— Я говорю о скандале, который ты учинила маме в тот день, когда она пропала! — кинула ей Морин. — Я говорю о том, как я позвонила в то утро из библиотеки. Это было, кажется, как раз после того, как ты, раскипятившись, выскочила из дома, и мама плакала. Я спросила ее, что случилось, и она попыталась ничего мне не говорить, но наконец призналась, что вы опять здорово поссорились из-за того же самого. Я спросила ее, хочет ли она, чтобы я приехала домой, она сказала, что не надо, что у нее все нормально, да и вообще она собралась уходить по делам. Это был мой последний разговор с ней. — Все черты лица Морин, казалось, вот-вот растают, ее глаза, нос и рот вдруг как-то изменились, скривились, и она залилась горькими слезами.
Джесс слышала вокруг возбужденные голоса, оглянулась и увидела не столовую своей сестры, а столовую в доме матери на улице Берлинг. Увидела не заплаканное лицо сестры, а лицо своей матери.
— Ты оделась, чтобы пойти куда-то, — заметила Джесс, входя на кухню и увидев на матери свежевыстиранное белое полотняное платье. — Куда ты идешь?
— Никуда.
— С каких это пор ты так одеваешься, чтобы никуда не ходить?
— Мне просто захотелось надеть что-нибудь понаряднее, — ответила мать и спокойно добавила: — И я иду на прием к доктору после обеда. Что собираешься делать ты?
— На прием к доктору по поводу чего?
— Ничего особенного.
— Перестань, мама. Ты знаешь, что я тут же чувствую, если ты говоришь мне неправду.
— Это одна из причин, по которой ты станешь знаменитым юристом.
— Законы не имеют никакой связи с правдой, — сказала ей Джесс.
— Звучит так, как будто это говорит Дон.
Джесс почувствовала напряжение в плечах.
— Ты опять собираешься начинать все сначала?
— Я не собираюсь ничего начинать, Джесс. Я просто высказала замечание.
— Не уверена, что мне понравилось это твое замечание.
Лаура Костэр пожала плечами, ничего не сказала.
— Итак, к какому же доктору ты идешь на прием?
— Пожалуй, я ничего не стану говорить, пока не узнаю определенно, есть ли у меня основания о чем-то беспокоиться.
— Ты уже беспокоишься. Это видно по твоему лицу. О чем именно?
— Я обнаружила небольшую опухоль.
— Опухоль? — выдохнула Джесс.
— Не хочу, чтобы ты волновалась. Возможно, в этом нет ничего плохого. Большинство опухолей безвредны.
— Где находится эта опухоль?
— В левой груди.
— О Господи!
— Не волнуйся.
— Когда ты ее обнаружила?
— Сегодня утром, когда принимала душ. Я позвонила доктору, он уверен, что это пустяки. Он просто хочет, чтобы я подъехала к нему и он бы осмотрел меня.
— Что, если это серьезно?
— Тогда мы перейдем этот мост, когда подойдем к нему.
— Ты боишься?
Мать не отвечала несколько секунд.
— Скажи правду, мама.
— Да, я боюсь.
— Хочешь, чтобы я поехала к доктору вместе с тобой?
— Да, — тут же согласилась мать. — Хочу.
Но потом разговор как-то отклонился от этой темы, вспоминала теперь Джесс. Ее мать возилась у стойки на кухне, готовила кофе, предложила Джесс пирожки с брусникой, которые она купила в соседней булочной.
— Прием назначен на четыре часа, — сказала мать. — Не помешает ли это твоим планам?
— Нет, — ответила ей Джесс. — Я позвоню Дону, что нам надо отложить то, что мы задумали сделать.
— Это было бы прекрасно, — подхватила мать, и Джесс тут же поняла, что она имела в виду не только планы на послеобеденное время.
— Мама, почему ты настроена против Дона? — спросила Джесс.
— Абсолютно ничего не имею против него.
— Почему же ты так решительно возражаешь против того, чтобы я вышла за него замуж?
— Я не говорю, что тебе не надо связывать свою жизнь с этим мужчиной, Джесс, — возразила мать. — Я нахожу Дока привлекательным мужчиной. Он заботливый человек и явно обожает тебя.
— Тогда в чем же дело? — спросила Джесс.
— А дело в том, что он на одиннадцать лет старше тебя. Он уже испытал все, что ты только хочешь попробовать.
— Одиннадцать лет — не такая уж большая разница в возрасте, — не согласилась с матерью Джесс.
— Одиннадцать лет? В течение этих лет он мог подумать, какая ему нужна жена.
— Ему нужна я.
— А что нужно тебе?
— А мне нужен он!
— А твоя карьера?
— Моя карьера уже обеспечена. Дон ужасно хочет, чтобы я стала преуспевающим адвокатом, и он может мне в этом помочь. Он отличный учитель.
— Джесс, тебе нужен партнер, а не учитель. С ним ты перестанешь расти и развиваться.
— Как ты можешь говорить такое?
— Милая моя девочка, я же не говорю, чтобы ты не выходила за него, — опять повторила мать.
— Как же не говоришь? Именно это ты и говоришь!
— Единственное, чего я прошу, — это чтобы ты несколько лет подождала. Ты только что поступила в юридический колледж. Подожди, пока не получишь диплом об окончании и не станешь юристом. Подожди, пока не определишь, что ты представляешь собой и кем ты хочешь быть.
— Я знаю, что я собой представляю. Знаю, что хочу. Хочу выйти за Дона. И выйду за него, нравится ли тебе это или нет.
Мать глубоко вздохнула, налила себе только что сварившийся кофе.
— Хочешь чашечку?
— Ничего не хочу от тебя, — заупрямилась Джесс.
— Ладно, давай не будем больше об этом.
— Не хочу оставлять эту тему. Ты считаешь, что можешь затронуть все это, потом сказать: «Давай прекратим разговор об этом», потому что тебе его не хочется продолжать?
— Мне не стоило бы ничего говорить тебе.
— Совершенно правильно, не стоило.
— Иногда это не приходит мне в голову.
— Очень ловко, мама. Ловкая отговорка.
— Я сожалею, дорогая. Мне не надо было начинать весь этот разговор. Похоже, что сегодня у меня пошаливают нервы, и, возможно, я расстроилась больше, чем стоило бы. — Глаза матери наполнились слезами.
— Пожалуйста, не плачь, — взмолилась Джесс, возведя глаза к потолку. — Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать себя ужасно виноватой?
— Нарочно я этого не делаю.
— Тебе надо перестать опекать меня.
— Вот этого-то я совсем не хочу делать, Джесс, — опекать тебя, — сказала мать, слезы градом покатились по ее щекам. — Я хочу, чтобы ты жила своим собственным умом.
— Тогда не вмешивайся! Пожалуйста, — добавила Джесс, стремясь смягчить резкость своих слов, сознавая, что слова уже сорвались с губ.
Мать покачала головой, с ее лица упали еще несколько капель слез.
— Мне не нужно это, Джесс, — сказала она. — Мне не нужно этого от тебя!
А что же было потом, думала теперь Джесс, чувствуя себя раскрутившейся заводной игрушкой, которая может остановиться только когда кончится завод. Последовали другие бездумные слова. Резкие возражения. В обеих женщинах заговорила гордость.
— Тебе незачем провожать меня к доктору. Сама найду туда дорогу.
— Поступай, как знаешь.
Она пулей вылетела из дома.
Она видела свою мать в последний раз.
Джесс вскочила на ноги, бросилась в прихожую, наткнувшись на детские коляски, чуть не опрокинула их, задержалась на мгновение, чтобы их поправить.
— Прости, Джесс! — кричала ей вдогонку Морин. — Пожалуйста, не уходи! Я не хотела тебе говорить все это!
— Почему же нет? — спросила Джесс, быстро остановившись, обернулась к сестре, но увидела лицо своей матери. — Ты сказала правду. Все, что ты сказала, — сущая правда!
— Ты не виновата, — продолжала Морин. — Что бы ни случилось с нашей мамой, ты в этом не виновата.
Джесс недоверчиво покачала головой.
— Как ты можешь утверждать это? — вопросительно произнесла она. — Если бы я проводила маму к доктору, то она и сейчас была бы с нами.
— Ее, видно, кто-то выслеживал, — заявил отец, входя в прихожую вместе с Барри. — Видимо, ее кто-то подкарауливал и хотел причинить ей зло. Ты не хуже меня знаешь, что почти невозможно помешать человеку, который охотится за тобой.
Джесс тут же подумала о Рике Фергюсоне.
Зазвонил телефон.
— Я подойду, — сказал Барри и пошел в гостиную. Остальные не тронулись с места.
— Почему бы нам не вернуться в столовую и не сесть за стол? — предложила Морин.
— Мне действительно надо уйти, — сказала ей Джесс.
— Мы никогда не говорили о том, что произошло, — продолжала Морин. — То есть мы обсуждали сами факты, касались деталей. Но никогда не затрагивали своего отношения к случившемуся. Думаю, у нас есть многое, о чем поговорить. А что думаешь ты?
— Мне бы хотелось этого, — голос Джесс напоминал голос ребенка. — Но не знаю, смогу ли я. Во всяком случае не сегодня. Я так устала, хочу добраться до своей кровати и лечь.
В прихожую вошел Барри.
— Спрашивают тебя, Джесс.
— Меня? Но никто не знает, что я нахожусь здесь.
— Твой бывший муж знает.
— Дон? — Джесс смутно припомнила, что она сказала ему о том, что идет к сестре на торжественный ужин.
— Говорит, что речь идет о чем-то очень важном.
— Мы будем в столовой, — сказала Морин, чтобы позволить Джесс поговорить по телефону без посторонних. Джесс направилась к аппарату в каком-то экзальтированном состоянии.
— Что-нибудь случилось? — спросила она вместо приветствия. — Не признался ли Рик Фергюсон?
— Рик Фергюсон находится на пути в Лос-Анджелес. Я купил ему билет и сам посадил его в самолет сегодня в семь часов вечера. Меня беспокоит не Рик Фергюсон.
— Что именно тебя беспокоит? — спросила Джесс.