— Что он принимал?
— Начинал с курительных смесей. Потом перешел на «колеса», а закончилось все героином — благо у Джамалии были деньги, и парень мог позволить себе приобретать «дурь».
— Неужели мать ничего не замечала?
— Поначалу нет, ведь она постоянно работала. Даши не приходилось выносить из дома вещи, так как они не нуждались, и Джамалия не отказывала единственному сыну ни в чем. Конечно, со временем все стало очевидно, и ей пришлось признать горькую истину: Даши зависим и ему требуется помощь. Только вот наркоман всегда остается наркоманом, как и алкоголик, а потому для излечения — вернее, для достижения устойчивой ремиссии — необходимо его собственное желание.
— А у Даши такое желание отсутствовало?
— Он был молод, и, несмотря на зависимость, организм справлялся с нагрузкой. Тем не менее он любил мать и не оставался равнодушным к ее слезам, соглашаясь на лечение, но в глубине души зная, что результатов оно не даст. Даши слишком любил состояние, которого достигал при помощи наркоты.
— Интересно, чего ему не хватало?
— В том-то и дело, что всего было с избытком! Детство у Даши было небогатое, ведь Джамалия только-только становилась на ноги, зато юность его прошла, как у любого представителя золотой молодежи — в клубах, барах и прочих местах скопления сверстников, у которых полные карманы денег, полученных от состоятельных родителей. Когда все желания исполняются, и наступает усталость, скука накрывает с головой, а новых ощущений хочется. Эти ощущения легко найти в наркотиках.
— Получается, вам не удалось изменить отношение Даши к жизни и «дури»?
— Он слишком поздно ко мне попал, уже закоренелым наркоманом. Если бы они обратились раньше… Джамалия кучу денег потратила на реабилитационные центры, не понимая, что они не лечат, а просто пытаются держать зависимых людей подальше от «сладкого» и ведут с ними душеспасительные беседы. Зачастую такими центрами руководят не специалисты, а бывшие наркоманы, которые отчего-то вбили себе в голову, что способны помогать другим, не имея ни соответствующей квалификации, ни необходимых ресурсов. Не спорю, все индивидуально и иногда даже такие методы приносят желаемые плоды, но, к сожалению, Даши требовалось специализированное лечение, а он потерял слишком много времени.
— Сколько раз он у вас лежал?
— Четыре.
— Но этим ведь ваше общение с Джамалией не ограничивалось?
— Вы правы. Джамалия чуть ли не на коленях умоляла меня избавить ее сына от зависимости, и я согласился.
— Ну, не за бесплатно же?
— Нет, Джамалия хорошо оплачивала мои услуги.
— А в чем они состояли?
— Я должен был стать нянькой для Даши, бежать к ним по первому зову, вытаскивать из притонов и ночных клубов, ставить капельницы — короче, поддерживать в нем жизнь любым способом. Я говорил Джамалии, что его внутренние органы разрушаются, мозг деградирует — это доказывали обследования, проведенные по моему настоянию, но что она могла сделать, ведь она мать! Мы оба всего лишь пытались продлить ему жизнь. Однажды мне даже показалось, что Даши можно помочь. Тогда, после лечения новыми медикаментами, выписанными специально для Даши из Штатов, наступила ремиссия и он практически вернулся к нормальной жизни. Но потом снова случился срыв, от которого Даши уже не оправился.
— Как он умер?
— Банально — от передозировки. До больницы его довезли, но там отказались слушать меня и стали действовать по-своему. В результате Даши скончался, не приходя в сознание. Но мне кажется, что, даже если бы тамошние медики вняли моим словам, они все равно не сумели бы ничего сделать — пришло его время. Я думал, Джамалия с ума сойдет от горя. В то время ей было плевать на бизнес, и только благодаря Олегу они остались на плаву. Кстати, это была его идея — распространить информацию о том, что Даши умер от воспаления легких.
— Чтобы не портить репутацию Джамалии?
— Конечно. Народ ведь может сказать — что это, дескать, за шаманка такая, раз не сумела собственному сыну помочь!
— Резонно. А как вышло, что вы продолжали общаться с Джамалией после гибели сына, ведь ваша работа на этом закончилась?
— Джамалия сама мне позвонила. Она просила, чтобы я достал ей какие-нибудь сильнодействующие лекарства — якобы она не может спать и все время на нервах. Я понимал, что она планирует самоубийство, и не мог взять на себя ответственность за ее смерть. Мне удалось вернуть ее к жизни только одним способом.
— Каким?
— Джамалия отнюдь не была дурой и понимала, что Даши, скорее всего, не выкарабкается. Это означало, что она, рано или поздно, потеряет сына. Мы с ней нередко говорили на эту тему, и она все чаще сетовала, что, возможно, так и не дождется внуков. Однажды ее мечта почти осуществилась, но у девушки случился выкидыш. А потом Джамалия случайно увидела по телевизору ток-шоу, где героиней была женщина, чей сын страдал от рака. Он лечился в Израиле, а там нормальной практикой является брать у таких пациентов сперму и замораживать ее на тот случай, если они впоследствии захотят иметь детей. Никто не знает, как агрессивное лечение, облучение и химиотерапия, скажется на детородной функции, поэтому такой способ сохранения генетического материала в этой стране применяется широко.
— А разве этот генетический материал будет жизнеспособен? — удивился Антон. — Ведь человек болен!
— Нет гарантий, что получится, но это все же шанс, верно?
— Значит, Джамалия решилась на такую операцию?
— Я предупредил ее, что все бесполезно, если не достигнута длительная ремиссия, но Джамалия этой идеи не оставляла. Я уже упоминал, что однажды нам удалось добиться хороших результатов, и тут уж Джамалия вцепилась в меня мертвой хваткой, требуя, чтобы я помог осуществить ее замысел.
— Но вы же не этот, не… как называется врач, который занимается такими вещами?
— Репродуктолог. Вы правы, но у меня есть кое-какие связи в области репродуктивной медицины, и Джамалия об этом знала.
— Вы согласились помочь?
— А куда деваться? Это был единственный способ получить потомство от человека, стоящего на краю могилы!
— Даши не протестовал?
— Поначалу. Потом, по мере того как он начал чувствовать себя лучше, решил, что беды не будет, если его мать получит то, чего так жаждет.
— Выходит, у Даши взяли сперму?
— Он посмеивался, говоря, что и естественным способом подарит матери столько внуков, сколько она выдержит. Вот, не получилось.
— Значит, все зря? — разочарованно пробормотал Антон.
— Кто сказал? После гибели сына Джамалия, как я уже говорил, мечтала о смерти, и тогда мне пришло в голову напомнить, что у нее еще есть шанс заполучить внука. Требовалось лишь отыскать подходящую девушку.
— Суррогатную мать?
— Не совсем. Видите ли, суррогатная мать вынашивает чужие оплодотворенные яйцеклетки, а нам требовалась женщина, способная эти самые яйцеклетки предоставить для последующего оплодотворения сперматозоидами Даши.
— А что, это проблема?
— Джамалия хотела, чтобы будущий ребенок непременно внешне походил на ее покойного сына, а для этого и будущая мать должна была представлять собой определенный генотип.
— То есть Джамалия хотела найти девушку, внешне похожую на Даши?
— Правильно. Чтобы ее гены не оказали влияния на потомство — ну или чтобы этого, по крайней мере, не было заметно по внешним признакам.
— И вы нашли такую?
— Не я — Джамалия. Она была очень разборчива!
— И где же она искала?
— Среди клиенток. Вы не представляете, сколько молодых, симпатичных девчонок приходили к ней ежедневно — было из кого выбрать!
— И как ее звали?
— Маргарита Арутюнян.
Бинго! Антон едва не подпрыгнул на стуле в кабинете Жидкова, услышав знакомое имя. Значит, вот он, конец веревочки? Хотя какой там конец, ведь это только означает, что одна из погибших девушек была связана с Джамалией узами гораздо более крепкими, чем узы клиентки и шаманки!
— И она согласилась? — спросил он.
— С легкостью. У девчонки были какие-то семейные проблемы, ей требовались деньги, и она была не прочь заработать. Джамалия обещала ей содержание на протяжении беременности и щедрую единовременную выплату.
— Погодите, а при чем здесь завещание Джамалии?
— Она начала задумываться о том, что станет с бизнесом после смерти Даши. Ее здоровье пошатнулось. Оказавшись на больничной койке в первый раз, Джамалия вызвала Фурсенко и составила первое завещание. Она не хотела, чтобы Агван или Аюна прибрали к рукам наследство, поэтому она решила оставить все младшей сестре, Санжитме.
— А Санжитма была в курсе?
— Понятия не имею! Но когда с Маргаритой все прошло хорошо, Джамалия написала новую бумагу — в пользу будущего внука или внучки.
— Вы в курсе, что Маргарита Арутюнян мертва?
— Да, — вздохнул Жидков. — Ужасная трагедия — это ж надо, чтобы из всех женщин сумасшедший маньяк выбрал именно эту девушку! Слава богу, Джамалия об этом не узнает!
— А вы-то как узнали?
— Из телевизора. Сначала не поверил, но там и фамилию назвали, и снимок продемонстрировали — сомнений не осталось. Я чувствую себя виноватым!
— Почему?
— Ну, я же продолжал опекать Маргариту, заботился о том, чтобы беременность протекала нормально…
— Даже после гибели Джамалии?
— Разумеется, ведь завещание никто не отменял!
— Джамалия обещала упомянуть в нем о ваших заслугах?
— Конечно, — скромно потупился доктор. — Думаю, она в любом случае оставила бы мне что-нибудь, ведь за эти годы мы стали близкими людьми. И я считаю, что нес ответственность за Маргариту и будущего ребенка. Только кто же мог предвидеть такую развязку?!
— Вы правы, — согласился Антон, — никто не мог. А на каких условиях Маргарита получала гонорар?
— ЭКО — процедура непростая и часто не дает результата с первого раза. Обычно требуется несколько попыток. Они с Джамалией договорились так: если репродуктолог подтвердит, что беременность протекает нормально, то будущий внук или внучка будет внесен в завещание. Маргарита получала оплату только после удачных родов, которые, разумеется, оплачивала Джамалия. Когда она погибла, Маргарита в ужасе прибежала ко мне с вопросом, что же ей теперь делать. Я заверил ее, что все остается в силе и она получит свои деньги, как только родит. Ребенок уже был в завещании, и Фурсенко это подтвердил. А теперь вот, выходит, ни его, ни Маргариты больше нет!