— Мало ли что у кого бывает до брака.
— Может быть. Но жена Цезаря должна быть вне подозрений.
— А Цезарь — это вы? — усмехнулась Мирослава.
— В переносном смысле.
И видя, что она продолжает улыбаться, взорвался:
— Да вы понимаете, что такое вести бизнес и на каждом шагу встречаться с теми, с кем моя жена ходила в баню?!
— Нет, не представляю. У меня, как вы догадываетесь, жены нет.
— Издеваетесь? — мрачно спросил он.
— Ни в коем случае, просто пытаюсь выяснить, могли ли вы быть причастны к убийству Олега Коршунова.
— На кой он мне сдался?!
— Вы могли устранить его из-за жены, чтобы заставить замолчать.
— Так мне надо тогда полгорода перебить, — невесело усмехнулся он.
— Даже так?
Он кивнул:
— Поэтому я развелся с Райкой, и она укатила из города.
— А вы не могли уехать вместе?
— У меня здесь бизнес.
— И ничего личного…
— В смысле?
— В смысле, как вам удалось уговорить жену дать вам развод?
— Как, как, — передразнил он и добавил угрюмо: — Откупился я от нее! Так что развод мне влетел в копеечку.
— А у вас нет предположений, кто мог убить Коршунова?
— Так ведь его затрахали, — ухмыльнулся он.
— Думаете, что это был несчастный случай?
— Ну, если он не был мазохистом, то его заказали.
— Кто же, по вашему мнению, это мог быть?
— Баба, вестимо, кто ж еще может мужику такую подлянку устроить! А уж имя, фамилию сами выясняйте, на то вы и детектив.
— Спасибо, Илья, что согласились со мной побеседовать.
— А у меня был выбор? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Не было, — честно призналась она, — но все равно спасибо.
Мирослава уже выбралась из салона, но дверь еще держала открытой и спросила:
— А в этом сквере есть бюст Буденному?
— Почему бюст, памятник есть во весь рост.
— Не покажете?
— Покажу. — Он вышел из автомобиля и поставил его на сигнализацию.
— А цветы здесь где-нибудь поблизости продают?
— Зачем вам?! — Он подозрительно оглядел ее с ног до головы.
Проигнорировав его взгляд, Мирослава простодушно улыбнулась:
— Так неудобно идти к маршалу без цветов.
— На пятачке за стоянкой продают.
Волгина направилась по указанному адресу, Ладашинский поспешил за ней. Она выбрала букет из алых и оранжевых гладиолусов, расплатилась и повернулась к Илье:
— Ведите, я готова.
Он усмехнулся и протянул ей руку:
— Прошу.
Они вошли в сквер и по главной аллее дошли до небольшой площадки, обсаженной голубыми елями.
Мирослава подошла к памятнику, минуты две вглядывалась в него, потом наклонилась и положила к его подножию цветы.
— О чем вы думаете? — тихо спросил он спустя некоторое время.
— О том, как изменчивы у нашей страны идеалы…
Он кивнул:
— Пожалуй…
— Помните Булата Окуджаву «Сентиментальный марш»: «Я все равно паду на той, на той единственной Гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной»?
— Помню, но пали не все.
— Не все, — согласилась она. — И тут уместно другое изречение…
— Какое? — Ему на самом деле стало интересно, что же скажет эта удивительная в своем роде девушка-детектив.
— Как сказал перед казнью то ли знаменитый деятель Великой Французской революции Жорж Жак Дантон, то ли лидер жирондистов Пьер Верньо: «Революция подобна Сатурну: она пожирает своих детей».
— Это вы к чему?
— Мой прапрадед был героем Гражданской войны. В одном из городов есть памятник ему.
— Он погиб тогда?
— Нет. Он остался жив и стал большим человеком.
— А потом?
— А потом тридцать седьмой год. Десять лет без права переписки. И все!
— Его расстреляли?
— Да. Потом, впрочем, реабилитировали.
— Надеюсь.
— Он не был бедным. Он хотел, чтобы все перестали жить в бедности.
Она развернулась и пошла к выходу.
Когда они почти дошли до машины, он спросил ее:
— Можно я задам вам глупый вопрос?
— Именно глупый? — улыбнулась она.
— Да, — решительно ответил он, удивляясь самому себе.
— А вы за белых или за красных?
Она не рассмеялась, как он ожидал, а ответила серьезно:
— Ни за тех, ни за других. Я за тех, кто честно трудится, не важно, в какой именно области, и честно зарабатывает себе на хлеб и на все другое. До свидания.
— Подождите!
Она обернулась.
— Мирослава, садитесь в машину. Куда вас довести?
— Если не трудно до улицы, на которой дом Трофимова. Вы знаете, где это?
— Знаю.
Он довез ее не просто до улицы, а до ворот.
— Спасибо.
— Пожалуйста. И вам спасибо, — улыбнулся он.
— За что?
— За то, что я узнал, что детективы бывают разными.
— Ах, это, — улыбнулась она в ответ, — тогда на здоровье.
— Вас никак сам Ладашинский привез, — удивленно присвистнул Богдан, открывая ей ворота.
— Он самый.
— Приятно провели время?
— Ох, уж эти мужчины, им бы только глупости болтать, — возникла за плечом Трофимова Лиза, — человек небось проголодался.
— Так я в том смысле, есть ли полезная информация! — обиделся Богдан.
— Ты сначала накорми, напои.
— В баньке попарь, — поддразнил невесту Трофимов.
Но Лиза только махнула на него рукой и пошла накрывать на стол. Моментально сообразив, в чем дело, за ней рысью помчался Василий.
Мирослава сжалилась над Трофимовым и еще до ужина сказала ему, что ничего нового Ладашинский ей не сообщил.
— Прямо заколдованный круг какой-то, — огорченно пробормотал Богдан.
— Не совсем круг, — успокоила его Волгина, — обязательно найдется ниточка и выведет на нужную дорожку.
— Вы уверены?
— Если бы я постоянно трепыхалась в сомнениях и не была настроена на удачу, то давно бы оставила детективное дело и стала выращивать кабачки.
— Насколько мне помнится, — невинно заметил Богдан, — Пуаро недолго продержался на садоводстве и огородничестве.
— Увы, увы…
Мирослава никак не могла заснуть. Легче всего бессонницу было свалить на луну, которая с любопытством заглядывала в комнату и пыталась залить ярким светом каждый укромный уголок…
Можно было зашторить окно. Но Мирослава знала, что луна тут ни при чем. Ее сияние никогда не мешало ей спать. Если она зашторит окно, то останется в одиночестве. А ей этого сейчас не хотелось. Василий не пришел… Так что пусть уж будет луна.
Она потянулась к столу и нащупала телефон, собираясь позвонить Морису. Потом вспомнила, что уже два часа ночи. Морис спит.
Девушка перевернулась на другой бок и при свете луны стала рассматривать узор обоев. Но это почему-то не успокаивало…
Мирослава приподнялась и все-таки взяла телефон.
— «Позвоню, — решила она, — если на три звонка не откликнется, то отключусь»…
Морис отозвался после первого гудка.
— Ты не спишь? — прошептала она.
— Нет, а почему шепотом? Вы не одна?
— Ну, как тебе сказать…
— Можете не говорить, — поспешно проговорил он.
— Нас двое — я и луна…
— Понятно… — В его голосе ей послышалось заметное облегчение.
— Морис! Ты почему не спишь?
— Вы позвонили, чтобы спросить меня об этом? — Она догадалась, что он улыбается.
— Нет, я позвонила, потому что сама не могу уснуть.
— Мешают мысли или луна?
— Пожалуй, мысли…
— Понятно. Вы нашли разгадку?
— Приближаюсь к ней. Новостей в агентстве нет?
— Вы имеете в виду новых клиентов?
— Ну…
— Приходили двое, но я им отказал.
— Почему?!
— Во-первых, вы отсутствуете. Во-вторых, насколько я уяснил, мы не ищем сбежавших жен и мужей.
— В принципе, это так…
— Правда, я взялся за розыски собаки…
— Кого?!
— Собаки. Приходила интеллигентная старушка и очень убивалась, у нее пропал шпиц.
— Ты шутишь?!
— Нисколько!
— И что дальше?
— При помощи Ксюши организовал местных мальчишек.
— Шерлока Холмса начитался.
— Все может быть. Но собачка нашлась. Старушка счастлива. И даже оплатила поиски.
— И не стыдно тебе обирать бедных старушек? — усмехнулась Мирослава.
— Стыдно, но она настаивала и утверждала, что она не нищая, хотя, живет только на пенсию. Короче, я взял с нее двести рублей. Сказал, что это вознаграждение нашедшему собачку.
— А сколько стоили поиски на самом деле?
— Пять тысяч семьсот пятьдесят восемь рублей.
— У нас есть специальный фонд для таких случаев.
— Я знаю…
— Откуда?
— Шура проинформировал.
— Ну что ж, спиши эту сумму на него.
— На Шуру?! — изумился Морис неподдельно.
— На фонд, — рассмеялась Мирослава.
— Фух! — выдохнул Морис, — а то я уж испугался…
— Да, если бы нам пришло такое в голову, Шура явно провел бы у нас под окнами акцию протеста и потребовал бы моральную компенсацию в виде кормления его «наполеонами» ежедневно в течение месяца.
— Он вчера забегал на чай. Ночевать не остался. Одну шарлотку съел здесь, другую прихватил для голодающего коллектива. У него было как раз ночное дежурство.
Поговорив еще минут десять с Морисом на отвлеченные темы, Мирослава почувствовала, что абсолютно успокоилась, и ей захотелось спать.
Кстати, и голос Мориса стал звучать сонно…
Распрощавшись с Миндаугасом, Мирослава тотчас заснула и даже не почувствовала, как Василий пробрался в комнату и устроился у нее в ногах.
Глава 6
Они уже позавтракали. Богдан крутил в руках чашку, на дне которой плескалась золотистая жидкость…
Мирослава решила прервать задумчивость хозяина.
— Вы сегодня никуда не спешите? — спросила она.
— Спешу, — ответил он, не поднимаясь с места.
— У моей бабушки когда-то была знакомая, которая прелестно гадала по чаинкам, оставшимся на дне чашки.
— Что? — Богдан вздрогнул, точно очнувшись от сна.
— Ничего… Говорю, что гадание в вопросах следствия — вещь занимательная, но мало полезная…