— А резкая форма? — спросил он, продолжая смотреть на пустое кресло судьи.
— Я приглашу судебного пристава и велю ему вышвырнуть вас вон.
Рик Фергюсон поднялся, протиснулся мимо двух мужчин, сидевших между ним и проходом, туда, где стояла Джесс.
— Я просто захотел услышать, что ждало бы меня, если бы эта старая дама не пропала, — сказал он, нахально посмотрев ей в глаза. — Скажите, обвинитель, вы так же хороши в постели, как и в суде?
— Пристав! — громко крикнула Джесс.
— Эй, вы забыли о приличной форме. — Рик Фергюсон повернулся и вышел из зала суда.
Десять минут спустя, когда судья объявил об окончании перерыва, Джесс продолжала трястись.
Вооруженный заместитель шерифа проводил ее до гаража, находившегося на другой стороне улицы от Административного здания. Было почти семь часов вечера.
После окончания суда она провела два часа с Нейлом и Барбарой, обсуждая события истекшего дня и разрабатывая стратегию на завтра, а также пытаясь связаться со своим бывшим мужем, но в его конторе отвечали, что после обеда его не было на месте и они не уверены, что он вернется. Но когда она уже хотела опустить трубку, любезный голос спросил ее:
— Джесс, это вы? Давно ничего уже не слышал о вас. Почему бы вам не позвонить ему вечером домой? У вас ведь есть его телефон?
— Я на третьем этаже, — сообщила Джесс заместителю шерифа. Хорошо вооруженные люди шерифа всегда сопровождали обвинителей после наступления темноты.
— Наконец вы получили свою машину из ремонта, — сказал молодой человек, из-под козырька фуражки которого выбивались светлые волосы, руку он держал на кобуре, провожая Джесс через наружную парковочную площадку к многоэтажному гаражу. Джесс поведала ему печальную историю злоключений со своим красным «мустангом», пока они ждали лифта.
— Помыли ее, и то хорошо, — сказала Джесс, когда двери грузового лифта открылись и они вошли внутрь.
— Думаю, что во всем всегда бывает что-то хорошее, — философски изрек заместитель шерифа, и Джесс кивнула, хотя и не была уверена, что целиком с этим согласна.
— Господи, что за вонь? — воскликнула она, когда они вышли из лифта на третьем этаже, где находился ее гараж. — Несет, как из уличного туалета.
Джесс сделала гримасу, когда неприятный запах наполнил ноздри, и у нее появилось желание зажать покрепче свой нос. Она махнула в ту сторону, где была припаркована ее машина, не желая открывать рта, чтобы какая-нибудь дрянь, летавшая в воздухе, не попала на язык.
— Господи, тут еще хуже!
Они завернули за угол.
— Бог ты мой! — воскликнул страж порядка, автоматически выхватывая из кобуры пистолет и озираясь по сторонам.
— Но здесь же никого нет, — произнесла Джесс удивительно спокойным голосом, глядя на свою машину. — Дежурный по этажу давно ушел.
— Не говорите, что это ваша машина, — произнес охранник, хотя Джесс была уверена, что он уже догадался. — Господи Иисусе, какой же спятивший ублюдок мог такое сделать?
Джесс смотрела во все глаза на своего «мустанга», который только утром был тщательно вымыт и выглядел, как новый. Теперь его окна были замазаны человеческими испражнениями, новые «дворники» погнуты и сломаны. Джесс почувствовала резь в глазах, зажала нос и рот и отвернулась.
Сопровождавший ее охранник уже разговаривал по радиотелефону, вызывая подмогу. Джесс вернулась к лифту и опустилась на бетонный пол рядом с закрытыми дверями.
— Дерьмо! — вырвалось у нее, и она подумала, что на этот раз ругательство очень подходит. Джесс не смогла сдержать взрыв беспомощного смеха. Она могла либо смеяться, либо плакать.
Джесс решила оставить слезы на потом.
Глава 12
— Уолтер! Уолтер, ну что же это такое, вы опять оставили входную дверь открытой! — Джесс стучала в дверь квартиры на втором этаже трехэтажного кирпичного дома, соображая, будет ли слышан ее голос среди звуков трубы Майлса Дэвиса.
— Попридержите своих коней, иду, — донесся мужской голос из глубины помещения. Тут же дверь распахнулась, и на пороге появился круглолицый специалист по системному анализу, живший в квартире под ней, одетый в зеленый шелковый банный халат. В руке он держал стакан красного вина. Уолтер окинул ее с головы до ног быстрым взглядом.
— Джесс, вы прелестны и истеричны. Не зайдете ли ко мне на рюмочку вина?
— Прошу вас не забывать закрывать за собой дверь, — сказала ему Джесс, совершенно не расположенная любезничать и распивать красное вино.
— Ах, неужели я опять забыл закрыть ее на запор? — беззаботно спросил Уолтер Фрейзер. — Я заносил продукты в пакетах, несколько раз бегал в машину. Проще было не запирать.
— Проще, но гораздо опаснее для всех остальных.
— Скверный выдался день, да? — спросил Уолтер.
— Не забывайте запирать дверь, — опять повторила Джесс, поднимаясь, по последнему лестничному пролету к своей квартире.
Не успела она войти, как зазвонил телефон. Что еще? Она заторопилась на кухню, чтобы снять трубку и наткнулась на клетку с птицей, услышала испуганный писк канарейки.
— Прости, Фред, — сказала она, возбужденно хватаясь за трубку. — Алло! — Ее голос готов был перейти в крик.
— Вот те на! Кому-то невесело?
— Дон, это ты?
— У меня в конторе сказали, что ты пыталась дозвониться до меня. Что-нибудь не так?
— Ничего такого, что нельзя было бы вылечить. Надо лишь посадить твоего клиента на электрический стул.
— Из твоих слов я заключаю, что ты имеешь в виду Рика Фергюсона, — произнес Дон более натянутым голосом.
— Правильное заключение. А как тебе понравится следующее обстоятельство? Твой клиент появляется сегодня в зале суда, когда рассматривалось дело, в котором я принимаю участие, а через несколько часов моя машина, за ремонт которой я только что отвалила четыреста одиннадцать долларов, покрывается дерьмом. Какое заключение ты сделаешь из этого?
— Подожди-ка минутку. Ты говоришь, что твоя машина была покрыта в буквальном смысле?..
— Испражнениями, вероятно, людскими. Во всяком случае так считают в полиции. Они взяли образцы для анализов и пытаются снять на машине отпечатки пальцев. И дело не в том, что это даст важные результаты. Уверена, что негодяй умеет пользоваться резиновыми перчатками.
— Господи Иисусе, — пробормотал Дон.
— Просто предупреди своего клиента: если он еще хоть раз сунется в зал суда, когда в процессе участвую и я, то я прикажу арестовать его. По любому поводу.
— Я уже предупредил его, чтобы он держался подальше от тебя.
— Просто не подпускай его к моему залу суда.
— Ты его там больше не увидишь.
По тону голоса бывшего мужа, хотя он говорил спокойно, Джесс чувствовала его смущение. Она знала, что он старается сохранять дистанцию между профессиональными обязанностями и личной жизнью, и что она делала выполнение такой задачи почти невозможным.
— Послушай, — сказал он после длинной паузы, — уже почти девять вечера. Зная тебя, уверен, что ты еще не ела.
— Я не голодна.
— Тебе надо покушать. Могу добраться до тебя за двадцать минут. Пойдем куда-нибудь, съедим по куску жареного мяса…
— Дон, я только что два часа провозилась с машиной, которая похожа на бутерброд с дерьмом. Это мне отбило всякий аппетит. — Она поняла, что он улыбнулся. — Прости, в другой раз.
— Когда захочешь. Постарайся выспаться.
— Спасибо. Постараюсь.
— Да, Джесс…
— Слушаю.
— В штате Иллинойс больше не казнят преступников на электрическом стуле. Кажется, делают смертельный укол.
Она рассмеялась.
— Спасибо, что напомнил.
Оба положили трубки, не попрощавшись.
Почти тут же Джесс почувствовала урчание в желудке.
— Великолепное, великолепное совпадение. — Джесс посмотрела на телефонный аппарат, но решила не перезванивать Дону. Она слишком устала, слишком огорчилась, слишком ей все надоело, чтобы куда-то идти. Она только испортит настроение Дону. Кроме того, зачем ей жареное мясо, если в холодильнике лежат прекрасные куски пиццы.
Она взяла аккуратно завернутые в целлофановую бумагу куски и сунула их в микроволновую духовку, потом вынула банку коки из холодильника, оторвала металлический язычок и сделал большой глоток прямо из банки. Так лучше сохраняется газирование, подумала она, отпивая еще один глоток, думая о свояке и его новом правиле не покупать прохладительных напитков. «Думаю, что ты завидуешь, — заявил Барри. — Потому что у твоей сестры есть и муж, и семья, и она счастлива. А что имеется у тебя? Холодильник, набитый замороженной пиццей и этот проклятый кенар».
Был ли он прав? Действительно ли она завидовала счастью сестры? Неужели она может быть мелкотравчатой?
Впервые за многие годы Морин не пригласила ее на обед по случаю Дня Благодарения. Она сказала что-то о том, что для разнообразия они устраивают обед вместе с родителями Барри, но, возможно, она была сыта по горло поведением Джесс. Они все были сыты по горло ее поведением. Даже отец перестал предлагать подходящее время для встречи со своей возлюбленной. Он понимал, насколько занята была она в эти дни, говорил он ей, ссылаясь на огласку, которую получило ее последнее дело. Он-де подождет, пока закончится этот ее судебный процесс.
Как она поступала со своим отцом? Неужели она ревниво относилась и к его счастью? Неужели ей хочется, чтобы все, кто ей дорог, жили бы так же изолировано и одиноко, как она? Неужели она может считать, что увлечение отца другой женщиной является предательством по отношению к матери даже теперь, после стольких лет?
Джесс закрыла лицо руками. Нет, это не так, наконец решила она. Скорее дело было в том, что, позволив себе полюбить другую женщину, отец, возможно, и символически, но вместе с тем вполне реально подписал акт о смерти ее матери.
Джесс подняла голову, посмотрела на потолок, по ее щекам текли слезы. Неужели она все еще ждала, что мать вернется и опять займет свое место в их жизни? Неужели она ждала этого, надеялась на это, страстно этого желала? Даже теперь, по прошествии восьми лет? Неужели она думала, что мать появится на пороге, заключит любимую дочку в объятия, покроет ее лицо поцелуями, скажет ей, что она все прощает, что дочь не несет ответственности за ее исчезновение, что ее признали невиновной?