- Пожалуйста.... - ною жалобно, - Пожалуйста! Я так скучаю по маме!...
- И папе?
- И папе!
По стальному блеску в глазах вижу, что не пронимают его мои мольбы.
Бесчувственный отморозок!
- Я буду достойно вести себя там! Клянусь!... Тебе не придется краснеть за меня!
- Я не умею краснеть.
- Я тебя очень прошу, Ада-а-ам!...
- Даже не знаю, Яра, - с сомнением качает головой, а я жадно впитываю каждый его жест, потому что не понимаю ни черта.
Литовский как сундук, закрытый на три амбарных замка - ни за что не угадаешь, что он думает и чувствует.
- Пожа-а-алуйста!... - пищу, внутренне содрогаясь от страха и острых ощущений, что вызывает упирающаяся между ног эрекция.
Полоснув холодом по моему лицу ещё раз, он проявляет интерес к моим губам. Лениво, будто с неохотой, разглядывает их, а затем подушечкой большого пальца касается уголка.
Мое дыхание застревает в горле плотными пузырями.
- Ты возьмешь меня?
- Взять тебя? - переспрашивает он, и я запоздало понимаю, как двусмысленно это звучит.
- На прием.
Ведя пальцем на контуру нижней губы, молчит.
Мои нервы, натянутые до предела, оглушают своим звоном. Как я его ненавижу!
- Мне поцеловать тебя?
Густая бровь взлетает вверх, и от меня не укрывается полыхнувший в темно-серых глазах огонь, который обжигает и меня тоже. Вспыхнувший на долю секунды, он тут же исчезает за коркой льда.
- Попробуй, - бормочет малозаинтересованным тоном.
- И ты возьмешь меня на прием?
- Посмотрим...
- Мне точно надо знать.
Внезапно скользнувший между нами холод сильно пугает. Я сильно перегибаю.
- Ты меня утомила.
- Боже!... - выдыхаю тихо и, скользнув руками по его плечам, обнимаю шею, пока он не скинул меня со своих колен.
Когда между нашими лицами остается всего несколько сантиметров, я прикрываю глаза и прижимаюсь к твердым губам.
Адам не шевелиться, однако реагирует его член - дернувшись, втыкается в меня ещё сильнее.
Долбанная идиотка. Я играю с огнем.
Раздавит... Раздавит, как муху!
Отстраняюсь, чтобы посмотреть в волчьи глаза, и снова целую. Ощупываю своими губами его рот, и мне не нравится, потому что никогда прежде не приходилось целовать человека, который не целует в ответ.
Это ужасно унизительно.
- Это всё? - интересуется, когда я выпрямляю спину и убираю свои руки.
- Всё.
- Ебанутая, - жестко усмехнувшись, Литовский впивается пальцами в мои скулы и, вынудив открыть рот, толкается в него своим языком.
Я хватаюсь за его предплечье и пытаюсь сопротивляться, но слышу лишь утробный рык. Вторая его рука накрывает мой затылок, и я оказываюсь в тисках, шанса из которых выбраться самостоятельно, нет.
Обмякаю и начинаю чувствовать.
Вкус виски и лайма, упругое скольжение сильного языка и сумасшедшее, шокирующее до самых глубин сознания, возбуждение.
Осторожно прильнув, я инстинктивно подстраиваюсь под него. Обвиваю руками шею и отвечаю на движения его языка.
Мы целуемся.
Я целуюсь с Литовским!...
Факт, способный вызвать сотрясение мозга, но чуть позже. Не сейчас.
Сейчас мы целуемся так, словно реальные муж и жена и вот-вот займемся сексом!
- Пососешь?... - вдруг спрашивает тихо, - Тогда точно возьму.
- Что?!
- Отсоси мне.
Циничные слова отрезвляют как пощечина. Оттолкнувшись от каменных плеч, я спрыгиваю с его колен и без оглядки несусь к выходу.
- Будешь сосать, - толкает в спину несдержанный смешок, - никуда не денешься.
Глава 16
Адам
- Боград завтра приезжает. В курсе? - спрашиваю брата, подставив спину порывам ветра и прикуривая.
- Я говорил с ним. Он с женой с озера как раз возвращается, - отзывается негромко.
- Хочет в нашем «бомонде» засветиться.
Идём к машинам, чтобы разъехаться по домам. Вместе на два дня по региону мотались - легализация всех теневых доходов требует колоссальных временных ресурсов.
- Лену возьмешь?
- Нет, - отрубает категорично.
- Нет?
- Нехрен ей там делать. Она и сама не захочет, - говорит, пуляя окурком в сугроб, - Ты тоже один идешь?
- Я нет.
- С кем?
Тихо смеюсь, заметив в глазах Яна искреннее удивление.
- Шлюху с собой потащишь?
- Почему шлюху? Жену.
- Зачем? Турок попросил?
- Нет, сама, - делаю последнюю затяжку и тоже избавляюсь от окурка, - По родителям скучает.
- Нашли, значит, общий язык?
- Язык? Да.
Пожимаю руку на прощание и, кивнув охране, иду к машине.
Время около полуночи, поэтому дорога до дома занимает меньше часа. Пока едем, втыкаю наушники и врубаю запись двух последних разговоров Лени и моей жены.
Сучка всерьёз собралась свалить. Подставить меня перед своими и чужими и макнуть мордой в дерьмо.
Кровь в венах шипеть начинает, когда думаю об этом.
Малолетка безмозглая.
Откинувшись на спинку сидения, пытаюсь расслабить плечи и затылок и слушаю их разговор.
- Ну, что? Он согласился?
- Лёнечка, милый, я не знаю! Он не говорит ни «да», ни «нет»! Я его боюсь! - тараторит Турчанка, и в её голосе действительно сквозит страх.
Мысленно усмехаюсь. Хотя бы не все инстинкты отбиты у идиотки.
- Но ты говорила с ним? Яська, мне же подготовиться надо.
- Говорила! Мне кажется, он специально надо мной издевается!
- Будь хитрее!
- Хитрее?! - восклицает она, - На что ты намекаешь? Ты же знаешь, что я ему даже пальцем прикоснуться к себе не дам!
Ржу, не сдерживаясь. Моя охрана непонимающе переглядывается.
- Может, поэтому он и не хочет тебя с собой брать? Злится, что ты холодна с ним?
- Лёнь! Я не такая! - всхлипывает артистка, - В последнее время я только о тебе думаю. Не могу же я с ним...
- Яська.... - отчетливо слышу по голосу, что ссыт в штаны прямо сейчас, - Не надо обо мне думать! Думай о том, как на свободу выбраться!
- Я думаю! Но вчера он не ночевал дома! И если сегодня не приедет...
Уже еду, милая. Спать не ложись.
- Если приедет, попробуй ещё раз поговорить с ним. Дави на жалость и будь послушной и нежной. Это твой последний шанс, Ясь.
- Послушной и нежной... - повторяет со стоном, - Меня тошнит от него.
Бурлящая кровь разъедает вены, а сердечная мышца генерирует адреналин лошадиными дозами. Усталость и сонливость как рукой снимает. Такая реакция на бабью тупость бесит и закручивает воронку ещё сильнее.
Удавить охота.
- Адам Викторович, всё в порядке?
Словив внимательный взгляд Паши, старшего моей личной охраны, киваю. Введу его в курс дела позже. Сыграем одну партию, а то жить скучно стало.
Промочив горло водой, запускаю вторую запись. Турчанка звонит ему сама с вполне конкретными вопросами.
Где её будет ждать машина и какая именно.
Надежный ли человек водитель.
Куда он её увезет и как далеко это место находится от города.
Сколько дней она там пробудет и каким способом сможет уехать из страны.
Наш агент отвечает четко и по делу, всё, как мы обговаривали раньше.
Турчанка настроена более, чем решительно.
Запись обрывается. Я вынимаю наушники из ушей и смотрю в окно.
М-да. Гены просто так не сотрешь - девчонка копия своего отца. Чем больше Турка давишь и загоняешь в угол, тем сильнее он огрызается. И эта такая же - будет сопротивляться, пока не сломаешь.
Машины въезжают во двор. Я выхожу и, застегнув молнию куртки под горло, закуриваю. В окне второго этажа тонкий силуэт. Ждет.
Даю указание водиле по поводу завтрашнего выезда, заслушиваю короткий доклад охраны и, избавившись от недокуренной сигареты, иду в дом.
- Привет! - встречает ласковое у порога.
Переступая с ноги на ногу, заискивающе улыбается, сучка.
Я молча раздеваюсь, скидываю обувь и прохожу мимо нее, хватая по пути порцию чистого запаха.
- Тебя вчера не было, - лепечет, следуя по пятам, - Дела, да?
- Скучала? М?...
Поди сутки, стоя на коленках, молитвы читала, чтобы меня черти в ад утащили.
- Волновалась немного. Иван молчал, как рыба.
- Вот как?
Иду в кабинет, чернявка следом. Знала бы, какой котел она внутри меня вскипятила, вылетела бы отсюда пробкой.
- Да.
- Спросить что-то хотела?
Жду, когда она переступит порог, и плотно прикрываю дверь. В темных глазах мелькает страх.
Шагнув к столу, пристраиваю зад на углу и складываю руки на груди.
- Да, - смущается вполне натурально, - я всё по тому же вопросу.
- Какому?
- По поводу приема. Он ведь уже завтра.
- А что с ним?
Теперь её взгляд делается растерянным. Судорожно затянувшись воздухом, она начинает заламывать руки.
- Ты возьмешь меня с собой?
- Не знаю, - пожимаю плечами, - Не решил ещё.
- Адам... мне очень-очень нужно быть там!... Я так скучаю по маме!
Ее цинизм пробивает верхнюю отметку шкалы и устремляется в космос. Эта девка знает, как добиться своего.
- Иди сюда.
Несмело шагая по ковру, Яра приближается и встает в метре от меня. От нее фонит нерешительностью и отчаянной надеждой.
- Ближе.
Крохотный шажок, и аромат ее кожи и волос оплетают мои рецепторы.
Сука! Как же вкусно пахнет это исчадие ада!
Обвиваю рукой талию и прижимаю к себе. В огромных глазах две синхронные вспышки. Упираясь ладошками в мою грудь, смотрит вниз, туда, где её грудь прижимается к моей.
Желание увидеть, что под её одеждой оттесняет ярость и на время выходит на первый план. Под тихий вскрик отрываю ее от пола и усаживаю на стол. Опираясь на запястья, она тут же пытается отползти от меня.
Возвращаю в исходную позицию и встаю между ее раздвинутых ног.
- Ты возьмешь меня на прием? - шепчет дрожащим голосом.
Удерживая за бедро, чтобы не сбежала, расстегиваю несколько мелких пуговиц на платье и спускаю его с плеч. Скользнув вниз, ткань открывает моему взору два маленьких девичьих холмика.