Новиков остановился в нерешительности между двумя домами, скомкал в кулаке бумажку с Андрюшкиным адресом, который ему наспех написала Алиса перед тем, как из дома выставить. Посмотрел на темные окна квартир. Время близилось к одиннадцати вечера, многие уже улеглись. Но не факт, что Андрюшкины родители жаворонки.
Алкаши они, тут же подумал про себя Новиков. Потому и день им не день, и ночь не ночь. Надо к ним наведаться и узнать подробнее, что там и как. А то, может, этот румяный следователь Савосин что-то приврал или недоговорил. Мычал, молчал, краснел и злился, все – больше путного ничего не сказал. Про тещу участкового какой-то бред нес. Зачем ей травить себя, если дочка в бегах с мужиком, быть может? Таких, как она, пруд пруди, и ни одна мать из-за этого не травится. Может, тещу того… Отравить хотели? Тоже загадка. И о чем же она все-таки шепталась с подружкой Алисиной?
Новиков сунул руку в левый карман, там лежала еще одна бумажка, с адресом Таи. К ней он пойдет завтра, точно завтра, сегодня-то уже никак. Сегодня, после визита к Андрюшкиным родителям, можно будет и домой. Купить пивка, поболтать с кактусом, который еще предстоит пересадить в красивый горшок, купленный накануне. Можно, конечно же, и Ляльку пригласить на пиво и на ночь. Новиков со вздохом сморщился. Не хотелось Ляльки после красивых глаз Алисиных. Вот не заслонял этих глаз шикарный Лялькин бюст, что ты будешь делать!..
Он безошибочно угадал дверь Андрюшкиных родителей. И по шуму из квартиры понял, что совсем не припозднился с визитом. Веселье там было в полном разгаре. Он стучал, звонил – бесполезно. Дикий ор и хохот перекрывали все звуки с лестничной клетки. Он потянул дверь на себя, слава богу, та оказалась не заперта. Да и кого им было бояться? Люди конкретно отдыхали, и повод у них имелся весьма уважительный – день рождения соседки Таньки. Таньки, правда, среди них уже не было.
– Она еще час назад ушла, – припомнила мать Андрея, прищурив опухшие бесцветные глаза. – А Танька тебе зачем?
– Она мне как раз и не нужна, – хмыкнул Новиков. – Мне нужен ваш сын.
– Оп-па! И тебе тоже?! – из-за стола полез мужик, такой мерзкий, заросший и вонючий, что Володю едва не стошнило. – Вы чего это к моему сыну дотрахались, а?
– Он мой друг и… И у нас с ним общие знакомые.
– Это уголовник, что ли, из-под лестницы общий знакомый?! – взревел мужик и рванул на груди замызганную футболку, истлевшая ткань тут же треснула, обнажив волосатый пупок. – Или тот хмырь, что приходил вчера уже к ночи?
– Что за хмырь? – поинтересовался тут же Володя и подумал про Савосина. – Мордастый такой, краснощекий? Так это следователь из местного отделения.
– Мордастый приходил сегодня, – с глупым хихиканьем пояснила мать и зачем-то погрозила пальцем Новикову. – Вчера был высокий, симпатичный такой.
– Заткнись, тля! – рявкнул отец и полез к ней волосатым кулачищем. – Была шалавой, ею и сдохнешь! Урка он, а не симпатичный! У-уу, уродина…
И он все же гвозданул Андрюшкиной матери между лопаток. Та завыла, и они минут десять выяснили отношения, мерзко ругаясь и цепляя друг друга за одежду. Остальные гости, а их Новиков насчитал шесть человек, терпеливо ждали, покуривая. В скандал не лезли, ничью сторону не держали, ускорить ход событий не пытались. Тоже своего рода этика, подумал Володя.
– Может, хватит уже, придурки? – не выдержал он матерщины и заорал: – Дело серьезное, пацан пропал, а вы тут…
– Чей пацан? – мать Андрея громко икнула, оседая на расшатанный стул.
– Твой пацан, шалава! – И волосатый кулак мужа снова опустился ей на спину. – Он про твоего сына говорит, усекла?!
– Хорош! – взревел Володя, боясь, что очередная волна скандала затянется, и он вдруг решил, что все же сегодня потревожит Алисину подругу. Мало что Ляльки, пива уже не хотелось тоже. – Хорош балаганить! Андрея никто не видел после того, как он проводил меня на остановку, идиоты!!! Он побежал, а за ним следом мужик. Кто знает, что и как, а вы тут…
И воцарилась такая тишина, что у него в ушах зазвенело. Все восемь человек: шестеро гостей и родители уставились на него, кто с интересом, кто с ненавистью, кто как на досадную помеху.
Потом волосатый мужик, волею жизненной несправедливости призванный называться Андрею отцом, медленно осел на стул и проворчал что-то про недостойное обращение: он, мол, идиотом себя не считает. Мать прикрыла рот ладонью и уставилась на Новикова во все глаза.
– Какой мужик побежал?! – ахнула она через минуту.
– Я с ним не знакомился. Подумал, что он тоже промерз, кого-то провожал и теперь побежал домой. – Володя вздохнул, попутно подумав, что для алкашей соображают эти люди неплохо. Буквально схватывают все на лету. – Но это я вчера так думал, а сегодня думаю иначе.
– А сегодня ты как думаешь? – спросил отец.
– Я думаю, что тот тип догонял мальчика. И…
– И хрен догнал! – вдруг выпалил запальчиво папаша и кукишем сальным в воздухе помотал. – Как выглядел тот, что за малым моим припустил, говоришь?
Новиков наморщил лоб, припоминая. Потом в двух словах описал, что помнил.
– Ну! – обрадованно подхватила мамаша. – Тот как раз и приходил вчера уже ночью почти. Я вчера и сегодня до пяти часов трезвая была, все помню зашибись. Мы комиссию из школы ждали, а дождались ментов, блин! А я это, слышь, прежде чем с Танькой закорешиться, в школу-то позвонила. Не будет, говорят, никакой проверки. Вот после этого уже мы и на расслабоне… А тот, кто, как ты говоришь, за Андрейкой погнал, вчера и приходил. Дверь отворяю, он стоит, скалится. И я…
– И ты, шалава, тоже с ним скалилась, – уже совсем беззлобно отозвался папаша.
Полез куда-то под стол. Достал измятую в трех местах сигарету, прикурил от соседского огонька, пыхнул дымом, хихикнул удовлетворенно.
– Она ему глазки свои испитые строит, а он про пацана спрашивает. Когда, мол, домой придет. Ну не дура, а! – Папаша дотянул сигарету до излома, забычковал, поскреб заросший толстый загривок. – Андрей не ночевал, это сто пудов. Мы не пили ни вчера, ни сегодня до вечера. Я его комнату смотрел, не было пацана. Стало быть, эта падла его не догнала.
– Тогда где он? – задумался Новиков и принялся рассуждать вслух. – И что это за мужик за ним побежал? Если Андрей от него удрал, значит, проследить, где мальчишка живет, он не мог. Правильно?
Все восемь голов послушно кивнули.
– Вот и я говорю… Откуда этот человек мог знать, где Андрей живет, а? Начал преследование, упустил его. А дорогу до квартиры нашел? Странно…
Было похоже, что родители мальчика хоть и пьяные, но озадачились тем же. Отец достал из-под стола очередную поломанную сигарету и принялся раскуривать ее, склеивая пальцами в местах излома. Мать подперла кулаком одутловатую щеку и уставилась мутными глазами куда-то мимо соседа напротив.
– Как он узнал дорогу до вашего дома, спрашиваю? – задал вопрос Володя скорее самому себе, нежели кому-то из присутствующих.
Но неожиданно один из гостей взволнованно завозился.
– Узнать несложно, – смущенно улыбаясь, пробормотал нескладный тщедушный мужичонка без возраста в линялой клетчатой рубашке, заправленной прямо в спортивные штаны. – Когда в одном районе живешь, это просто.
– А что, этот живет с нами в одном районе? – тут же встрепенулся папаша, затирая очередной окурок и укладывая его в рядок с предыдущим. – Кто такой? Откуда ты его знаешь? Что у него с моим пацаном? Это чё, на хрен, за дела?
Вопросы выскакивали из его рта, как лай из пасти собачьей. Новикову сделалось жутко, и снова он пожалел бедного пацана. Не видел, конечно, Аристова этого, но что тут жить не сахар – сто процентов. Мама с папой просто «замечательные». Как еще мальчишке удавалось хорошо учиться да в школу ходить, это загадка.
– Кто он такой, я не очень хорошо знаю, – между тем продолжал говорить тщедушный мужичок в трениках. И уже чувствуя за собой особое право, окурок из-под ладони папаши изъял, прикурил. – Трется где-то по соседству. Но ни с кем дружбы не водит. Больно мутный он. Я ведь видел вчерась, как он от вас выходил. Я к Таньке зашел, а он к вам как раз.
– Зовут-то, зовут его как? – встрепенулась мать Андрея, покосилась на мужа опасливо и тут же прижала ладонь к груди. – Я чё? Я ничё! Просто за сына душа болит! Он же должен был сегодня в школу пойти с этим, как его…
– С рефератом, – авторитетно подсказал папаша, выдавив на пропитой роже мазок разума.
– Вот именно! А не пошел! Мордастый сказал, что не был сын в школе-то!
– А откуда он узнал? – тут же встрял Новиков. – Откуда узнал мордастый следак, что Андрея не было в школе? Ладно бы вы заявили…
– Именно! – вдруг встрепенулся папаша, трезвея прямо на глазах. – Мы его в школу не посылали, зачем он туда пошел?
– Можа, Паша Скула направил? – встрял тренировочный. – Он такой змей! Он что хошь может!
– А Паша Скула – это кто?! – вздрогнула мамаша, разворачиваясь всем корпусом в сторону говорившего. – Это еще кто такой?!
– Так он и есть тот самый перец, что к вам приходил вчера, Паша Скула, и за малым с остановки тоже, наверное, он бежал. Говорю, Паша его зовут, а погоняла Скула. Больно смазливый он, на монгола похож, вот его Скула и кличут.
– Паша Скула, Паша Скула… – забубнил тот, что сидел слева от тренировочного. Мужик был покрупнее, но тоже в трениках и рубахе, правда навыпуск. – Это какой же? Он не из двадцать первого дома?
– Ну! А я о чем? Говорю, тут всех уже наперечет знаем! – обрадованно подхватил тщедушный и полез за вторым сигаретным бычком под папашину ладонь. – Крутится тут постоянно, в магазин один и тот же ходит, отоваривается. Хлеб с водкой за одним прилавком с ним берем.
– Женат? – зачем-то спросила мать Андрея и снова схлопотала меж лопаток, завыла негромко и притихла на какое-то время.
Тут уж и Новиков решил вмешаться и повторил мамашин вопрос:
– Женат?
– Кто, Паша Скула? – уточнил тренировочный. – Сказать не могу. Живут коммуной какой-то, человек пять или шесть в одной хате. Баба среди них одна, Надька Луна. А чья она? Пашина или еще кого, хрен его знает.