ам расслабиться, то это означает, что именно они страдают от вашей высокой энергии, а не вы. Но делают так, что виновной чувствуете себя вы. Ловко, правда?
— Еще одна из ваших интересных теорий.
— Разве вы не помните, что я интересный малый? — Он взял хлебную палочку и откусил от нее кончик.
— Чем вы, собственно, занимаетесь, продавая обувь?
Он рассмеялся.
— Разве вас задевает то, что я продаю обувь?
— Почему это меня должно задевать?
— Дело в том, что мне нравится продавать обувь, — сказал он, отодвигая стул и вытягивая под столом ноги на их полную длину. — Каждый день я прихожу на работу в десять часов утра, ухожу домой в шесть вечера. За исключением четвергов. По четвергам я являюсь в магазин в час дня и ухожу в девять вечера. И отключаюсь, дома магазинные дела меня не занимают. Не надо готовиться к очередному трудовому дню. Никаких забот, никакой ответственности. Прихожу на работу и продаю обувь. Потом иду домой. Пришел, увидел, победил, или как там говорится?
— Но, должно быть, на вас действует удручающе, когда кто-нибудь займет у вас массу времени, а купит всего одну пару обуви или, того хуже, вообще ничего не купит.
— Это меня не волнует.
— Вы получаете комиссионные?
— Да, оплата включает зарплату и комиссионные.
— Значит, комиссионные сказываются на уровне вашей жизни.
Он пожал плечами, сел поровнее на стуле.
— Я — хороший продавец.
Ногам Джесс было тепло в новых зимних сапожках.
— Что ж, я могу подтвердить это. — Его улыбка порадовала ее. — А как относительно интеллектуальной стороны?
Казалось, вопрос поставил его в тупик.
— Что вы имеете в виду?
— Вы, несомненно, очень умный человек, мистер Стон. А в интеллектуальном плане вы получаете немного, когда целыми днями занимаетесь таким делом.
— Напротив, я встречаю самых разнообразных людей, людей ярких и интересных. На данном этапе своей жизни я получаю от них весь необходимый мне интеллектуальный заряд.
— В чем же, собственно, состоит смысл вашей жизни?
Он пожал плечами.
— Я еще не подобрал к этому ключ.
— Где вы учились в школе?
— В Спрингфилде.
— А в колледже?
— Откуда вы взяли, что я учился в колледже?
— Сама так решила.
Он натянуто улыбнулся.
— В университете Лойолы.
— Вы закончили университет Лойолы, а теперь продаете обувь?
— Разве это считается преступлением в округе Кук?
Джесс почувствовала, что покраснела.
— Простите. Я, наверное, зарываюсь. Это звучит довольно высокомерно.
— Вы говорите, как государственный обвинитель.
— Вы находите?
— Расскажите мне об убийце из самострела, — попросил он, неожиданно изменив тему разговора.
— Что?
— Всю минувшую неделю я следил по газетам за вашими успехами.
— И что вы обо всем этом думаете?
— Думаю, что вы выиграете дело.
Она расхохоталась веселым легким смехом, испытывая странную признательность за выражение такого доверия.
— Будете ли вы требовать высшей меры наказания?
— Если мне представится такая возможность, — ответила она просто.
— А каким образом казнят людей в этом штате в настоящее время?
Подошел официант с двумя бокалами бургундского красного вина.
— Смертельный укол. — Джесс быстро поднесла к губам бокал.
— Я бы рекомендовал дать вину постоять несколько минут, — посоветовал официант.
Джесс послушно поставила бокал на стол. Она невольно подметила иронию в сочетании своих слов с одновременным желанием выпить вино.
— Стало быть, смертельный укол, так ведь? Одноразовые шприцы для больше не нужных людей. Думаю, в этом есть определенная справедливость.
— Я бы не стала ронять слезы из-за таких, как Терри Вейлс, — сказала Джесс.
— Вы совсем не сочувствуете уголовникам из низшего класса?
— Совершенно.
— Попробую отгадать: ваши родители — традиционные республиканцы.
— Вы — противник смертной казни? — спросила Джесс, хотя была не уверена, что у нее достанет сил, чтобы вступить в длительную дискуссию о преимуществах и недостатках высшей меры наказания.
Наступило молчание.
— Думаю, что некоторые люди заслуживают смерти, — наконец произнес он.
— Вы сказали это так, как будто имеете в виду кого-то конкретно.
Он засмеялся, хотя и невесело.
— Нет, никого не имею в виду.
— На самом деле мой отец зарегистрирован как демократ, — сообщила Джесс после очередной длинной паузы.
Адам поднял свой бокал к носу, вздохнул аромат вина, но пить не стал.
— Понятно. Вы сказали, что ваша мама умерла.
— Тут недалеко находится парк, — продолжала Джесс, обращаясь как бы к себе. — Парк Оз. Мама обычно катала меня там в детской коляске, когда я была грудным ребенком.
— Как умерла ваша мама? — спросил он.
— От рака, — выпалила Джесс и глотнула из бокала с вином.
Адам посмотрел на нее с удивлением, потом с тревогой.
— Вы говорите неправду. Почему?
Рука Джесс, державшая бокал, затряслась, несколько капель вина, похожие на капли крови, упали на толстую белую скатерть.
— Откуда вы взяли, что я говорю неправду?
— Это написано на вашем лице. Если бы вас подключили к детектору лжи, то стрелка бы моталась по всей странице.
— Никогда не следует соглашаться проверять себя на детекторе лжи, — сказала Джесс, ставя бокал на стол, обхватив его обеими руками, чтобы унять дрожь, признательная ему за то, что он несколько отвлекся.
— Не следует соглашаться?
— Их показания слишком ненадежные. Виноватый может проскочить через такую проверку, а невиновный завалиться на ней. Если вы не виновны, но не сумели пройти через эту проверку, то считается, что вы виновны. Если вы не виновны и успешно прошли через такую проверку, то все равно с вас подозрения не снимаются. Поэтому вы ничего не выигрываете, но все можете проиграть, соглашаясь на такую проверку, то есть в тех случаях, когда вы невиновны.
— А если я виновен? — спросил он.
— Тогда вы можете рискнуть. — Джесс вытерла салфеткой губы, хотя они и так были сухими. — Конечно, в Управлении прокурора штата придают большое значение этим проверкам, поэтому считайте, что я вам ничего не говорила на эту тему.
— Ничего не говорили о чем? — поинтересовался Адам, а Джесс лишь улыбнулась. — Почему вы не хотите сказать мне, что случилось с вашей мамой?
Улыбка тут же слетела с ее лица.
— Я думала, у нас с вами уговор.
— Уговор?
— Разве вы не помните? Не рассказывать секретов и не лгать.
— Разве есть что-то таинственное в том, как умерла ваша мама?
— Это длинная история. Мне бы не хотелось вдаваться в ее подробности.
— Тогда оставим эту тему.
Официант принес заказанные блюда.
— Осторожнее, тарелки очень горячие, — предупредил он.
— Выглядит отлично, — произнесла Джесс, глядя на в меру зажаренный кусок говяжьей вырезки, лежащий в собственном соку темного цвета.
— Положить вам сливочное масло в запеченную картофелину?
— И масло, и сметану, — сказала ему Джесс, — и побольше.
— Мне тоже, — поддержал ее Адам, наблюдая, как Джесс полоснула ножом кусок жареной говядины, — мне нравится женщины с хорошим аппетитом, — заметил он со смехом.
Несколько минут они были поглощены едой и молчали.
— Что за человек была ваша жена? — спросила Джесс, отковыривая часть запеченной картофелины.
— Постоянно сидела на диете.
— Слишком полная?
— Мне так не казалось. — Он отрезал порядочный кусок мяса и отправил его в рот. — Конечно, с тем, что я думал, не очень-то считалась.
— Похоже, что вы с ней не на дружеской ноге.
— Это и явилось одной из причин нашего развода.
— А я со своим бывшем мужем в дружеских отношениях.
Адам скептически посмотрел на нее.
— Если хотите знать, мы действительно хорошие друзья.
— Это тот знаменитый Грег? Которому вы сказали: «Отправляйтесь домой, Грег?»
Джесс засмеялась.
— Нет, не он. Грег Оливер — коллега по работе в ведомстве прокурора. Он подвез меня до дома.
— А вы сами не водите машину?
— Моя машина попала в небольшую аварию.
В глазах Адама сверкнула искра беспокойства.
— Но в тот момент в машине меня не было.
Его взгляд выразил облегчение.
— О, это замечательно! Что за авария?
Джесс покачала головой.
— Я бы предпочла не говорить об этом.
— У нас быстро иссякают все темы для разговора, — отметил он.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну, вы не желаете говорить о своей машине или о своей матери, о сестре или свояке, и я не помню, отец тоже исключается из тем для разговора?
— Понятно, что вы имеете в виду.
— Значит, так. Тема о бывшем муже вроде бы не закрыта. Может быть, нам и не отходить от этой темы. Как его зовут?
— Дон. Дон Шоу.
— И он адвокат и вы с ним хорошие друзья.
— Да, мы друзья.
— Зачем же тогда разводиться?
— Это трудно объяснить.
— И вы бы предпочли не говорить об этом?
— А почему развелись вы? — задала Джесс встречный вопрос.
— Объяснить тоже очень сложно.
— Как ее зовут?
— Сьюзен.
— И она опять вышла замуж, работает декоратором и живет в Спрингфилде.
— Мы начинаем уже повторяться. — Он помолчал. — Верно? Мы не углубились дальше поверхности, правда?
— Вы имеете что-нибудь против поверхностного взгляда? Я решила, что вам нравится продавать обувь из-за любви к внешнему виду.
— Пусть будет так. Скажите мне, Джесс Костэр, какой ваш счастливый номер?
Джесс рассмеялась, положила в рот еще кусочек жареной говядины, тщательно начала его жевать.
— Я спрашиваю серьезно, — продолжал Адам, — если мы хотим скользить по поверхности, то мне бы хотелось, чтобы она была размечена. Назовите счастливый номер.
— Не думаю, что у меня первый номер.
— Выберите любой от одного до десяти.
— Хорошо… Четыре, — импульсивно произнесла она.