светлыми богинями, я заберу его силой!
На секунду стало совсем тихо, а потом снежная крупа задрожала на мохнатых ветках от хохота, раскатами доносившегося со всех сторон.
— Говорят вам: не ходите в ведьмин лес, но дети всегда умнее! Так чья в том вина, что попала ты с братом в сети? Ведьма или нет, но я нуждаюсь в любви и заботе ничуть не меньше вас, смертных. И Альва прекрасно с этим справляется.
— Ты держишь его силой! Разве это честно?
— Силой, говоришь? Тогда попроси его уйти с тобой, дитя, и посмотрим, кто ему на самом деле дорог.
— Она врет, Илва, — прошептал я. — Она никогда не позволит ему говорить свободно.
— Зря ты сюда пришел, огнекровный, — громыхнуло над головой. — Не выйти вам из леса, не нарушить мой покой.
Мальчишка закрыл рот — и все стихло. Еще несколько секунд он пристально рассматривал Илву, а потом просто пропал. Разлетелся в стороны крохотными черными хлопьями, будто кто-то пригоршню пепла в воздух подбросил.
— Я его верну, — шептала девчонка. — Я верну Альву домой.
— Илва, я не смогу разрушить чары такой силы.
— Тогда проваливай! — вдруг крикнула она и рванулась с такой силой, что я, не ожидая подвоха, невольно ослабил хватку и выпустил девчонку из рук. — Я сама его спасу.
— Илва, не дури, — попытавшись ухватить ее за край взметнувшегося плаща, я чуть не попал под широкую дугу, прочерченную в воздухе мечом. Малышка была разозлена не на шутку, пенилась, как бочка пива, и сверкала глазами так яростно, что я понял одно: живой она не дастся.
— Я убью ее! Это уж точно должно освободить Альву.
— Это безумие!
— Ты не можешь разрушить чары. Мы еще и половину пути не прошли, а ты уже вынес приговор!
Да чтоб тебя!
— Я ничего не пытаюсь скрыть, пойми! Твой брат — ее послушная игрушка, прошло слишком много времени. Да услышь же меня, наконец!
Схватив ее за шиворот, я вырвал из рук девчонки меч и отшвырнул его к костру. Илва забилась, как раненая волчица, но в этот раз я был начеку и не позволил ей слишком размахивать руками, скрутив тонкие запястья за спиной.
Вскоре яростные крики и брань превратились в сдавленные рыдания, а еще через минуту поток слез мог бы снести стену елок, снежные заносы и половину мира.
— П-прости меня! — выла Илва и рвалась вперед, даже не замечая, что может вот-вот вывихнуть себе руки. — Я так в-виновата!
Развернув ее к себе лицом, я встряхнул девчонку и, размахнувшись, отвесил ей пощечину. Хлопок вышел оглушительным, но истерику как ножом отрезало. Илва замерла, бессмысленно уставившись в пустоту, и только изредко моргала.
Подцепив ее подбородок, я дернул вверх, фокусируя ее взгляд на себе.
— Вместе пойдем, слышишь? И не смей убегать.
— Я не вернусь домой без брата, — бросила она холодно.
Безразлично, словно кукла, которую заставили говорить против ее воли. Зеленые глаза совсем потеряли прежний блеск, и в них больше не было ни капли симпатии или любопытства. Выгорело все, выцвело в один момент.
— А я не вернусь в город без тебя, — слова сорвались с языка быстрее, чем я успел их обдумать, но какого хрена тут обдумывать, скажите на милость? Я и правда не собирался отступать. — Вот такие пироги, малышка.
Илва
Одна короткая встреча вывернула меня наизнанку. Я думала, что буду готова, что смогу вытерпеть все, что угодно, но мимолетный взгляд Альвы разорвал меня на мелкие кусочки, подкинул в небо и сжег, развеял по ветру.
Уничтожил меня.
И этот голос…
Голос ведьмы, которым говорил Альва. Мой милый Альва! Как же спасти его, как вырвать из когтей проклятой твари?! Это все я виновата. Я виновата! Прости меня, братишка, прости меня!
Фолки не позволил мне идти глубже в лес, отчего я только сильнее злилась и нервничала. Он почти силой заставил меня есть и сидел рядом мрачнее тучи, глаз золотых не отводил. Смотрел так пристально, что становилось неловко, а в душе кипел стыд и гнев.
Русалка рвала мясо острыми зубами и глотала не жуя, кости она аккуратно складывала в кучку рядом. Беспечное создание, что ни говори. Никаких сомнений, тревог и горестей. Хотелось быть такой же, как она. Ничего не чувствовать, избавиться от щемящей тоски и страха, поселившихся в сердце.
Как я смогу жить, если не спасу брата?
Как буду ходить на могилу к отцу, как буду просыпаться по утрам, зная, что братишка остался здесь, возле чудовища?
Все казалось таким простым и понятным!
Найти помощь, пройти по скрытой магией тропе, добраться до домика ведьмы. Что может быть проще?
И что могло пойти не так?
Все! Все пошло не так!
Горло сдавило так сильно, что я не могла бороться с накатившей болью и слезами. Но совсем-совсем не хотелось снова разреветься при Фолки, иначе он точно посчитает меня слабачкой. Еще идти дальше откажется, чего доброго, а мне без его помощи совсем туго придется!
— Подойти к себе ведьма не даст, — говорил маг. — Но то, что волки не вернулись за нами — любопытно. Ведьма на что-то тратит много сил… — он запнулся на полуслове, как-то странно дернулся и отвел взгляд, будто знал, что именно происходит, но предпочел промолчать. Откашлявшись, Фолки заговорил снова. — Может быть…она и барьер вокруг поляны не сможет удержать, раз волков не подняла в погоню за нами.
— В чем может быть причина? Раньше же ей хватало могущества.
Маг как-то странно на меня посмотрел.
— Не могу сказать наверняка, но есть шанс, что…
— Мы можем убить ее!
Фолки раздраженно закатил глаза.
— Умерь пыл, малышка. Ты думаешь, что ее дом никто не охраняет? А твой брат?
Уткнувшись лбом в колени, я всеми силами избегала взгляда мага. Не хотелось видеть, каким уверенным он был, не хотелось смотреть на его лицо, где не мелькнула даже тень сомнения.
— Я могу отвлечь его, а ты ее убьешь.
Услышав короткий смешок, я невольно дернулась, точно меня огрели раскаленным кнутом.
— И чем ты собираешься его отвлекать? Плохими словами? Моя бы воля — и мы бы бежали отсюда, сверкая пятками, потому что мои силы ограничены возможностями моей крови, — Фолки коснулся моего плеча, но я не подняла голову. — Даже если я буду подпитываться от тебя, то этого может оказаться мало. Это не просто деревенская колдунья, которая варит летучих мышей в котле и делает привороты на жабах. Даже те ведьмы, что похищают и едят детей, — не такие. Тут особый случай.
— Можно подумать, что ты не знал этого, когда сюда шел!
Фолки тяжело вздохнул.
— Слушай, я — человек дороги и новых впечатлений. Где есть дело, туда я и направляюсь. Однажды я взялся выкосить стаю перевертышей просто за еду! Да, у меня есть личные причины наведаться к ведьме — ты о них теперь знаешь, но я совершенно не понимаю, как ты собралась бороться с существом, которое уже и не брат твой. Она от него десять лет подпитывается. Десять! Я не мог это предвидеть.
— Прежний Альва все еще где-то там, я точно знаю! Я смогу достучаться до него.
— А, хваленая сестринская любовь.
Вскочив с места, я упрямо топнула ногой и зашагала в сторону стены деревьев. Мы только зря время на разговоры теряем!
За спиной тихо зашипели угольки и зашуршал снег, зарычала русалка, двигаясь так же бесшумно, как и маг, только без всякой магии.
— Серьезно, ты собираешься расколдовать его силой любви?
— Ты что-то имеешь против? — я нырнула под мохнатую еловую ветку и чуть не провалилась по пояс в сугроб. Упрямо шагая вперед, я увидела, как над моей головой вспыхнул желтоватый шарик, освещая дорогу.
— Ты знаешь, в мире точно не существуют три вещи: безопасные пирожки с грибами, единороги и сила любви. Пока ты будешь толкать душещипательную речь перед братом, он откусит тебе голову.
— Вот и проверим! — зло прошипела я, не поворачиваясь к мужчине.
Злоба и страх распирали меня, мутили рассудок настолько, что я даже не поняла, как слова сами слетели с языка:
— Ты просто не любил никогда — вот что! — я пнула ни в чем не повинную снежную крупу и, прищурившись, наблюдала, как она кружит над головой. — Что, если бы это была твоя сестра? Или жена? Ты бы тоже разбрасывался приговорами и делал поспешные выводы, а?!
Маг промолчал.
Ни шуточек, ни колких слов.
Ничего.
Он просто поравнялся со мной и пошел чуть впереди, так, чтобы я видела только затянутую плащом спину и светящееся навершие посоха.
То-то же! Если не знаешь, о чем говоришь, то и не начинай!
Впрочем, ликование длилось недолго.
В темноте снежного леса, где из-за магии ни один хруст не нарушал тишины и среди ветвей гулял только холодный ветер и свет далеких звезд, без привычной болтовни мага стало зябко, а через несколько минут — страшно.
Русалка не отставала ни на шаг, но не могла расколоть кокон жуткого молчания, окруживший нас.
— Ф-фолки? — позвала я, но мужчина сделал вид, что ничего не услышал.
Я точно знала, что он сделал вид!
Обиделся?..
Но ведь он должен меня понять! Разве есть хоть один человек в мире, который не пытался бы всеми силами спасти любимого, родного человека?
Разве можно даже помышлять об убийстве, когда нужно сражаться за любой, даже самый крошечный, шанс?!
Фолки будто ничего не понимал. Не видел, как сильно мне нужна хотя бы тень надежды, хотя бы несколько слов ободрения и утешения, и как заведенный талдычил одно и то же. Снова и снова повторял, что Альва, скорее всего, никогда не вернется к прежней жизни.
Я не верю! Не хочу верить…
Неужели все зря?
Я не смогу убить брата, не смогу отказаться от него!
Не смогу…
— Твой суд несправедлив, — вдруг сказал маг и бросил на меня пронзительный холодный взгляд.
Совсем как при первой встрече.
Тягучее колдовское золото потемнело и подернулось тонким ледком, и сейчас на меня смотрел отстраненный, уставший и глубоко измученный человек, в котором не осталось ни крошки смешливости и задора.