‒ Сейчас бы еще кофейку, ‒ зевнула я, сидя на скамейке и болтая ногами.
‒ Чего нет, того нет, ‒ развел руками Ковальский и отхлебнул лимонада.
На солнышке меня разморило, и я отключилась, пристроив голову на плечо блондина. Было не то, чтобы удобно, но терпимо ‒ все же плечо у него твердовато.
Обратный путь до машины прошел спокойно, и я даже умудрилась еще раз вздремнуть в электричке. В городе я закинула Макса в квартиру, переоделась и, несмотря на выходной день, отправилась на завод. Серый на связь не выходил ‒ вопиющая безответственность!
Гора дел на работе возрастала с каждым днем, и я уже практически отчаялась ее разгрести. Похоже вскоре и правда придется работать по ночам. Отец должен был вернуться не раньше, чем через неделю, так что уповать оставалось только на собственные силы.
В начале седьмого, когда голова от обилия цифр и текста начала уже гудеть, явились Серега и Макс, не постеснявшись подняться ко мне в кабинет.
‒ Так ты у нас большой босс, оказывается, ‒ сделал вывод Ковальский.
Блондин нагло уселся в кресло для посетителей и принялся с умным видом листать журнал по машиностроению. Сереня по-быстрому посетил уборную (чем и объяснялось их появление наверху) и велел собираться. О причинах отсутствия умолчал.
В планах на вечер значилось навестить Ефимцева, он же Фома, ‒ третьего члена напавшей на нас группировки. Серый как раз обзавелся сведениями о парне. С завода мы выехали на двух машинах. Ковальского я выгнала в «Гелендваген», заявив, что хочу еще немного от него отдохнуть в преддверии очередной совместной ночевки.
Глава 10
В этой части города стояли жуткие пробки: асфальт, металл и люди плавились от жары, на обочинах стояли автомобили с закипевшими двигателями. Видимо не закончился еще поток желающих выехать на природу. Голод мучил меня еще с обеда, так как последним, что я съела, был купленный Максом на перроне рожок. В общем, стечение обстоятельств вынудило меня проявить слабость характера: заглушив голос совести, я заехала в ресторанчик фаст-фуда и взяла себе бургер, картошку и сырный соус. Колу тоже не забыла. Завтра, скорее всего, у меня будут болеть живот и душа, но в настоящий момент, как говорится, имидж ничто…
С неприсущим всяким там леди аппетитом я вгрызалась в средоточие трансжиров, калорий и глутамата натрия и получала ни с чем несравнимое удовольствие. Жизнь в пробке сразу стала на порядок веселее. «Запретное всегда во сто крат слаще», ‒ вздохнула я не без сожалений и вытерла жирные пальцы об салфетку.
Путь до Фомовского обиталища занял чуть более часа, хоть ехать было и не так далеко. Внедорожник Серени уже был припаркован напротив нужного нам дома. Увидев меня, мужчины покинули машину. Я же припарковалась на последнее свободное во дворе место и колобком вывалилась из салона ‒ живот мой был забит под завязку.
Домофон на двери подъезда оказался сломан, что лишний раз сыграло нам на руку. На пятый этаж мы поднимались в тесном вонючем лифте, и все это время я проклинала весь фаст-фуд вместе взятый, жителей подъезда и их домашних питомцев, ароматы которых и витали в спертом воздухе.
Выскочив первой на лестничную площадку, я попыталась отдышаться, но не сильно преуспела. Макс даже вслух отметил, что я побледнела.
Серега тем временем звонил в дверь и велел нам утихнуть. На вопрос «кто?» ответил, что из управляющей компании. Фома, будучи собственником ответственным, дверь тут же открыл. И, скорее всего, о поступке своем тут же пожалел: стоявший напротив Серега хоть и улыбался, но выглядел как-то недобро.
‒ Разговор у нас к тебе, Александр Ильич, ‒ склонил он голову набок.
Фома, видать, оказался трусоват, так как беспрекословно отступил и пригласил нас в квартиру. Либо мудр не по годам.
‒ В комнату проходите, ‒ как-то не очень уверенно распорядился тот и закрыл за нами дверь. ‒ На кухне мама готовит.
И тут же в подтверждение сказанного до нас донесся зычный женский голос:
‒ Саша, кто там еще?
‒ Это ко мне ребята пришли, ‒ ответил сын и поспешил проводить нас к себе, но не успел.
Тут же из кухни выплыла необъятных размеров женщина, принеся с собой аромат жареной рыбы. Ее туловище, больше похожее на тюк с арбузами, было обтянуто фартуком, маленькие глазки ‒ подозрительно прищурены, а над поджатыми в одну тонкую полоску губами темнели совсем не женственные усы. От подобного зрелища я даже вздрогнула.
Дама подбоченилась и презрительно оглядела нашу троицу.
‒ Не долго! ‒ сквозь зубы процедила она и со словами: «У нас ужин через час», ‒ удалилась восвояси.
Несколько мгновений мы, пораженные сценой, не подавали признаков жизни. И даже самый стойкий Сереня завис наряду со всеми. Один лишь привычный Фома неуверенно прокашлялся и повторно пригласил всех в комнату.
Я следовала за мужчинами и парню некоторым образом сочувствовала: при такой мамаше я бы не только по подворотням бандитствовала… Ефимцев оказался среднего роста брюнетом, с каким-то по-детски наивным лицом и вечно виноватым видом. Даже странно, что парень не вырос ботаником в очках, серых брюках со стрелками и цыплячьим пушком над верхней губой.
В комнате, куда нас привел Александр, повсюду чувствовалась железная рука его мамаши: на подоконнике цвели фиалки, диван аккуратно застелен пледом, а в шкафу, уверена, ‒ идеальный порядок и штук десять новеньких полотенец «на всякий пожарный». Подозреваю, что годы, которые он провел в вооруженных силах, парень вспоминает с теплотой в душе и со слезами на глазах.
‒ Так что вы от меня хотели? ‒ обратился к Серому Фома. Взгляд его бегал, из-за чего я пришла к выводу, что о цели нашего визита парень догадывался.
‒ Узнать, где Боровцев и украденные вами вещи, ‒ глядя прямо в глаза парню, ответил наш вождь.
Ефимцев покраснел, сглотнул и вымолвил:
‒ Не знаю.
‒ А что знаешь? ‒ нахмурился Серега. Видать даже у него как следует прессовать парня рука не поднималась.
‒ Ничего, ‒ почти прошептал парень.
Серый нахмурился еще больше.
‒ Нет, так дело не пойдет, ‒ покачал он головой. ‒ Выкладывай, откуда с Боровцевым знаком, зачем на людей в подворотне напал и как вообще до жизни такой докатился?
‒ С Бором и Колькой служили вместе, ‒ вздохнув, начал каяться парень. ‒ Но особо не общались, они старше были, и по возрасту, и по званию. А так я шофером был. Я в машинах, как ботаник в бабочках, разбираюсь, ‒ пояснил Фома. ‒ Если что ломалось, меня сразу же вызывали.
‒ «Опель» ты угнал? ‒ перебил Сереня.
‒ Я, ‒ глухо подтвердил Ефимцев и покаянно замолчал, видимо, ожидая приговора.
‒ Дальше давай, ‒ вместо этого поторопил Серый.
‒ Ну вот, после армии я ни с кем из сослуживцев не общался. Вернулся домой, мама к себе в магазин работать охранником пристроила. А недели две назад, когда я на смене был, кто-то меня по имени окликнул. Гляжу, Степка Боровцев. Я еще удивился, чего он мне так обрадовался, мы ведь и не общались толком. Ну он остановился, мы немного поболтали, а потом Бор ушел. А еще через несколько дней он опять объявился, когда я уже со смены уходил, и предложил мне подзаработать. Сказал, дело плевое, только машина нужна, а деньги пообещал немалые. Еще сказал, что если справлюсь, заказы регулярно будут. Ну я и согласился: подумал, может удастся хоть на комнату скопить, ‒ горько вздохнул парень и умолк.
‒ И? ‒ не остался доволен услышанным Серый.
‒ Ну и оказалось, что предлагал Бор людей грабить. За день до дела показал «Опель» старый, сказал, что родственника его, а ключей нет. Ну я открыл, завел. Мы тачку к Степану под окна перегнали. А с утра Бор собрал нас и велел по городу кататься. Потом ему адрес сообщили, и мы туда поехали. Того, что произойдет, я честно не ожидал, ‒ искренне заявил парень и с надеждой уставился на Серегу.
Глава 11
‒ То, что у ограбленных взяли, где?
‒ У Степана. Наличные он, правда, сразу разделил, а остальное обещал продать. У меня все здесь, могу вернуть?
‒ Не надо, ‒ раздраженно бросил Серый. ‒ Боровцев с тех пор не объявлялся?
‒ Неа. И телефон у него не доступен.
‒ Адрес, по которому ты «Опель» доставлял и телефон Бора запиши.
Фома тут же подскочил, сделал, что было велено, и слегка трясущимися руками передал бумажку. Серый взглянул на каракули и едва заметно поморщился.
‒ Так вы не будете заявление на меня писать? ‒ уже у двери шепотом спросил Ефимцев.
‒ С херней всякой завязывай, ‒ напутствовал вместо ответа Сереня, и мы покинули квартиру.
Возле машины я с товарищами распрощалась и отправилась опять на завод, а мужчины ‒ по домам. Причем, Ковальский, как ни прискорбно, ‒ ко мне. Разозлившись на это обстоятельство, я велела ему приготовить ужин и прочистить трубу в ванной, потому как вода стала плохо уходить. Макс с поразительной готовностью пообещал к моему приходу все сделать, но я не очень-то в это поверила.
До работы я доехала быстро, кивнула удивленной охране и собственным ключом отперла административное здание. Со странным спокойствием я двигалась по освещенным дежурным светом коридорам и мысленно ушла в работу с головой, сортируя в уме задачи и отделяя первостепенные от несущественных.
В тишине и покое поработать удалось на славу, документы разгребались с такой скоростью, будто кто-то неведомый мне помогал и толкал под локоть. Территорию завода я покидала довольная собой, когда солнце уже давно село, а стрелки часов приближались к полуночи.
Дверь собственной квартиры отпереть я не смогла, потому что замок был закрыт изнутри. Пришлось воспользоваться звонком. Макс открыл с недовольной заспанной физиономией и тут же набросился на меня:
‒ Ты время видела! В подворотне что ли мало досталось?
От подобной наглости я аж опешила и не сразу нашлась, что ответить. Так мы и стояли: гневный Ковальский в проеме двери, а я, уставшая и растерянная, ‒ напротив.