Кисточка для рисования скользит по впадинке между грудей, очерчивает круг пупка, пунктирно выстукивает линию талии, спускаясь к бедрам.
Мое тело пробирает дрожь, я покрываюсь гусиной кожей, от страха, волнения, накативших эмоций.
Кисточка оказывается чуть выше лобка, и Стефан прижимает ее конец плотнее к одному ему видимой точке.
Воздух резко покидает мое тело. Пытаюсь сохранить спокойствие, чтобы не начать вырываться и еще больше не навредить себе.
Дышу рвано и часто, глаза под повязкой будто хотят вылезти из орбит, я покрываюсь липковатым потом. Чувствую, как струйка уже ползет по спине неприятной гусеницей, когда я выгибаюсь, стараясь интуитивно избежать прикосновения.
- Твое тело принадлежит мне, а скоро будет принадлежать и разум, Клэри, - голос Стефана, хриплый и незнакомый, звучит надо мной.
Я и так в его власти, мне неудобно, страшно, липко, жарко, и при этом все тело начинает знобить от неопределенности.
Понимаю, что он опускается на кровать у моих ног: матрас продавливается под весом его тела. Он опускается сначала на колени, потом разводит мои ноги в стороны. Я беззащитна и слишком открыта перед ним.
- Твое тело дрожит, - голос Стефана похож на его нож – такой же острый, колкий. – Думаю, виной этому не только страх.
Он проводит пальцем по моим раскрытым складочкам. Мне хочется резко свести ноги вместе, запищать, закричать, ударить хозяина, но я не могу – кляп во рту глушит зачатки звуков, а цепи не дадут свободы даже на секунду.
- Если бы ты знала, как ты прекрасна, - продолжает этот человек. – Связанная, доступная, и… уязвимая.
Последнее слово дается ему с трудом. Он сглатывает и практически выплевывает его после секундной заминки.
Я пытаюсь что-то сказать ему, но Стефан приступает к собственной игре.
Он вдруг прикасается языком к моему клитору. Волна страшного возбуждения охватывает меня от неожиданности и шока. Все эта странная игра становится острее и страшнее, потому что теперь все мои мозги будто становятся ватными.
Стефан проводит рукой от ягодицы к коленке, ниже, выше, оглаживая ладонью, продолжает движения языком. Сначала мягкие, легкие, а после – целенаправленно-агрессивные. Он будто трахает меня языком, от чего все мое естество начинает дрожать.
Цепляюсь пальцами за цепи, но уже не для того, чтобы выбраться, - черт, я уже сама не знаю, что мне хочется больше: чтобы он продолжил, или чтобы остановился и выпустил меня.
- Это все принадлежит мне, - снова подает он голос тихо, что мне приходится только догадываться о том, что было сказано. Он ложится рядом, и я чувствую ногой его эрекцию.
Снова скользит ножом по моей груди, специально задевая соски. Не могу себе представить, сколько боли придется почувствовать, если вдруг Стефан сделает задуманное –решит использовать оружие по назначению.
- Грудь у тебя слишком, слишком хороша, - говорит он, продолжая свою экзекуцию.
– Ты, кстати, ничего не хочешь мне сказать? Сделать?
Он застывает и ждет.
Но что? Что я могу сделать? Я измучена и опустошена, эта пытка продолжается уже очень, очень давно, а лишенной движения кажется, что уже несколько веков.
Стефан чертыхается.
- Если бы не… Если бы… - говорит он непонятную фразу и отстраняется.
Сквозь свои глухие рыдания слышу, как расстегивается ширинка.
Черт, черт! Просыпаюсь, дрожа от страха и волнения.
Этот странный, до чертиков реалистичный сон будто пробуждает меня к жизни. Я ощущаю, что тьмы вокруг меня больше нет. он приснился мне потому, что вечером я поговорила с Верой, невестой дракона, который был настолько влюблен, настолько боялся за ее здоровье, чуть не потеряв, что не стал применять меры для того, чтобы разбудить дракона, хотя сам, наверняка, только об этом и мечтал.
Этот разговор, а после и этот сон будто из прошлого, где я все еще лежу в комнате в особняке Стефана на затерянном острове в море, помог мне понять: каждый выбирает по себе. Каждый делает так, как может, выбирает ту дорогу, на какую способен, как рассчитывает силы. Но и во время пути человек может измениться, поставив для себя верный ориентир.
Стефан смог.
59 Клэр
Машина легко шла по пустой дороге, выписывая круги серпантина, из магнитолы лилась приятная веселая мелодия, и мне было спокойно и просто. Хотелось подпевать песне, но я не знала слов, да и это, наверное, было немыслимо и неверно: петь в такой ситуации, в такой день.
Навигатор женским голосом сообщил, что через триста метров будет нужная мне остановка, и я послушно свернула туда, куда мне сказала техника.
Остановила машину и вышла размять ноги. Холодок приятно поцеловал лоб, щеки, и я улыбнулась. Солнце светило ровно и спокойно, и, несмотря на то, что я была на пустынной дороге посередине леса одна, мне не было страшно, а было спокойно и просто.
Мимо меня пролетела желтая птичка, присела на капот. Я присмотрелась: странно, но это была канарейка. Откуда здесь канарейка? Очень странное явление. Птичка попрыгала на одном месте, посмотрела на меня своим черным умным глазом и вспорхнула вверх, а потом вдруг покружила надо мной, будто осматривая, блестя своим желтимым боком, и улетела в лес.
Я вдруг вспомнила, как однажды увидела секрет китайского фокуса с пропавшей канарейкой: чтобы птица пропала, фокусник нажимал на кнопку в клетке, чтобы раздавить ее. Я ужасно плакала, и тогда китаец подошел ко мне, наклонился и вытер мои слезы своими сухими руками. «Остаться должна одна птичка, двоим не место в клетке», - объяснил он мне. Но такой формулировкой я осталась не довольна. «Почему нельзя спрятать птичку?» - спросила, глядя в его узкие глаза. «Это жизнь. Без смерти не будет жизни. Без боли не быть любви. Но ты! Ты должна слушать свое сердце, потому что оно лишь зорко!» - сказал он и пропал, будто его и не было.
Я покачала головой, прогоняя детские воспоминания и достала с заднего сиденья конверт и еще раз внимательно перечитала содержимое письма. «СОБЕСЕДОВАНИЕ С МИСС ПАРКЕР ПРОВОДИТ ЛИЧНО СТЕФАН ДАРК». Усмехнулась. Да, это была какая-то шутка, странное стечение обстоятельств, что я снова получила ровно такое же письмо, как в начале нашего знакомства, которое потом перетекло…
Я помотала головой, чтобы избавиться от воспоминаний, от чего волосы, что значительно отрасли за последние два месяца, разлохматились, выбившись из простого конского хвоста, перетянутого резинкой. Ходить с распущенными я отвыкла сразу же, как устроилась работать официанткой и уже казалось, что я никогда и не была другой.
Оглянувшись, я поняла, что это именно то место. Удивительно, но я хорошо запомнила его, когда вышла из леса два месяца назад, потеряв единственного человека, которого ненавидела и любила. Наверное, сильнейшее эмоциональное напряжение помогло мне в том, чтобы найти дорогу, поймать попутку, выбраться из этого жуткого места, а потом по кирпичикам попытаться построить свою жизнь заново.
Работа в простом кафе, скромная комната, долгие прогулки в парке и оздоровительный сон – вот и вся моя жизнь за все это время.
Ровно до того дня, когда я получила дурацкое письмо на своем рабочем месте.
Целые сутки я мучилась, мяла его в руках, думала о том, чтобы сжечь, чтобы сделать вид, что ничего не произошло, но ничего не помогало. Перед глазами снова и снова вставало его лицо. Красивое, серьезное, умное. Все мысли, что я гнала от себя, чувствуя себя ужасающе, снова накатили со страшной силой.
Я скучала по нему. Невероятно, ужасающе, до крика в ночи. Скучала.
Этот чертов Стефан Дарк пробрался мне под кожу, став ужасающим наваждением. Проклятьем. Судьбой.
Конечно, у меня не было выбора, когда я, с красными от бессонной ночи глазами, посмотрела на себя в зеркало утром. И я решительно взяла отгул, чтобы снова отправиться в этот чертов лес, к месту, где он погиб, чтобы посмотреть на это диво – камни, в которое превращаются драконы после смерти.
И сказать этим самым камням, что я до колик в сердце любила его.
Петляя между деревьев, я будто бы вернулась назад. Все вспоминала и вспоминала, прокручивала в памяти все события, что случились со мной два месяца назад. Мне казалось, правда, что это было сотни, тысячи лет назад. Но это сомнамбулистическое состояние, в которое я впала, чтобы не помнить, чтобы отречься от себя самой, не давало мне возможности плакать и делать что-то еще. Я стала словно робот. Живой биоробот.
Наконец впереди мелькнул просвет.
Точно, вот и та поляна. Все вокруг было обожжено. Казалось, что запах гари до сих пор царил тут, но это, конечно, было неправдой. Позорного железного столба не было. На месте дома остались только прогоревшие кирпичи, грудой страшной помойки сложенные в кучу.
Посередине поляны высилась небольшая башенка из круглых камней. Я подошла к ней и присела на корточки.
Погладила один камень, второй, ощущая, как теплота от солнца согревает мои пальцы.
- Привет, Стефан, - сказала я медленно. – Я скучала.
По моей щеке поползла слезинка.
- Ты не знаешь, но мне нужно было тебе это сказать: я влюбилась в тебя, как только увидела. Тебе даже не нужно было ничего делать, ничего говорить. Потому что ты как-то в одно мгновение стал для меня всем, и именно поэтому я так быстро согласилась стать твоей заложницей на целый год.
Я помолчала и хмыкнула.
- Смешно, правда? А ведь я все еще по условиям контракта являюсь твоей собственностью. Как глупо…и странно…
- Ничего странного.
От неожиданного баритона позади себя я подпрыгнула, едва не рухнув на землю.
60 Клэр
Развернулась и обомлела. Передо мной стоял Стефан. В зауженных темных брюках, кроссовках, легкой кожаной куртке, под которой скрывала сильные развитые мускулы простая футболка, он смотрел на меня так, будто не мог наглядеться.
Глаза словно ощупывали каждую клетку моего тела, проверяя, будто целуя, оглаживая и наслаждаясь видом. И под темным очарованием его притягательного взгляда по моему телу побежали мурашки.