и регенерацию я отправить не смог, поэтому отметил для себя, что нужно будет это сделать при следующей встрече.
Шелагин вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул дважды: подтвердил и то, что блок был, и то, что я его снял.
— Честно говоря, довольно странное место, — внезапно сказал гость княжича. — Довольно средненькое, если не сказать хуже. Я удивлен, Александр, что вы меня сюда пригласили.
Шелагин поставил защиту от прослушки, которая мне ничуть не помешала быть в курсе их разговора, после чего пояснил:
— Ценность этого места, Георгий не в том, что тут подают, а в том, что тут иногда слетают блоки, которые накладывают целители на неугодным им людей.
— Хотите сказать, что я им неугоден?
— Хотите сказать, что на вас нет блока, аналогичного тому, что был на мне не так давно? Бросьте, Георгий, нас с вами давно уже не принимают всерьез, как и вашего брата, на котором, скорее всего, тоже есть блок. А на сестре нет, потому что она прекрасно вписывается в планы целителей по объединению двух княжеств.
Прохоров сомневался, как, впрочем, любой человек, привыкший считать, что целители действуют исключительно на благо людей, если им за это платят, и не шевельнут ни единым пальцем, если это не принесет им выгоды. Вот как раз на выгоду целителей и напирал Шелагин, когда тете Алле удалось порадовать меня выступлением.
— Наконец-то. Почему вы не берете трубку? … Что значит не вмешивать вас в мои планы? — голос тети Аллы стал необычайно высоким и визгливым, как всегда, когда она волновалась. — Мне нужно с вами переговорить лично. … Я всегда была к вам лояльна и действовала исключительно на благо Живетьевых. … Это другое. Эрнест Арсентьевич, я, как любая мать, заинтересована в успешности собственного сына. … И что? … Послушайте, вы должны мне помочь. Да, на Илью ставить Пиявку нельзя, это будет подозрительно, но есть же еще старший Вьюгин. … Что значит зачем? У моего сына должна быть достойная его Сила. В коме можно держать десятилетиями. … Потом это будет уже неважно. Важно, чтобы Сила была сейчас у него, понимаете? … В настоящее время Влад резко худеет от невыносимых страданий. … Что значит «на пользу»? — опять взвизгнула она. — Мучения на пользу быть не могут. … Погодите-ка… Как это долго держать вредно? Вы меня об этом не предупреждали. … Да, я не спрашивала. Но вы должны были сказать. … И что теперь?
Собеседник на том конце трубки разразился длинной злой речью, из которой ко мне доносились только отдельные звуки, а потом резко отключился, как я понял, потому что тетя Алла начала громко и грязно ругаться, а чуть успокоившись, прошипела:
— Он думает, что это сойдет ему с рук? Не на ту напал. Скоты, какие скоты. Повесят сейчас все на меня. Хорошо хоть, Шелагины не торопятся признавать ублюдка.
После чего с ее стороны опять наступила полнейшая тишина. Шелагин все также продолжал давить собеседника фактами, которые я уже неоднократно слышал, поэтому я предложил Олегу расплатиться и отправиться домой. С заездом в магазин для кожевников, разумеется.
Глава 30
Прохорову мы встретили прямо на выходе из магазина для кожевников. Видно, девушка окончательно разочаровалась в подчиненных отца и решила проводить следствие самостоятельно, для чего обходила все конторы, так или иначе связанные с изготовлением вещей из кожи.
У меня появилась возможность посмотреть свое изделие на конкретной модели вживую. Что могу сказать? Модель и курточка друг к другу подходили идеально. Я, правда, когда кроил и шил, держал в уме Дашку, но Юлианна была примерно той же комплекции, поэтому о том, что шили не на нее, никто бы не догадался. Пока я изучал покупательницу, она изучала меня. И в точности, как и я, не совсем меня, а мою куртку, и сделала закономерный вывод, что вещи вышли из-под одной руки.
— Простите, не могли бы вы мне помочь?
Все это было произнесено красивым бархатистым голосом и с обезоруживающей улыбкой. Точнее, обезоруживающих тех, кто остался без модуля по Соблазнению, который дал мне нужную прививку, поэтому я отзеркалил улыбку в ответ, добавив немного дополнительного обаяния, и сказал:
— Сделаем все возможное.
— И невозможное, — немного хрипло добавил Олег, которого задело краем обращение Прохоровой и который не имел нужной устойчивости. Однако, выходит, девушка дополнительно использует ментальные техники. Зачем? Она достаточно красивая, чтобы голову от нее теряли и без этих выкрутасов. Или дело в том, что сейчас для нее решался слишком важный вопрос и мы не должны соскочить?
— Я в этом городе впервые, — она опять улыбнулась, сосредоточив свое внимание на Олеге, который уже полностью подпал под ее чары.
— И сразу нарушаете закон, — намекнул я.
— О чем вы? — картинно захлопала она глазами.
— О ментальной магии, которой вы плавите моему дяде мозги. Олег, ты почему без артефакта из дома вышел?
— Не выдумывайте, — она скорчила оскорбленную мину и полностью отключила все ментальное влияние.
Олег потряс головой, высыпая оттуда остатки и, с укоризной посмотрев на Прохорову, обиженно заметил:
— Такая красивая девушка, к чему вам этакие увертки?
— Боже мой, я всего лишь хотела узнать, где вы, — она посмотрела на меня, — купили свою куртку. А вы меня во всех смертных грехах обвинили.
Лицо у нее было подвижное, живое, и владела Прохорова мимикой в совершенстве, запросто показывая те эмоции, которые хотела, а не те, которые чувствовала. Чтобы достичь такого уровня, требовалось тренироваться чуть ли не с пеленок, уделяя этому занятию перед зеркалом так много времени, что оставалось удивляться, откуда оно нашлось для отработки ментала.
— Не во всех, а только в использовании ментальной магии, — возразил я. — Больше вы ничего общественно опасного не делали. Пока.
— Вы так и не ответил на мой простой вопрос.
— Я не покупал. Мое хобби — изготовление вещей из кожи, — ответил я, решив ничего не скрывать. В конце концов, для этого занятия не были нужны ни разрешения, ни сертификаты, я собирался в ближайшее время выйти из тени и действительно мог обойтись без посредников, которые отщипывали отнюдь не крошку.
— Не надо меня обманывать, — обиженно сказала она.
— Почему вдруг? Я вас не обманываю. Штаны для вас тоже делал я. Но судя по тому, что вы не в них, они до вас пока еще не дошли.
— То есть эту куртку действительно делали вы? — растерянно уточнила она.
— Именно так. Если вопросы на этом закончены, то…
— Разумеется, нет, — перебила она меня, боясь упустить. После чего замолчала, пытаясь для себя решить, говорю ли я правду. Потом, похоже, решила, что даже если я делаю не сам, то точно знаком с изготовителем, поэтому продолжила куда уверенней: — Вопросы только начались. Вы принимаете заказы?
— Как таковые заказы я не беру. Не всегда есть подходящее сырье. То есть если вы хотите что-то из Изнаночного, то в настоящее время однозначно — нет.
— Какой вы бука, — она надула губы, пытаясь показаться глупее, чем есть. — А если сырье будет моим?
— Вы не сможете дать надлежащего качества. Требуется очень быстрая переработка в специальном растворе, рецепт которого я не дам.
— А вещи из обычной кожи обладают нужными усилениями? Такими, как эта куртка?
Она подергала свою за ворот.
— Да.
— То есть ботинки вы мне сделать можете?
— Могу. Но они с остальным сочетаться не будут, — напомнил я. — Подходящей изнаночной кожи у меня нет.
— Простите, — Юлианна удачно сымитировала смущение. — Наша встреча была так неожиданна, что я сразу напала на вас с расспросами, даже не представившись. Юлианна Прохорова.
Она чуть склонила голову, но руку не протянула ни для пожатия, ни для поцелуя — видать, мелкий ремесленник, пусть и делающий эксклюзивного качества вещи, в ее глазах был недостаточно значимой персоной.
— Илья Песцов.
— Олег Песцов.
Дядя представился, но явно из мести сделал это с такой толикой брезгливой снисходительности, что Юлианна оскорбленно на него уставилась. Впрочем, предъявить ему было нечего — за интонации в суд не подашь. Это сложно доказуемое действие.
— Илья, у меня далекоидущие планы на наше сотрудничество.
Юлианна сконцентрировалась на мне. Возможно, не только потому, что считала себя оскорбленной Олегом, но и потому что на нее действовали мои навыки Соблазнения. Это, конечно, тоже ментальные техники, но хитрые — ни одним артефактом их не отловить, проверяли уже. А сейчас я использовал вообще минимальный уровень, и тот — чисто из мести за ее попытку надавить на нас магией.
— Какие именно? Я повторю, что мои возможности зависят от сырья. А что у меня появится, предсказать невозможно.
— Из изнаночной кожи в настоящий момент что вы можете сделать?
— У меня обрезки крыльев бархатницы и кожа клювоголовой змеи. На что-то крупное не хватит. Разве что сумка или рюкзак.
— Сумка, о да! — она посмотрела на меня влюбленными глазами, и это не было следствием моих техник. Мысль заполучить эксклюзивную вещицу подействовала на мою собеседницу как самый забористый возбудитель. — Хочу сумку. И рюкзак. Я нарисую эскиз.
— Нет, — отрезал я. — Я не делаю ничего по чужим эскизам. Что получится — то и уйдет в продажу.
— Какой вы… — обиделась она. — Но мы можем договориться о приоритетном выкупе для меня?
— Я могу вам сообщать о том, что у меня появилась новинка. И только.
— Но первой сообщать, а, Илья? — в этот раз она к интонации опять добавила ментального давления.
— Юлианна, если вы еще раз в отношении меня или моего дяди примените подобные техники, я с вами не буду даже разговаривать, не то что продавать изготовленные мной вещи.
— Простите, дурная привычка. — Она притворилась смущенной и опустила глаза, но только для того, чтобы разглядеть получше мою обувь. — И все же я хотела бы такие ботиночки, но женский вариант и на каблуке.
Кожевник внутри меня уже снял с нее все мерки, независимо от моего состояния и настроения.