м платье темно-синего цвета и с косой, – можете меня представить?
Вита посмотрела на Милу: немножко полновата, обычная приятная внешность… Но с косой, пожалуй, она выглядела как из института благородных девиц.
А между тем Мила продолжала:
– Абсолютно все в классе были одеты кто во что: в джинсы, яркие кофты, девочки с накрашенными ресницами и распущенными волосами. Просто провалиться. И я – как будто на похороны или на выступление воскресного хора собралась. Представляете картину?
Весь первый урок на меня то и дело оборачивались, хихикали за спиной, шушукались. На второй день по рядам пустили бумажку, в которой одноклассники упражнялись в остроумии. В конце бумажку кинули мне на парту. «Милая Мила – корова жирная, колхозница, дерёвня…» и тому подобное. Я прочитала и молча положила бумажку. Многие фыркнули и отвернулись. На третий день одна из одноклассниц на мой вопрос «Где женский туалет?» указала на мужской. Опять все ржали. Всю первую неделю надо мной так или иначе потешались одноклассники. Ко всему прочему, классная руководительница назначила меня ответственной за журнал – крайне «непрестижная должность» на тот момент, – еще и задерживаться приходилось, пока учителя проставят свои оценки, а значит, потом искать кабинеты самостоятельно (а школа из двух корпусов, с повторяющимися номерами, – поди догадайся, 23-й кабинет в первом корпусе или во втором). Понятное дело, я выглядела уже стандартно, как все, многие сами подходили ко мне на перемене, спрашивали, откуда я, где раньше училась, чем увлекаюсь. Но встречают все же по одежке. И с подачи главной заводилы в классе – Леры – все равно подставляли. Например, один из учителей не любил, когда ученики встают во время ответа, а мне сказали, мол, надо непременно встать, когда отвечаешь, иначе снизит оценку. Я вскакивала, меня с раздражением сажали обратно. Вместо учительской (отнести журнал) отправили в комнату для хранения швабр и прочего хозинвентаря. Вместо библиотеки (получить учебники) – в бухгалтерию. Однажды я пришла после перемены, а в моем пенале кто-то разобрал по частям все ручки, потом вывернули наизнанку рюкзак. Подложили в рюкзак кусок кисти от скелета из кабинета биологии. В общем, просто одна жесть творится. Я плачу дома каждый вечер, но не хочу расстраивать маму, которая очень переживает за то, как у меня в новой школе все складывается. Так как пока на каждую выходку я реагировала абсолютно спокойно, часть одноклассников начали со мной общаться и не скатываться на мелкие пакости. Но лидер класса и еще некоторые одноклассники продолжают в том же духе: завязанные между собой шнурки на кроссовках; сменка, закинутая на вешалку в раздевалке так, чтобы я не смогла достать; связанные рукава куртки; морда коровы, нарисованная на ластике. Мне так обидно, и еще обиднее, что они это делают, а я просто молчу и все проглатываю, чувствую себя полной дурой, понимаете? Как это все прекратить, я не знаю. Я хочу просто ходить в школу и просто учиться.
Во время рассказа Мила теребила рукава свитера, а Вита думала: «Мне бы твои проблемы, Мила. Завязанные шнурки и рукава – ты это серьезно?»
Анна с сочувствием смотрела на Милу.
– Должно быть, очень тягостно собираться в школу каждый день, когда знаешь, что тебя там ждет.
– Как на каторгу.
– Еще бы! Ребята, кто хочет поддержать Милу? Может, есть идеи, как можно справиться с нападками?
Кроме слов поддержки, которых было много, – «сочувствую», «я бы тоже расстроилась», «тяжело», «обидно» и т. д., – было и два интересных комментатора, которые сцепились друг с другом не на шутку.
– Знаешь, в моей школе был как-то похожий случай, – начал свой рассказ мальчик по имени Андрей. – К нам пришла новенькая, и по законам класса ее все стали проверять на стойкость. Уж мы ее тогда потроллили прилично, она первый месяц от нас получала посерьезнее, чем ты. Но она на все наши выпады улыбалась и никак не показывала нам свою реакцию. Мы ее тогда продавливали на предмет эмоций и все такое, но она держалась и никак не выдавала, что ей плохо. Класс тогда почти весь сдался. С ней многие начали общаться, потому что реально нормальная девчонка была, но одна группа продолжала издеваться. Так вот. Случилась контрольная по физике, очень сложная, народ буксует, я тогда еле на трояк написал, а девчонка эта, смотрю, уже все сделала – у нее, оказывается, вся семья технари и математикой-физикой с ней занимались много и постоянно. Для нее эта школьная программа была так, просто еще раз повторить. И вот она все по-быстрому решила и стала по одному одноклассникам помогать, жестами показывает – давай помогу, быстро пишет задание на листочке, передает и т. д. Она и этим заводилам не отказала, тоже предложила помочь, чтоб не получили двойку. Так они, понятно, потом сказали, что это ничего не значит – помогла и помогла, так бы любой нормальный человек поступил, – но реально от нее отстали, мы сейчас дружим все вместе. Так что норм, что ты не отвечаешь им и не показываешь, что тебе больно и плохо, – этого им и надо, они продавливают тебя просто. Им все равно, жирная ты или нет (кстати, нет), они хотят эмоций, не давай им их и покажи, что ты выше этого.
– Слушай, с таким подходом тебе надо проповеди читать. Тебя ударили по одной щеке, подставь другую и улыбнись, – возразила ему Саша, дерзкая и активная девчонка.
– А ты как хочешь, чтобы она встала на середину класса и заплакала: «Ой-ой, вы меня обижаете, рукава на куртке завязали, хнык-хнык»?
– Нет, я предлагаю всем им завязать рукава на куртках и сменки всему классу поменять, чтобы поняли, каково это.
– Они тогда будут точно знать, кто это сделал, и начнется война. Они ее проверяют на прочность.
Тут не выдержала Вита:
– А зачем они это делают?
Все разом обернулись.
– Действительно, зачем они ее проверяют на прочность, да еще так унизительно – обманывают и издеваются?
– Ну… хотят посмотреть, нормальная ли она. И чтобы не строила из себя умную.
– Ну подождали бы, поговорили бы с ней, из этого и стало бы понятно, что она нормальная. Вообще не понимаю, зачем человеку устраивать такой стресс: он меняет школу, приходит в новый класс, никого не знает… Вместо того чтобы ему как-то помочь влиться, на него еще и целая группа нападает. Мне вообще кажется, что это травля.
Нужно сказать, что Вита, пока находилась «в бойкоте», много прочитала на эту тему и была довольно неплохо осведомлена о травле.
– Какая травля, что ты несешь! Договорились! Рукава связали на куртке – и уже травля!
Такого напора Вита не ожидала и немного испугалась. Но тут уже вступила в разговор Анна:
– Давайте успокоимся. Похоже, ситуация Милы многих задела за живое – у каждого свой опыт, свое мнение. Мы очень разные, и то, что одному человеку легко перенести, для другого будет сильным испытанием. Так и в случае с Милой. Действительно, переживания в связи со сменой школы сильные, нужно влиться в коллектив. А если коллектив не хочет тебя принимать – это сложно, а когда коллектив еще и проверяет тебя на прочность – тем более. Еще я слышу про несправедливость и неравноправие. Кто назначил класс ответственным за такую проверку? Почему одноклассники имеют на это право? Из-за длительности обучения? Тогда по аналогии можно сказать: вы переезжаете в новую квартиру, прежние жильцы дома тоже имеют право устроить вам проверку на прочность! Кому-то будет все равно, но большинство испытает стресс, это повлияет на комфорт проживания, а в чем-то это будет даже незаконно.
Ребята молчали.
– Я внимательно слушала все точки зрения и отчасти согласна с Витой. Когда силы не равны, группа детей объединяется против одного и регулярно и целенаправленно одного троллит – это травля. В травле нет конфликта, нет объективной причины разногласий. Она происходит только потому, что группа людей по какой-то причине решила, что может так себя вести. И без помощи взрослого травля не заканчивается. Нам кажется, что травля – это когда кого-то бьют, жестко унижают. Но на самом деле у травли много лиц и форм – от молчания и игнорирования (по-другому, бойкота), оскорблений, сплетен, издевок, кличек, порчи вещей до угроз и избиений. Поэтому, Мила, если у тебя есть возможность, стоит обратиться к взрослому, который имеет влияние на класс. Который сможет правильно провести беседу и не разделит вас с ребятами на два лагеря, а, наоборот, поможет вам сплотиться. Для этого тебе важно не молчать, а рассказывать о том, что происходит, ведь никто…
– Никто не умеет читать твои мысли, – продолжила Саша, которая выступала за активную защиту. – Вот именно, я потому и предложила не молчать и улыбаться, не плакать в центре класса, а защищаться.
– Конечно, Саша, защищаться, но с целью остановить войну, а не разжечь ее. Приведу пример. Это как игра в пинг-понг. Она продолжается, пока оба игрока держат ракетки и отбивают шарик. Как только один опустил ракетку, второй не может продолжать игру. Более того, глупо швырять шарики в пустое пространство, не получая ответной реакции.
– Ну не знаю… Подумаю, – Саше не хотелось сдавать позиции.
Включилась Мила:
– Спасибо большое, ребята. Я пока не знаю, к кому можно обратиться – с классной нет таких отношений, а родителям как-то не приходило в голову рассказать. Они подумают, что я слабая и что-то сделала не так.
– Они обрадуются, что ты рассказала, в этом нет слабости. Но даже если будет другая реакция – такое бывает, к сожалению, – помни: не поможет один взрослый, всегда есть другие. Обращайся за помощью, пока не получишь ее.
Вита выходила из центра и пыталась применить свою ситуацию в школе к тому, что сказала Анна. Не давать реакции, «опустить ракетку и не играть в их игру». А что делать, если в твою сторону вообще не бросают шарик? Тоже не обращать внимания и стоять с опущенными руками? С ней-то в школе никто не разговаривает. Она никак не может повлиять на ситуацию. Что она еще не делала – так это не рассказывала взрослым. Но кому? Мама уже обвинила ее в том, что Вита сама виновата в бойкоте. Кто бы мог помочь?..