ачит, ты можешь её поднять до тех пор, пока отец в тебе не разочаровался?
– Всё так, – со вздохом отозвался он. – Пока я её могу поднять… но так переживаю из-за неё всё время. Поэтому и убрал с глаз долой – за штору.
– Хм, а я всё-таки попробую, – улыбнулась Клаудия и подошла к дубинке.
Но как она ни пыталась – поднять не могла. Рами тоже. Даже Элаю её тяжесть не поддалась.
– Это всё потому, что я просто не выспалась, – фыркнула Клаудия. – Поэтому отправляюсь досыпать. У нас ещё как минимум полтора часа до подъёма.
– Два с половиной, если быть точной, – исправила я.
Клаудия и Рами посмотрели на меня с удивлением.
– Ты что, встаёшь с сигналом колокола? А как же дополнительный час на причёску и макияж?
Вопрос я посчитала риторическим, поэтому Клаудия и Рами закатили глаза и поспешили на выход. Вздохнув, я тоже отправилась в свои покои и практически сразу же заснула, лишь почувствовала, как Крепыш заботливо подтянул одеяло повыше, чтобы мне было теплее.
– Что читаешь? – с любопытством спросила я, поднявшись с кровати и потянувшись.
Колокол уже отзвенел и все десять биений я пряталась под одеялом, надеясь, что у меня галлюцинации, но с каждым ударом моя надежда таяла, а вот сонливость – нет. Чувствовала себя разбитой, раздражённой и даже злой. Но старалась подавить последние эмоции, в то время как первое подавить никак не удавалось.
Крепыш, сидевший на стопке книг, вздрогнул и письмо почти выпало из его загребущих ручонок, лишь в последний миг фейри успел его перехватить и спрятать за спину. Спрятать получилось плохо, потому что письмо торчало за его спиной, как хвост у павлина. Я приподняла брови и скрестила руки на груди.
– Ой, Купавушка, ты уже проснулась? – заискивающе спросил фейри.
– Тебя прошлый опыт ничему не научил? – вкрадчиво поинтересовалась я, и Крепыш сделал вид, словно не понимает, о чём вообще речь. – Тебя чуть не рассекретили! Чудо, что разгневанные студенты тебя не заметили. И ты вновь берёшься за старое и читаешь чужую переписку?
– На этот раз я наверняка хотел тебя спасти и точно всё проверил – печать его величества Хогарда не подделаешь.
Больше не став ничего слушать, я преодолела разделяющее нас расстояние и выхватила письмо из фейских ручек, после чего развернулась и быстро пробежалась взглядом по строчкам.
«Купава,
прошла почти неделя твоего отсутствия, и я вынужден признать, что твои шалости добавляли радости в нашу скучную и размеренную жизнь».
Шалости, как же. Раньше отец их называл сумасбродством. Однако я улыбнулась, представив, как его величество пишет мне это письмо. Лёгкая грусть коснулась сердца, и я продолжила читать.
«Как твои дела? Как учёба в академии? На какой факультет тебя распределили? Должно быть, ты уже нашла себе друзей? Думаю, с Маликой вы не подружитесь – я не заметил в тебе особенно тёплых чувств к ней. Но девочку не обижай, Фамир беспокоится о своей дочери и каждый день переживает не меньше моего».
Обидишь её, как же. Она сама кого угодно обидит.
«У нас всё по-прежнему. Бабушка недавно заезжала, удивилась твоему отъезду, но весьма обрадовалась, узнав, кто твой жених.
И что же? Ни слова о фейри? Странно. Я ожидала гневной тирады о моём безрассудстве, но в итоге получила милое послание. Быть может, его кто-то переписал перед самой отправкой? А что, мачеха, сердобольная и добрая женщина, вполне на такое способна.
Отец мог промолчать в трёх случаях. Первый – он всё ещё не знает, Малика смолчала. Второй – он не хочет давить на меня, чтобы окончательно не потерять со мной связь. И третий вариант – он действительно не видел в этом ничего предосудительного, значит, о тьме в порталах он не осведомлён.
Ну был ещё четвёртый вариант – отец преследует какие-то неведомые мне цели.
– Думаешь, тот факт, что ты прочитал письмо моего отца, тебя как-то оправдывает? – вернулась я к разговору с фейри.
– Конечно! Там ведь могло говориться обо мне.
– Могло, – подчеркнула я и сложила письмо, – но не говорилось. Так что провинность с тебя не снята. Но я знаю, как ты можешь искупить вину.
– Какую вину?
– Неправильный вопрос, – хмыкнула я. – Правильный – как искупить? Так вот, ты с сегодняшнего дня отправляешься в библиотеку. Будешь искать всю информацию о чешуйках и тьме. Нужно проверить всё, рассказанное Максимилианом. Быть может, есть способы защититься и спасти, отогнав тьму навсегда? А если найдёшь что-нибудь о чешуйках – будет отлично: это хотя бы временная защита для твоего народа. Только берегись мадам Теодермы – библиотекаря.
– Женщины? Это по мне, меня все женщины любят.
Я закатила глаза.
– У женщин, знаешь ли, инстинкт к защите слабых и беззащитных детей, поэтому не обольщайся. Я на пару, завтрак тебе принесёт Хмилья, а после поторопись в библиотеку.
Вот как назло – первой сегодня значилась физическая подготовка. Все нестройные ряды первокурсников буквально шатались от усталости, вяло оглядываясь по сторонам и ожидая преподавателя. Преимущественно все рассматривали свою спортивную обувь, выданную вместе с формой, и каждый мечтал о перьевой подушке и тёплой кровати.
– Это что за бледные поганки? – раздался строгий мелодичный голос. – Вроде никогда не назначали физическую подготовку после посвящения. – На этих словах я, как и однокурсники, всё-таки соизволила поднять взгляд на преподавателя. Белокурый эльф с идеальными чертами лица, которые портила кривая ухмылка, продолжил ехидно: – Хотя подождите-ка… оно ведь было позавчера. Так что сегодня никакой пощады и меня не волнуют причины, по которым вы все сегодня выглядите хуже утопленников.
Причина на самом деле была только одна – оборотническая, неприятная и до жути раздражающая. Теперь уже не только меня, но и остальных первокурсников.
Последние, кстати, наконец осознали, кто перед ними, и попытались вытянуться по струнке перед представителем высшей расы. Высшей она была по древним заветам, а теперь просто закрытая, для простых людей редкость хотя бы увидеть эльфа, не то что заговорить с ним. Вряд ли в Энибурге найдётся хотя бы два десятка эльфов, не говоря уже о других, менее крупных столицах.
Я и сама видела эльфов лишь однажды, лет десять назад, когда их делегация приезжала в Бриоль – уже не вспомню, по какому именно вопросу.
– Доброго утра, студенты, – после минутной тишины зловеще поприветствовал нас эльф.
– Доброго утра, магистр Фаэрон, – нестройно отозвались первокурсники, уже недобро глядя на эльфа и понимая, откуда столько баек об их высокомерии.
Но его красота ничуть не меркла на фоне скверного поведения, наоборот – она становилась всё холоднее, но оттого ещё более величественной и недоступной. Пепельные волосы были собраны на макушке в хвост, акцентируя острые скулы и впалые щёки. Светло-голубые глаза не выражали ровным счётом никаких эмоций, и вместе с тем в них чувствовался не только ум, но и мудрость. Говорят, у эльфов есть память предков, которая раскрывается при обретении магического дара, – самые яркие фрагменты их истории становятся не просто фактами, а чем-то близким, словно они сами их пережили.
Не зря Клаудия и Рами, переглянувшись, приосанились и, видимо, именно в этот момент пожалели, что сегодня пренебрегли своей привычкой вставать на час раньше и делать макияж и укладку.
Магистр Фаэрон внимательно оглядел каждого и, сложив руки на груди, подался вперёд, чтобы сказать одно-единственное слово, прозвучавшее как пуск пульсара:
– Бежать.
И мы побежали. Странно, нескладно, ударяясь в спины друг другу, пытаясь найти дорожку и вообще так, словно на нас открылась охота. Лишь на второй половине первого круга я осознала, что бегу настолько быстро, точно от этого зависит моя жизнь, да ещё и в голове ни одной мысли – как будто все их заменил инстинкт самосохранения.
И лишь осознав это, я немного сбавила темп и попыталась вспомнить уроки физической подготовки во дворце отца. Как там техника движения?..
– Даорг? – вопросительно обратился ко мне вездесущий эльф. Откуда только нас по именам знает? Успел личные дела изучить? – Почему вы остановились, студентка?
– Не остановилась, а замедлилась, – прокричала в ответ.
Эльф улыбнулся.
– Тогда будьте добры медлить на два круга больше остальных.
От этих слов я едва не споткнулась. Встретилась с равнодушным взглядом светлых глаз и… немного ускорилась. Правильно отец говорил – с эльфом шутки плохи!
К концу тренировки мы все еле передвигали ноги и перед итоговым построением едва держали спины, хотя на самом деле хотели рухнуть на землю. После бега была разминка, а следом – полоса препятствий. И уже потом силовые нагрузки с воздушными потоками вместо штанг и гирь.
– Я бы мог сейчас разочарованно покачать головой и спросить, неужели это боевики? Вы бы ощутили собственную никчёмность и стали бы заниматься усерднее – именно с этой целью преподаватели унижают вас на первом занятии. Но я не буду. – Эльф внимательно осмотрел нас. – Дело в том, что вы не лучше и не хуже остальных первокурсников. Кто-то из вас упражнялся, возможно, даже занимался фехтованием или борьбой, а кто-то – сидел и будто бы не знал, что собирается поступать на боевой факультет. Но по итогу вы все здесь. И к пятому курсу ваша физическая подготовка более-менее выравняется, разумеется, с учётом разницы физической силы обоих полов. – Магистр говорил тихо и спокойно. – Я не собираюсь приободрять вас, тянуть вперёд или как-то манипулировать вашими эмоциями и стремлениями – мне на них плевать. Вам не должно быть плевать в первую очередь, вы сами несёте за себя ответственность. Я лишь буду констатировать факты. Пока вы – обычные первокурсники, ничем не выделяющиеся, как я уже сказал. И только от вас зависит, какими вы станете к концу первого года и какие оценки получите от меня. Мы с вами надолго – до самого выпуска, поэтому советую не дерзить и уважать, если будет так – это станет взаимностью. – Убедившись, что его слышит каждый в наших рядах, кивнул в сторону душевых и раздевалок. – Расходитесь.