что замялась, — хотя, может быть, вы мне поможете?
— Конечно, мы поможем милиции, — заявила подошедшая старушка с пуделем, — это наш гражданский долг.
Мирослава не стала поправлять старушку, относительно того, что теперь милиции нет… И не стала сообщать, что сама она вовсе не из полиции. Вместо этого она присела на лавочку, чем расположила к себе всех собравшихся.
— А что именно, доченька, ты хотела бы узнать? — спросила самая старшая из присутствующих.
— Какая она тебе, Марковна, доченька! — осуждающе оборвала ее та, что помоложе и, обратившись к Мирославе, добавила: — Вы, товарищ следователь, спрашивайте.
— Вы, наверное, знали Олега с детства?
Женщины дружно закивали.
— Каким он вам запомнился?
— В детстве он был сорванцом. Вот, Марковна на первом этаже живет, так вечно мячом ей в окно попадал.
— Он не один был. У них тут целая компания была. Особенно он с Пашкой и Виталькой хороводился. Да, они и теперь дружат.
— В детстве все они похулиганить любили. Моему Мурзику однажды банку из-под шпрот к хвосту привязали. Я матерям жаловаться не стала, а всех прутом настегала. Так они мне один раз к двери крысу дохлую привязали. Вот супостаты!
— А как учился Олег?
— Учился неважно… В институт его Леночка пристроила, так он все равно бросил его.
— А конфликты с кем-нибудь у него были во дворе?
— Нет, ничего особенного, только то, что мы рассказали.
— А в какой школе Олег учился?
— Да вон она за углом так и стоит.
— Школа работает?
— Конечно, куда же детишкам ходить?!
— А когда Олег повзрослел, он изменился?
— Изменился. Вежливый стал.
— Да, ничего плохого за ним опосля не замечали, — кивнула Марковна.
— Только работать парень не любил, — встрял в разговор подошедший владелец мопса.
— Не он один, — отмахнулась одна из старушек, — тем более и нужды у него особой не было.
— Вот именно, — не унимался старичок, — сидел на шее у матери, на ее денежки шиковал.
— Но потом он все-таки работать устроился.
— Работа — не бей лежачего! Трофимовы его на теплое место и пристроили.
— Ты этого, Степаныч, не знаешь, — заметила Марковна.
— И так понятно. Квартиру ему мать оплачивала, машину Олегу опять же Лена купила, да и деньжат постоянно подкидывала.
— А вы откуда это знаете? — спросила Мирослава заинтересованно.
— Как, то есть откуда?! Я живу на одной площадке с Пашкой, дружком его. А Пашка к моей Ирке, это внучка моя, клеился. Ирка же ему и говорит, вот если бы ты такой же деловой был, как Олег. Пашка обиделся и выложил, что Олегу все мать покупает, и он на полном ее содержании.
Мопс и пудель мирно сидели рядом, и, казалось, внимательно прислушивались к разговорам людей.
Мирослава невольно улыбнулась, взглянув на их симпатичные мордашки.
— Спасибо, вы мне очень помогли, — тепло поблагодарила Волгина словоохотливых пенсионеров и отправилась в школу, где учился Олег.
Плюсом было то, что Мирослава застала учителей, преподававших в классе, где учился Коршунов, в полном составе.
Отнеслись они к детективу доброжелательно. Практически все, по крайней мере на словах, сочувствовали Елене Павловне и жалели Олега.
Минусом было то, что ничего нового Волгина не узнала. Да, мальчик не был отличником, озорничал, но был, собственно, не хуже и не лучше многих других учеников этой школы.
Мирослава не заметила фальши, но подозревала, что на оценку учителей мог повлиять небезызвестный тезис: «О мертвых либо хорошо, либо никак»…
И еще ее настораживало застывшее лицо директора и какой-то немигающий взгляд этой уже немолодой женщины. Может быть, в школе все-таки была какая-то некрасивая история, которую замяли…
Вечером Мирослава позвонила Морису и по неровному дыханию в трубке догадалась, что он ждал ее звонка.
— Как ваши дела? — спросил Миндаугас, хотя хотел задать другой вопрос: «Когда вы вернетесь?»
— Знаешь, пока особых достижений нет. Прорабатываю две версии, но больше склоняюсь к одной.
— Не буду спрашивать по телефону, к какой именно…
— Умница.
— Дон скучает по вам…
— А ты? — шутя спросила Мирослава.
— И я…
Морис позвал к трубке Дона и тот старательно пыхтел в нее и несколько раз мяукнул, вероятно, так выражая свое неудовольствие отсутствием хозяйки. А когда услышал, как она ласково произносит его имя, кот замурлыкал так громко, что у Мирославы было такое ощущение, что он находится рядом с ней.
Потом она услышала голос Мориса:
— Мы надеемся, что вы тоже скучаете по нам всем.
— Есть немного… Кстати, у Трофимова тоже есть кот. Здоровенный лоб. Зовут Василием.
— Ну вот, вы уже нам замену нашли, — произнес Морис со вздохом.
Мирослава рассмеялась:
— Нет, у кота есть хозяин, даже два, — отец и сын Трофимовы. А скоро и официальная хозяйка появится. Трофимов-младший вот-вот женится на Пеппи — Длинном Чулке.
— На ком?! — изумился Морис.
— Это он так ласково кличет свою невесту Лизу. — Ты бы как меня называл, будь я твоей невестой? — засмеялась Мирослава.
— Моей невестой? — переспросил Морис хриплым голосом.
— Ты что так перепугался? Я же пошутила.
— Я бы называл вас снежным барсом!
— Значит, кисой…
— Какая вы киса! — вырвалось у него.
— Хорошая, мягкая, пушистая.
— Ну-ну, — отозвался Морис уже спокойней.
Мирослава вспомнила о своей приходящей помощнице по дому:
— Морис! Клавдия Ивановна придет, пусть яблоки соберет и возьмет себе или отдаст кому-то.
Яблок в этом году в саду уродилось огромное количество, осенние еще не все сняли с веток, и выбрасывать их было до слез больно.
— Хорошо. А вчера приезжал Шура, и мы собрали два ведра яблок. Я варенье собираюсь варить…
— Морис! Тебе цены нет.
Миндаугас засмеялся:
— Наполеонов тоже так вчера сказал и еще поинтересовался, умею ли я делать заготовки для пирогов на зиму.
— А ты?
— Умею…
— А мармелад из яблок ты делать умеешь?
— Умею.
— Как ты сказал будешь называть меня, если я стану твоей невестой? Кажется, кисой…
— Снежным барсом!
— Какой ты, однако, непреклонный.
— Какой уж есть…
— Ладно, Морис, спокойной ночи. Погладь за меня Дона.
— Спокойной ночи. Надеюсь, вы скоро раскроете дело и вернетесь домой, чтобы самой гладить свое лохматое сокровище.
— Надеюсь. Пока.
Глава 3
Всю ночь шел дождь.
Мирослава, просыпаясь несколько раз, прислушивалась к тихому убаюкивающему шепоту дождя в листве и снова засыпала.
А утром на востоке среди облаков появилось окошечко, похожее на светлое зеркальце зеленовато-голубого цвета. Оно быстро увеличивалось в размерах, пока не очистилось все небо. Потом, вероятно, в зеркальце посмотрела утренняя заря, потому что оно окрасилось сначала нежно-розовыми, а минуты три спустя уже алыми оттенками, и, наконец, выплыло и засияло солнце.
Когда Мирослава зашла на кухню, то не застала там никого, кроме кота Василия, который сидел рядом со столом и пытался унюхать, что же на нем есть вкусного.
Вскоре появилась умытая, расчесанная, но без макияжа Елизавета и заявила, что завтракать они будут вдвоем, посмотрела на кота, вернее, втроем, так как Богдан ни свет ни заря умчался по своим делам.
Первым делом, конечно, накормили кота. Сами женщины поели довольно быстро, и та и другая торопились приступить к своей работе.
Мирослава решила, что сегодня навестит друзей Коршунова.
Сначала Павла Семакина. Накануне старушки у подъезда Коршуновой рассказали ей, что он работает охранником и даже график работы сообщили, так что, по подсчетам Волгиной, он был сегодня дома. А вот Виталий Ромашов…
Мирослава потянулась к телефону и набрала номер оперуполномоченного Максима Карелина, а когда он ответил на ее звонок, проговорила в трубку:
— Добрый день, Максим! Это Мирослава. Не могли бы вы мне помочь?
— Здравствуйте, — отозвался Карелин, — всегда пожалуйста. А что именно вы хотели?
— Мне нужен домашний адрес, номер сотового и адрес места работы Виталия Ромашова.
— А, вы по делу Коршунова…
— Да. Вы мне поможете?
— Конечно, нет проблем. Кстати, мы могли бы сегодня часиков в двенадцать встретиться в кафе «Маргаритка», и я передам вам информацию.
Мирослава улыбнулась и согласилась. Она расспросила, где находится «Маргаритка», и получила подробное описание маршрута.
Хотя это ей, в общем-то, скорее всего не требовалось. Ехать она собиралась с Семеном, а он город знал, как свои пять пальцев.
Следующий ее звонок был именно водителю. Он обещал приехать как можно скорее.
Через сорок минут они уже были во дворе, где когда-то прошло детство трех друзей.
Мирослава позвонила в квартиру Семакиных, объяснила, кто она и зачем хочет видеть Павла.
Он был дома один и особой радости от предстоящего общения с детективом не выказал. Дверь открыл неохотно и еще в дверях предупредил, что делает это только ради Елены Павловны.
Мирослава пожала плечами, ее абсолютно не волновала причина его согласия на разговор, главное, что поговорить Павел согласился.
Они прошли в гостиную, довольно скромно обставленную комнату, сели на диван, обитый зеленым плюшем.
Павел хмуро посмотрел на детектива и заявил:
— Я ведь все уже милиции, пардон, полиции рассказал. И к следователю меня несколько раз вызывали. У меня алиби, и я вообще тут ни при чем.
Мирославе показалось странным, что Семакин так нервничает.
Она спокойно вглядывалась в его широкоскулое лицо и мечущиеся карие глаза, в которых то вспыхивали непонятные искры раздражения, то набегали тени страха. Создавалось такое впечатление, что в глубине этих глаз некто в темной одежде перемешивает кочергой угли…
— Я ни в чем вас не обвиняю, — спокойно сказала Мирослава, — следователь не сомневается в вашем алиби. Но вы знаете, что убийца вашего друга не найден. Разве вас не волнует этот факт?