— А насколько близко вы были знакомы с Яной? — поинтересовалась квартирная хозяйка.
— Не очень близко, — признался он. — Она обратилась ко мне за помощью, но я не смог… вернее, не успел ей помочь.
— Понятно. Знаете, я никогда не задумываюсь над тем, какую жизнь ведут мои жильцы — главное, чтоб соседи были довольны. Да и с какой стати мне лезть в их дела?
— Я понимаю, — кивнул Мономах. — Но не замечали ли вы чего-то странного?
— Странного? — снова нахмурилась хозяйка. — Что вы имеете в виду?
— Не была ли Яна… ну, расстроена, что ли, или напугана?
— Напугана? Да нет, честно признаться…
— И синяков не видели?
Внезапно женщина встрепенулась.
— Были синяки! — воскликнула она. — Вернее, один, но большой — на скуле. Я спросила, что случилось, но Яна объяснила, что в темноте напоролась на косяк. Я расспрашивать не стала, неудобно как-то — ну, выпила девчонка лишку, с кем не бывает! А вы думаете…
— Мне просто показалось, что у Яны неприятности и что эти неприятности связаны с насилием. Думал, может, ее парень постарался?
— Какой ужас! Но я уже сказала вам, что ни разу не видела Яну с мужчиной, она всегда находилась дома одна, когда я заходила. Да и следов мужского присутствия я не замечала, и соседи ничего не… Господи, неужели кто-то ее избивал?!
— Скажите, тот полицейский, который приходил к вам насчет Яны, осматривал квартиру?
— Минут пять — чего там смотреть-то? Спросил про родственников, про знакомых — и все. Правда, забрал ее записную книжку и документы, они в комоде лежали.
— А личные вещи?
— У Яны было мало вещей. У меня сложилось впечатление, что она не планировала долго оставаться.
— Почему?
— Ну, знаете, девушки любят покупать кухонные принадлежности, какие-то фенечки, одежду. У Яны в шкафу я обнаружила пару-тройку свитеров и юбок, да еще кое-что в комоде — и все. Кстати, кому я могу все это отдать?
— Наверное, у Яны есть родные, — предположил Мономах. — Мне о них не известно, но, если узнаю, сообщу вам.
— Хорошо, — согласилась Полина Геннадьевна. — На самом деле, сумку с ее вещами я собрала, так что она просто будет ждать того, кто за ней придет… Погодите! — внезапно спохватилась женщина. — Не знаю, имеет ли это значение, но, когда я тут прибиралась, уже после визита полиции, нашла под комодом одну штуку. Я сейчас!
Хозяйка исчезла за дверью, но вскоре снова появилась.
— Вот, — сказала она, протягивая Мономаху маленький картонный прямоугольник. — Наверное, надо было полицейскому отдать!
— Почему вы этого не сделали?
— Он мне не понравился. Такой нудный, самоуверенный малый. Довольно грубый, кстати! Не хотелось вновь с ним встречаться. Может, вам пригодится?
Мономах повертел в руках визитку. «Дочки-матери» — что это, организация помощи беременным женщинам? Он поблагодарил хозяйку квартиры и распрощался.
— Итак, что нам известно? — вопросила Алла, расположившись на фоне белой доски, точной копии той, что имелась у нее дома. На этой доске она записывала информацию, относящуюся к делу. Это удобно: всегда можно стереть недостоверное или утратившее актуальность и добавить новые факты.
— На данный момент, — начал Антон Шеин, — у нас на руках пять трупов. Крайний возник, как говорится, в последний момент.
— Мы разрабатываем версию о маньяке? — уточнил Дамир Ахметов. — Просто одна — задушена, другая попала под машину, третья умерла от травмы головы…
— Антонина Гуревич, которую нашли утром на скамейке в парке, потеряла почти четыре литра крови и умерла, не получив вовремя помощи, — добавила Алла. — А Юля Иродова, дочка телеведущей, которую обнаружили в подъезде, погибла от черепно-мозговой травмы.
— Упала с лестницы? — предположил Дамир.
— Нет, речь не идет о падении. Ее ударили головой о ступеньки, несколько раз. Я только сегодня получила окончательное заключение патолога, а потому не успела довести до вашего сведения.
— Все девушки умерли по-разному, — сказал Шеин. — Что же их связывает — только беременность?
— А вам мало? — удивилась Алла.
— Две — жертвы криминального аборта, а номер пять — вообще под колеса угодила! Может, несчастный случай?
— Свидетели утверждают, что девушку толкнули намеренно.
— Да ладно, — махнул рукой Антон, — могло и показаться!
— Точно, — поддакнул Дамир. — Когда такое происходит на твоих глазах, еще и не то примерещится!
— То есть забудем о том, что Юлия Иродова, помимо колоссальной потери крови, вызванной неудачно проведенной операцией, получила трещину в черепе, возникшую не в результате падения?
— А вы, значит, Алла Гурьевна, считаете, что какой-то псих убивает беременных? — спросил Саня. Он ни разу не участвовал в деле о маньяках, но всегда мечтал поймать какого-нибудь такого изверга.
— Может, и псих, — задумчиво ответила Алла. — Но вряд ли.
— Почему?
— Маньяки редко пользуются разными средствами, убивая своих жертв.
— А если он начинающий? — подкинул идейку Дамир. — Проба пера, так сказать?
— Не исключено, — согласилась Алла. — Ни одна из жертв не была изнасилована — то есть убийства носят не сексуальный характер.
— А что, если ритуальный? — выдвинул версию Саня.
— Ты о сатанистах? — нахмурился Дамир. — Недостаточно антуража!
— Согласна, — подхватила Алла. — Да и способ избавления от тел в этом случае должен быть одинаковым, но ничего подобного не наблюдается. Сомневаюсь, что в Питере орудует банда сатанистов, убивающих беременных женщин! Кошек, собак несчастных — бывает, каких только выродков не порождает земля-матушка, но такое… Нет, все должно быть гораздо проще. И прозаичнее. Какой самый распространенный мотив убийств, Александр?
— Корысть?
— Как говорится, ищи, кому выгодно!
— Не все убивают из-за бабок, — возразил Антон.
— А кто говорит о деньгах? Корысть бывает разной. Я запросила генетическую экспертизу плодов, — сообщила Алла.
— Вы считаете, отцом мог быть один и тот же человек? — выпучил глаза Шеин.
— Чем черт не шутит? Пока единственным, что объединяет наших жертв, остается беременность, но я уверена, есть и другие факторы. Больше всего меня смущает жертва, истекшая кровью на скамейке, — она выбивается из общего «контекста»!
— Да это вообще не убийство! — воскликнул Белкин.
— Не согласна с вами, Александр! — возразила Алла. — Женщина умерла от кровопотери, возникшей в результате коряво сделанного аборта. Если бы она сама пыталась избавиться от ребенка, то не оказалась бы на улице, да еще в такое время, когда ей не смогли бы оказать помощь. Получается, она пала жертвой какого-то мясника, гордо именующего себя медиком. Он не мог не видеть проблему и все же выставил пациентку за дверь вместо того, чтобы вызвать «Скорую». Это — самое настоящее убийство!
— Или по меньшей мере оставление в опасности лица, находящегося в заведомо беспомощном состоянии, — закивал Шеин. — Тоже — статья!
— Так что ищите связи жертв, коллеги, а также связи между жертвами, — сказала Алла. — Мы непременно приблизимся к разгадке, когда досконально изучим образ жизни и окружение погибших женщин! Вы, Антон, займитесь первой жертвой… вернее, той, кого мы считаем первой, Маргаритой Арутюнян. Дамир, на вас Антонина Гуревич и сегодняшняя неизвестная из леса — нужно установить личность. Юлия Иродова — дочь телеведущей, поэтому Дед… то есть Кириенко просил меня взять ее на себя. И Четыркину я тоже возьму, — добавила она.
— А мне что делать? — обиженно вопросил Белкин, решив, что остался за бортом.
— Вы, Александр, как самый талантливый хакер, полазаете по соцсетям и покопаетесь в личной жизни погибших. Ищите все, что может их связывать, а также намек на то, кто мог их убить. Мужья, бойфренды, друзья — все как обычно.
— Делается, Алла Гурьевна! — без особого энтузиазма кивнул Саня. Он бы с гораздо большим удовольствием занялся беседами с родными погибших, но — с начальством не спорят.
Организация «Дочки-матери» располагалась на первом этаже двенадцатиэтажного здания. Вывески Мономах не обнаружил, пришлось спросить у сидящих на лавочке пожилых дам.
— Да есть вывеска, есть, — проворчала одна из них в ответ на его вопрос. — Под арку вон надо пройти… Беспокойство одно от этих «Дочек-матерей», честное слово, — лучше бы магазин открыли или почту, а то до ближайшей, понимаешь, три остановки пилить на общественном транспорте!
— Не правы вы, Анна Макаровна, — нахмурилась соседка по лавочке. — Им тоже, бедным, надо куда-то деваться!
— Бедным, как же! — возразила Анна Макаровна. — Да им каждую неделю грузовиками всякую всячину привозят — и одежку, и белье постельное, и еду… И все шастают, туда-сюда, туда-сюда!
— Простите, а почему вы говорите, что от них беспокойство? — поинтересовался Мономах, о присутствии которого пожилые соседки в пылу дебатов почти забыли.
— Говорю же — шастают! Мужики постоянно ходят, орут под окнами, проституток своих вызывают…
— Господи, что вы такое говорите! — возмутилась ее приятельница. — Эти несчастные женщины — жертвы домашнего насилия!
— Ага, насилия! — скривилась Анна Макаровна. — Совокупляются, как крольчихи, а потом кричат «караул!».
Дальше слушать этот обмен мнениями не имело смысла, и Мономах двинулся прочь. Он зашел под арку и увидел на двери табличку: «Дочки-матери». Неожиданно ему в голову пришла странная мысль — почему именно «дочки»? Здесь что, не принимают женщин с сыновьями? Чуть ниже значилось: «Благотворительный центр помощи женщинам». На металлической двери висело переговорное устройство. Дернув за ручку, Мономах убедился в том, что она закрыта. Что ж, разумно: если сюда действительно приходят мужья и бойфренды жертв насилия, не стоит пренебрегать правилами безопасности. От его взгляда не ускользнула прикрепленная под козырьком камера видеонаблюдения.
Мономах надавил на кнопку звонка. Через короткое время дверь распахнулась, и на пороге нарисовался высоченный мужчина пенсионного возраста, телосложением напоминающий борца сумо. Несмотря на видимую грузность цербера, у Мономаха создалось впечатление, что он без труда скрутит любого з