Но она будет говорить про цветочки всякие, салаты оливье, издеваться над российской Думой – но об э-э-э-этом… Об этом – никогда!
Это ж своя среда. Она там живёт. Нет, вообще она живёт в русской классической литературе, тут уж ничего не попишешь – несмотря на её людоедскую публицистику, писатель она серьёзной силы. Была, по крайней мере. Однако сделать жест против среды в данной среде – это кошмар-с.
Помню, в Париже наблюдал, как Татьяна Никитична нежнейшим голосом зовёт Рубинштейна за завтраком: «Лёвочка, иди к нам за стол!»
Как бы она звала Лёвочку, если бы рассказала нам про Майдан, «Правый сектор» и своё отношение к украинскому языку? Не пошёл бы к ней за стол Рубинштейн. Или пошёл бы, но с плохим, недобрым, утомлённым лицом.
Нет уж, лучше смолчать Татьяне Никитичне – так, возможно, решила про себя Татьяна Никитична.
А если кто-то спросит у неё напрямую об этом, она, естественно, скажет только про «имперскую слизь» и про «охлос», имея в виду, само собой, русскоязычный охлос. Про этот охлос – всегда можно, ему всё равно.
В эту смутную зиму сорок раз на дню приходится читать: «…русские хотят, чтоб их любили – а за что их любить?» Никакой проблемы нет в том, что о нас такое пишут. Проблема в том, что определённому отношению надо соответствовать. Посему я вывел формулу.
Вот она.
Русские должны быть ровно такие, насколько их не любят.
Хотели наглую харю в ушанке, которая лезет своей харей в чужие дела, – вот вам наглая харя. Чтоб потом никому не было обидно. Чтоб не возникало когнитивного диссонанса, как сейчас принято говорить в просвещённых кругах.
А то вижу повсюду тихих, интеллигентных людей, какие ж это русские – от итальянца неотличимые, и от испанца тоже почти нет, несколько склонны к морализаторству, к переоценке собственной значимости, но совсем не злые, отлично воспитанные, хорошо изъясняющиеся на вольные темы, а им: «наглая харя, ушанка, агрессор, за что тебя любить». Нехорошо-с. Несоответствие налицо.
Идите за ушанкой, короче.
Имеется и часто обсуждается одна, наверняка вам знакомая тема. Суть её сводится к следующему утверждению: «Россия – прирождённая раба, триста лет ордынского ига сформировали народный характер. Потри любого русского – обнаружишь татарина».
(Странно, что никто не говорит: потри любого татарина – обнаружишь русского.)
Такое ощущение, что пока русских злые ордынцы держали на привязи – все остальные европейские народы резвились на своей лужайке, изнемогая от свободы, поэтому и выросли такие демократичные.
Но давайте посмотрим чуть пристальней.
С кого, к примеру, начнём. Румыния?
Румыния – это, по сути, три княжества – Валахия, Трансильвания, Молдавия.
С XI в. Трансильвания была частью Венгерского королевства. В XVI веке вся будущая Румыния ушла под Османскую империю.
Собственно отдельным государством Румыния стала только в XIX веке.
Придёт здесь кому-нибудь в голову сказать: румыны никогда не были суверенной страной, потри любого румына – обнаружишь турка? Или венгра?
Нет, никому в голову не придёт так сказать, это ж не русские.
Кстати, Венгрия. По возрасту – она чуть моложе Руси-России (существует примерно с X в.).
Но во второй половине XVII в. Венгрия стала частью владений Габсбургов, и так продолжалось двести лет, пока не появилась Австро-Венгерская империя.
Болгария входила в состав Византийской империи, а затем Османской – болгара тоже три сколько хочешь, что угодно можно натереть.
Чехами сначала владели франки (с IX в.), потом туда заходили поляки, а с XI по XIV в. чехами управляли немецкие императоры (потрите и чеха, пожалуйста). В XVII веке немцы снова вернулись; короче, всерьёз чехи получили независимость в далё-ё-ё-ёком 1918 году.
Италии в нынешнем виде до 1861 года вообще не было, поэтому если потереть итальянца, можно вообще чёрт знает кого обнаружить. Но никто не трёт. Никто не сомневается, что есть национальный итальянский характер. В XVI в. Италией владела Испания. В 1805 году Италия на некоторое время перешла во власть Наполеона. К тому моменту, когда Италию объединили, итальянцы ещё не умели мыслить себя как единый народ; и с тех пор не особенно научились.
Португалия сначала часть XVI и XVII вв. была подвластна Испании, в XVIII в. – попала в политическую и экономическую зависимость от Англии.
Представляете себе такое рассуждение: «Рабская натура Португалии, потри любого португальца – найдёшь испанца», – как вам? Можно и в ухо получить за такую глупость; правильно, это ж не Россия.
Испанией в определённые периоды заправляли арабы и французы.
Норвегия стала государством в IX веке, но уже в XIV потеряла независимость, и владели потомками викингов – датские короли. Сотни лет! Мысли о независимости у норвежцев появились только к XIX веку, но в итоге Норвегия перешла под протекторат уже Швеции. Тереть не перетереть и норвежца тоже.
Ирландия с XII века всячески третируема Англией, пока в 1801 году не стала частью королевства.
Польшу периодически делили и пилили на части ближайшие соседи.
Финляндия с XII по XIX век была в составе Швеции, семьсот лет. Ничего так, да?
Мы даже не говорим о государствах, которые вообще никогда, даже гипотетически, не были суверенными, пока их суверенность не проснулась в те трудные дни, когда они находились под игом России.
Но если вдруг заходит речь о русских, то вам – невзирая на десятки соседей, живших столетиями под чужим флагом, говоривших на чужих языках и отдававших лучших женщин чужим людям, – обязательно скажут: Орда, то-сё, крепостное право, молодой народ, ещё не дорос, независимость – это не по его части.
Ну-ну.
В мире, помимо Европы – в Африке, в Азии, в Латинской Америке, – имеются десятки стран, которые обрели независимость только в XX веке. До того момента они кому-то принадлежали. И не сто или двести лет – а всегда. Всегда. Их били, мяли, рассеивали, водили на цепях, заставляли работать на плантациях, гнали из края в край.
Но никто никогда не рискнёт вслух сказать о большинстве этих народов хоть одно дурное слово. «Рабское сознание афроамериканцев» – как вам? Не боитесь, что вас линчуют за такую шутку?
Правильно, в третий раз подсказываем, это же не русские.
Выбирайте сами: про Орду и рабское сознание затирают вам люди, которые: а) считают вас за идиотов; б) сами не очень здоровы; в) верны оба пункта.
Борис Березовский поверхностно, но в чём-то точно определил основные черты ведущих мировых стран: Германия – порядок, США – свобода, Россия – максимализм.
Отсюда, тем не менее, вполне понятным становится, отчего в Германии самая великая философия (порядок и упорядоченность), в США самая притягательная массовая культура (свобода, йоу), а в России самая великая литература (к человеку и внутрь человека на максимальных скоростях, невзирая ни на что).
Обиженная сторона и в этой истории тоже – Украина. Никому на свете в голову не придёт искать черту, определяющую Украину. То в одной, то в другой, то в тридцать третьей книжке европейского или американского сочинителя встречаются самые разнообразные объяснения: русские такие, русские сякие, главное в русских – это.
Можно найти определения финна, серба, испанца, поляка, ирландца, почти кого угодно. Но кто такой украинец и каковы его особенности – никому никогда не было дела.
Говорят, что Бисмарк определял основную черту украинцев как склонность к предательству, но потом выяснилось – это фейк, ложь. Бисмарк за свою жизнь много чего написал, но слово «украинцы» в его сочинениях не встречается ни разу.
«Лучше б обругал», как женщины говорят.
Единственные, кто всерьёз любил Украину, любовался ею, слагал о ней стихи и романы, – это русские. Русская литература – единственное место в Европе, где украинцы существуют полновластно, как часть европейской культуры.
В предисловии к одной книжке заметил фразу: «Пятьсот лет русской истории». Автор предисловия – российский политик, весёлый парень.
Я уже не раз подобную цифру встречал (в прошлый раз у Дмитрия Львовича Быкова, а вообще – периодически, у всякой хитровыдуманной публики). Ну, один раз встретил – пожал плечами, два раза пожал плечами, но вообще – что пожимать-то?
С какого перепугу эти наши товарищи отмеряют российскую историю с 1500 года – совершенно непонятно. Чтоб покороче была, или что?
Андрей Рублёв, Александр Невский, Сергий Радонежский, Дмитрий Донской, «Слово о Законе и Благодати», «Слово о полку Игореве» – это всё к какой истории имеет отношение? К польской, что ли?
Между 1237 и 1480 годами были созданы такие монастыри, как Троице-Сергиев, Кирилло-Белозёрский, Саввино-Сторожевский, Спасо-Каменный, Соловецкий, Ферапонтов Белозёрский, Пафнутьев Боровский, Троицкий Ипатьевский, Толгский, Иосифо-Волоколамский – которые хранили единство русской культуры во времена любых усобиц. Или это не русские монастыри? А чьи? Французские?
Что за блядские привычки, ей-богу. Нравится что-то обрезать – обрежьте у себя. Нравится иметь возраст поменьше – представляйтесь новым подружкам студентами циркового училища.
Ивану III говорят: «Знаешь, что, Ваня, история российская начинается примерно с тебя, а твоего дедушку, прадедушку и прапрадедушку мы туда не возьмём». – «Что, и Ивана Калиту?» – «И его тоже». – «И половину русских православных святых?» – «И половину русских православных святых!» – «И Юрия Долгорукого, основателя Москвы?» – «И его». – «А идите вы к такой-то матери».
Русская история – вполне себе линейна. Здесь тысячу двести лет живут люди, которые:
– говорили на одном языке; с самого начала именовались «русами», «русичами», «русскими»;
– передавали из поколения в поколение песенный и былинный свод (кстати, сохранившийся в северных русских землях, а в насильно оторванной Киевщине и Галиции – практически утерянный); традиции иконописи и архитектуры; собственно великую православную традицию; и ряд, имеющих отношение только к этому народу, языческих традиций;