аких отношений, и на вопросы отвечать не надо. Она исчезает! И это было огромной ее ошибкой.
– А конкретнее?
Тая не стерпела и стащила конфету из коробки: ничего не случится, если одной недосчитаются. У нее уже просто желудок сводит от голода. Можно представить, что творится с Володькиным!
– Она ничего не сказала матери, и та начала поиски, решив, что дочь в опасности.
– Да! Она и ко мне подходила с вопросом о ней, – вспомнила Тая.
– Потом теща пришла к зятю и не просто намекнула, а сказала открытым текстом, что Светлана могла сбежать с любовником. Она, мол, точно знает, что у дочки был кто-то в ухажерах из их отдела. Сашка стал наблюдать, подмечать, копать. Пришел к Марь Иванне домой, попытался вытрясти из нее максимум сведений, но та знала только то, что уже сказала. Никаких имен Светлана ей не называла.
– И Савосин у его тещи был тем же вечером?
– Да, потому что он глаз с Назарова не спускал. И не дурак, понимал, что два и три сложить тому под силу. Участковый сможет, если захочет, выйти на него, Савосина.
– И он подменил Сашкиной теще лекарства?
– Да, Федор искренне надеялся, что она не выживет.
– А она выжила! Именно. И мало того, сказала Игорю Сергеевичу, что она не сама таблетки перепутала, у нее и в мыслях не было сотворить с собой такое. А вот кто это сделал, она не знает. Были у нее в тот день в гостях лишь двое: зять и Савосин.
– Тогда тебе в голову и пришла идея с этим звонком? – Тая стащила из коробки еще одну конфету. – Я должна была позвонить сначала Сашке, потом Савосину и сообщить, что Марь Иванна нашептала мне про пакет с откровениями, посланный на адрес Алиски. Кто пришел бы туда, тот бы и виновен был, так?
– Так. Но явились-то оба! – рассмеялся невесело, вспомнив ту ночь, Володя. – Хорошо, я припозднился с визитом, а то схлопотал бы Саша по голове от меня. А он лишь пришел к Алисе ключи вернуть. И Савосин снова избежал бы ответственности.
– Странный человек! – Тая суеверно поежилась. – Творить такое под носом у всего отдела… Сашка уже знает, что Светлана его… Ну, что ее уже нет?
– Конечно. Конечно, знает. Савосин явку с повинной написал. Там и покаялся, что от Светланы избавился в тот же день, как она от мужа удрала. Вывез на машине за город, наврав ей, что везет к другу на дачу. И… убил, тело спрятал.
– Ужас какой-то! – Тая даже крестом себя обмахнула, до того жутко было слушать. – Любил, любил и вот так вот…
– Да не любил он ее! Использовал до тех пор, пока полезна ему была. Потом, как стала обузой, так и избавился. Мне как-то сразу показалось странным, что Светлана так бесследно исчезла. Ну, убежала с любовником, многие бегают, матери-то позвонить можно? А она не звонила. И никак себя не проявляла. Чудовище этот Савосин, мерзкое парнокопытное чудовище! Уйди он тогда от нас, сколько еще душ загубил бы, да?
– Это точно, – Тая вздохнула, покосившись на коробку, больше таскать конфеты нельзя, неприлично выглядят пустые ячейки, потом взглянула на закрытую дверь Алискиной спальни. – Как думаешь, она там готова?
– Выйдет, когда готова будет, – пожал плечами Новиков. И тут же замотал головой. – И надо было ей в тот день вернуться, а! Да еще Сашке позвонить, вызвать его, он ведь не собирался приходить, он твой звонок за розыгрыш принял. А Алиска его вызвала, и они долго разговаривали.
– За этими разговорами их и застукал Макс, чуть не оторвал башку Сашке, – хихикнула Тая. – Потом долго слушал объяснения и…
– И, умница, догадался, что мы что-то затеяли. Выключил свет и приказал всем сидеть тихо, а тут и я не заставил себя долго ждать, да?
– Вообще, блин! А ты правда обо мне тогда переживал? – Тая подошла к Володе, обняла его, комкая пиджак, но, кажется, он этого почти не заметил. – А мне-то как раз никто и не угрожал. Этот Савосин нагло заявился, попытался прощупать меня на предмет информации, но я, как рыба, нема и глуха! Он поскалился-поскалился, да и ушел.
– Но мою квартиру они в самом деле навестили, все перевернули вверх дном, – сморщился от неприятных воспоминаний Новиков. – Слава богу, всю банду накрыли! Андрюшка нашелся, молодец, ума хватило посидеть тихо у друзей и носа на улицу не показывать.
– Ты знаешь, ума у всех на все хватило! – Тая подхватила подол длинного, в пол, платья, подбежала к окошку. – Ой, приехали, Володь! Приехали! Стучись к ней!
Он стукнул для порядка пару раз в дверь спальни, тут же ее распахнул, уперся взглядом в белоснежное пышное облако, из которого на него смотрела растерянная Алиса.
– Ну, чего ты? Готова? Они приехали!
– Господи, Володь, я боюсь. И чего Петр Иванович не согласился сопроводить меня к венцу?
– Аристов молодец, все понимает, он в ресторане тебя ждет с Андрюшкой. Давай, давай, в дверь звонят.
Алиса вышла из спальни, застыла рядом с круглым столом, накрытым по случаю ее свадьбы белоснежной льняной скатертью. Две бутылки шампанского, коробка конфет…
– Тайка! – зашипела она, вслушиваясь в невнятный разговор в прихожей. Кажется, это не Макс. – Ты конфеты сперла?!
– Я. Есть хочу! – пожаловалась та, подскочила, ткнулась губами в Алисину щеку. – Ты хоть это мне прости.
– Я все тебе простила, – возразила со вздохом Алиса. – Но конфеты!!! Это уж слишком!
Они рассмеялись то ли от счастья, то ли от нервного возбуждения и не заметили, как в комнату вернулся Новиков в сопровождении высокой моложавой дамы в красивом кремовом платье и жемчугами в три обхвата вокруг шеи.
– Девчонки, хватит ржать, – шикнул на них Володя. – Тут это…
– Что?
– Алиска, это твоя мать как будто…
И он отступил за спину дамы, которую Алиса ни разу в жизни своей не видела. И видеть, наверное, не хотела, особенно сегодня. Зачем она приехала?
– Здравствуй, дочь, – низким красивым голосом поздоровалась женщина, прошла по комнате, остановилась напротив. – Спасибо, соседи позвонили, сообщили, что ты замуж выходишь.
– Спасибо, напомнили, что она у вас есть! – зло фыркнула из-за Алискиной спины Тая.
– Я о ней не забывала, девушка, – надменно оборвала мать Алисы. – Никогда не забывала! – она взглянула на дочь. – Ненавидишь меня?
– Я…
Алиса покачала головой, поняв вдруг, что вообще ничего не чувствует к этой женщине. Ни злости, ни радости, ни щенячьего восторга, ни обиды. Ничего!!!
Как она радовалась, когда Андрей нашелся. Как прыгала, повиснув на шее у Аристова, когда его освободили! Как много было радости, счастья, света и добра.
А тут…
– Для того чтобы ненавидеть, надо для начала полюбить, – произнесла Алиса. – Я же ничего не чувствую, совсем ничего.
– Честная девочка, умница, – похвалила красивая дама, шагнула еще ближе, взяла Алису за руку. – Может, попробуем, а? Может, дашь нам обеим шанс?
Алиса промолчала, но руки не отняла, странным образом уютно устроились ее пальцы в ухоженной ладони чужой для нее женщины.
– Сейчас не время, – снова встряла Тая, сердито сопя. – Не время выяснять отношения, девочки. Нам нужно встречать жениха.
– Этим и займемся, – высоко вскинув подбородок, распорядилась дама и властно хлопнула в ладоши. – Итак, где он?..
Потом был просто хоровод из смеющихся и улыбающихся лиц, красивых нарядов, букетов. Кружилась голова от солнца, бьющего в глаза. Подгибались ноги от волнения, когда шла под руку с женщиной, назвавшейся ее матерью, по ковровой дорожке. Нет, сначала ноги подогнулись, когда из дома вышли и соседки кинулись мать ее обнимать, узнавая и поздравляя. Потом уже в загсе Алиса едва не упала. Спасибо снова ей – матери, поддержала, шепнула, что ее дочь самая красивая из всех невест на земле или на свете, Алиса не помнила точно. Потом не запомнила, что торжественно и нравоучительно говорила сотрудница загса, тыкая указкой в расплывающиеся перед ее глазами строчки. Затем уже Максим шептал Алисе на ухо, что она самая красивая из всех женщин на земле или на свете, это она тоже не запомнила.
А вот одна сцена запомнилась преотчетливо. Уже когда они вошли в ресторан и увидели у дверей в зал Аристова Петра Ивановича, нарядного, побритого, постриженного, с караваем в руках, мать Алисы вдруг напряглась, выгнула спину и, шагнув к нему первой, спросила, схватив солонку в центре круглого хлеба:
– Петр! Какого черта ты тут делаешь?! Считаешь, что имеешь на это право?!
Интересно, подумала Алиса, что это все значит? Откуда она знает его вообще?
Надо будет потом об этом спросить… у обоих!