– А как же я, дядь Петь?! Мне куда ехать?! Эти сволочи пьют пятый день, из комиссии приходили, про меня спрашивали. Отправят в детский дом, как я там, дядь Петь?! Ты че, снова, да?!
И вот тут Аристов его оттолкнул. Грубо, зло оторвал от себя, прошипев напоследок что-то гадкое и непристойное. Потом зажмурился, замотал головой, застонал.
– Уходи!!! – взревел он через минуту. – Уходи, а то прибью, гаденыш!!!
Не помня себя, не различая, где стена, где дверь, где лестница, плохо соображая, куда вообще он движется, Андрей вылетел из дворницкой, потом из подъезда и стремглав помчался по заснеженной улице вдоль трамвайных путей. Он никогда больше, ни за что не вернется к этому человеку! Да пошли они все…
Глава 7
Первая половина понедельника была тяжелой. Все ее волновало, даже пугало немного. Самой себе Алиса казалась неловкой, неказистой, чужой среди всех других сотрудников. То и дело то юбку поправит, то блузку одернет, то в зеркальце карманное украдкой глянет. Что-то было не так, хоть убейся.
И появление новой девочки за соседним столом, принятой за время ее болезни на работу, оказавшейся очень смышленой и грамотной в своем деле, настораживало. Тут же полезли неприятные мысли, что вот замену ей готовят, а обещали-то, обещали. Даже чашку ее куда-то подевали кофейную, пока она отсутствовала. И стул поменяли. Пускай новый поставили, но она ведь не просила, так?
И ремонт, затеянный директором у себя и в приемной, ей не нравился. Зачем, если только в прошлом году ремонтировали? Опять что-то намечается, не иначе новый руководитель сядет в его кресло, а он выше пойдет. А новый, он же по-своему все закрутит и команду собственную наберет. Может, девчонка-то эта уже новым руководителем и внедрена к ним в отдел?
А потом вместе с ней сходили перекусить через дорогу в то самое кафе, где совсем недавно Алиса благополучно избавилась от иллюзий относительно любви и дружбы. Выпили кофе в половине четвертого, поговорили, обсудили тот самый проект, который намеревались прежде поручить Алисе. Оказалось, все обещания и договоренности в силе, а девочка новенькая в ее отделе появилась потому, что Ольгу перевели туда, где Тая работала. Почему? Да потому что та уволиться успела, пока Алиса болела.
– Как уволилась? – удивилась Голубева. – Она же в отгулах была, кажется…
– Гуляла, гуляла, да загуляла, – рассмеялись девчонки. – Замуж, что ли, собралась. И о переезде в другой город поговаривала. Короче, в минувшую пятницу обходной подписала.
Может, оно и к лучшему, решила Алиса и ближе к вечеру, окончательно влившись в бешеный рабочий ритм, успокоилась и уже ни о чем не переживала. Никаких кадровых перестановок больше не предвиделось. Директорскую ремонтировали из-за вышедшей внезапно из строя электропроводки, пришлось вскрывать обшивку стен, начали латать, получилось плохо, вот и…
К вечеру вторника она уже не вспоминала о своих нелепых тревогах понедельничного утра. Носилась по коридору с бумагами, требовала перерасчета, потому что кое-кто, торопясь, напутал с цифрами. Звонила, договаривалась, перепроверяла, сканировала. Одним словом, окунулась с головой в работу до такой степени, что домой еле вползла на негнущихся, ноющих из-за высоких каблуков ногах. Стянула сапоги, заперла дверь. Швырнула на вешалку шубку, наскоро приняла душ и без сил свалилась в кровать. Утром встала по будильнику и снова в путь. В среду шеф созвал совещание, там долго и поименно всех хаял, потом попросил сгруппироваться, собраться перед новым решающим броском и…
И попросил всех забыть о том, что такое выходные, свободные вечера и вообще про отдых.
– План грандиозный. Если мы его выполним, то… То можно ровно год просто плевать в потолок! Две недели напряженной работы, думаю, стоят того, чтобы год ничего не делать, а?
– Я так долго не смогу, – отозвался какой-то остряк с задних рядов. – Рот пересохнет!
Шеф тут же посоветовал ему подать заявление об уходе, если он такой умный. Остальным притихшим порекомендовал к умнику присоединиться, если тоже почувствовали, что у них что-то пересохло, ослабло и озябло. А под конец совещания, обведя всех взглядом, от которого присутствующим сразу же захотелось усохнуть в размерах, он предупредил:
– Никаких отпусков! Отгулов! Больничных! Ползком, на карачках, на носилках, но на работу!!! Мы – команда! Выбывший на время выбывает навсегда!!!
С совещания они не просто уходили, они совершали марш-бросок до своих рабочих мест, где тут же все зашуршало, заискрилось, заскрипело и помчалось.
Две недели офис гудел гигантским ульем. Дамы похудели и осунулись, забыв про макияж. Мужчины хватались за сердце и почти не брились.
Были введены усиленные меры безопасности, чтобы, не дай бог, конкуренты не пронюхали об их грандиозных замыслах. Алисе иногда казалось, что за ней и в офисном туалете ведется наблюдение, и она озиралась с опасением, запираясь в кабинке. Выходить на обед не было ни времени, ни разрешения. Еду привозили прямо в офис. Последние три дня перед сдачей проекта самым приближенным, в том числе и ей, пришлось ночевать в офисе. Не потому, что приказали, а потому, что времени, отведенного на сон, оставалось часа два-три, зачем мотаться через весь город? Оставались и спали по очереди в комнате отдыха, благо там все было предусмотрено для этого. Даже новые постельные комплекты в целлофановой обертке стопкой лежали на стуле возле каждого из трех диванов.
И у них все вышло. Все получилось, прошло на ура! Шеф на радостях организовал в офисе грандиозную вечеринку. Выкатил гору напитков, закусок, десерта. Потом споил весь коллектив, напился сам и полез к Алисе с непристойным предложением. Выловил ее в коридоре, когда она из туалета возвращалась. Схватил за руку, увлек в темноту, прижал к стене, начал лапать, лезть под платье и шептать, шептать что-то несуразное и противное про ее удивительные деловые качества и вообще…
Она нервно хихикала, ловила его обнаглевшие руки, стойко отвоевывая свою неприступность. Отвечала на откровенное словесное хамство шефа жеманными шутками и молила бога, чтобы на них кто-нибудь случайно наткнулся.
Наткнулся!!! Но не случайно, а потому что искал, и не кого-нибудь, а ее.
– Алиса?
Шеф мгновенно отпрянул от нее и, тяжело дыша, рявкнул:
– Какого черта?! Кто здесь?
– Это я, Толик. Алиса с тобой?
Господи, голос был и знаком, и незнаком одновременно. И силуэт мужчины, подсвеченный сзади, тоже казался узнаваемым. Но кто это, кто? И почему он говорит ее шефу Толик? Тот ненавидел панибратство в любом его проявлении, моментально щетинился, подергивая глаза непроницаемой гневной дымкой, и уже никогда после не имел дел с этим человеком.
А тут вдруг все не так. Шеф начал суетливо заправлять выбившуюся рубашку в штаны, застегивать ремень, приглаживать волосы трясущейся рукой.
Что за дела, а?
– Толик! Алиса с тобой?
– Да, Макс, тут она, но не со мной, а сама по себе как бы. Мы разговаривали, – нервно ответил директор, шагнул на свет и вынул руку, чтобы поздороваться. – Привет! Ты чего так поздно? Хотел с утра тебя всем представить, а ты…
– Опоздал, – суховато ответил тот, кого шеф назвал Максом и кого Алиса теперь уже точно узнала. – Самолет трижды на посадку заходил, непогода, – он вытянул шею, пытаясь всмотреться в темноту, и снова спросил: – Алиса?
Она одернула платье, поправила волосы и тоже вышла на свет. Поравнявшись с мужчинами, коротко кивнула, пробормотала шипящее «здр-ссте» и стала их обходить.
Но Макс вдруг сноровисто перекрыл ей все пути к бегству.
– Эй-эй, Алиса Петровна, не торопитесь вы так! – хмыкнул он, взял ее за локоток и увлек подальше от шефа, продолжающего тупо пялиться на происходящее. – У меня к вам разговор и даже предложение. А Анатолий уже уходит. Так ведь, Толик?
– Д-да, д-да, ухожу уже, – замотал головой директор и резво затрусил по коридору на шум беснующегося коллектива.
– Ну! Что скажешь?
Макс – тот самый красавец, с которым она когда-то столкнулась в коридоре и о ком она – чего уж там – мечтала, смотрел на нее сейчас без прежней симпатии. Даже зло и, можно сказать, неприязненно смотрел. Красивое лицо его казалось бледным, но это могла быть обманчивая игра светотени или состояние легкого алкогольного опьянения, в коем Алиса пребывала.
А ей вот было плевать, как он на нее смотрел. И что губы сжимались тонкой скобкой, наплевать. И что дышит он как-то уж очень тяжело и прерывисто, ей наплевать тоже.
И чего вообще он ждет от нее?! Ей нечего ему сказать! И даже не потому, что она сконфужена безобразной сценой. Застиг же их Макс с Анатолием, чего уж. И даже не потому, что сам Макс был застигнут ею с Тайкой счастливым и беззаботно скалящимся. Они свободные люди и имеют право на свидание. А потому, что нет у нее слов в данный конкретный момент, и сил тоже. Язык казался огромным и неуклюжим, едва помещающимся за зубами, руки, ноги вялыми, словно поролоновыми. Неужели она настолько пьяна?
– Алиса, – снова позвал ее Макс, не дождавшись в ответ ни слова. – У тебя что с Толиком? Роман? Служебный роман, да?
– С чего ты взял? Ничего у меня с ним нет, просто мы разговаривали, – пожала она плечами и тут же обругала себя: не сметь перед ним оправдываться. – И вообще шеф мне не Толик! С чего ты взял?
– Ну… Вы там вдвоем в темноте, я же не дурак.
– Умный очень, да?
Он не ответил, начав постукивать себя по бедру ладонью, вторую руку упер в бок, откинув полу пиджака. Глаз с нее не сводил по-прежнему. Но выражение их немного смягчилось.
– Куда ты пропала, Алиса?
– В смысле? – Она тоже попыталась подбочениться, обозначить собственную значимость и независимость.
Но не очень-то вышло, правый каблук вдруг предательски подогнулся, и она, ойкнув, едва не грохнулась на колени. Спасибо Максу, вовремя подхватил под локоток, удержал. Видимо, она и правда охмелела, раз на ногах не держится, едва языком ворочает и не спешит от его рук освободиться.