Иногда бывает музыка во сне – я просыпаюсь, некоторое время её пою, а потом она пропадает.
А здесь приснилась целая молитва, я поторопился записать, но тоже расплескал всё по пути – во сне молитва была разноцветная и тёплая.
А остались только эти слова.
Сейчас я их скажу.
Благодатель Спасе наш, благодарно вопиём: спасибо Тебе, что этот окаянный и покаянный год случился для нас и с нами.
Скорый в заступлении, как самый скорый, испепеляющий рельсы, поезд, укрепи нас.
Не проедь по нам, если окажемся на пути Твоём.
Долготерпив и многомилостив Ты – потерпи ещё немного.
По грехам нашим воздавал всем и воздай ещё – воздаяние Твоё понесём в своём сердце от своего порога до Твоего.
Когда спросишь нас, зачем сделали мы то, что сделали, ответим: Ты дал нам свободу воли, и мы выбирали себе судьбу по душе, и от неё не бежали, а ползли за ней.
Все дела наши – всего лишь попытка преодолеть Твоё молчание, как самую большую реку.
Теперь пережили день и переплыли год, вслушиваемся и думаем: угадали мы?
Но даже если не угадали – все, кого я знаю, из числа сделавших свой выбор, – сделали бы его опять, когда б клубок миновавшего года смотали бы заново.
Те же, кто уже не имеет голоса на земле, – пусть помилуют нас, когда встретимся.