Оставалось заехать домой, взять закуску для нее и антиалкогольное зелье для себя, потому что я пьянеть и болтать не собирался.
Глава 6
Никаких изнаночных деликатесов Грабиной я не приготовил. Это Дашку мне хотелось порадовать, а эту — просто напоить.
«И использовать, — влез в мои размышления Песец. — Потому что она точно сегодня с тебя снимет блок. Зуб даю».
Хорошо спорить на зубы, если они ненастоящие. Даже проспоришь — проспоренный зуб тут же заменится другим виртуальным. И собственно, получается, что ты ничего не теряешь, если проспоришь.
Но если хочешь напоить, то закуски должно быть намного меньше, чем выпивки, поэтому я отрезал кусок сырокопченой колбасы и напластал сыра. Сыр, в отличие от колбасы, был сделан не мной, хотя Песец иногда вспоминал, что у нас есть и модуль по сыроделию. Но покупаемый нами сыр из маленькой сыроварни был вполне вкусным и без всяких вредных добавок, поэтому мнение симбионта я выслушивал и все на этом и закончилось.
«Хлеб не бери, — всполошился Песец. — Он вкусный, как наляжет — спирт в него впитается — и все труды прахом пойдут».
«По спаиванию целительницы? А она в принципе споится? — заинтересовался я. — Регенерация, по идее, должна алкоголь выводить».
«Если она у нее есть. Смотрю, она сейчас выдается дозированно. Ты же полное сканирование делаешь, вот и проверишь заодно».
Так что выходил я с пакетом, в котором спиртного было больше, чем закусок. Причем это всегда можно было объяснить тем, что мы живем вдвоем с дядей и еда у нас вообще бывает не постоянно. Зелья болтливости и правды я тоже захватил, больше рассчитывая провести испытания, чем выбить из Грабиной какой-нибудь секрет. И применить второе надо будет попозже, чтобы в случае чего заявить, что я ничего не помню: мол, почти подростковый организм отрубился от лишнего спиртного.
Я уже почти вышел из дому, даже зелья концентрации и антиалкогольное принял, но спохватился и перезвонил Грабиной. Да, я вижу, что обе девушки дома, но вдруг там планы резко переменились? Средство давления в виде записи же устранено.
— Да, Илья? — безрадостно ответила Грабина.
— Привет, хотел уточнить, не передумала ли ты просматривать кино со мной вместе.
— Кино? Ах, да, нет, разумеется, не передумала. Подходи хоть сейчас.
Голос у нее поменялся, стал зовуще-ласковым, и все же чувствовалось, что у целительницы какие-то проблемы.
— У тебя все хорошо? — уточнил я. — А то можно перенести на другой день.
Или вообще отменить — я в претензии не буду.
— Нет-нет, — фальшиво запротестовала она. — Ничего переносить не надо. У меня все отлично, и я жду тебя прямо сейчас.
Телефон я отключил, зато включил Прослушивание: оно было куда информативнее.
— Так Мария, чтобы я тебя сегодня больше не видела. Что ты будешь делать, мне без интереса. Хоть беги на свидание к своему Шмакову.
— Да не говорила я ему, — взвилась от возмущения Фурсова. — Меня с ним вообще ничего не связывает.
— Он тебе вчера звонил.
— Я не стала с ним разговаривать, если ты забыла.
— Это при мне ты не стала, а что ты делала без меня, я знать не знаю. Иначе откуда бы Шмаковым узнать про запись?
— Да ты им сама сказала, — уже обреченно напомнила Фурсова.
— Я сказала, что отправлю все Живетьевым, когда у меня на руках будут запись и результат анализа, — ничтоже сумняшеся заявила Грабина, решившая во что бы то ни стало переложить свой прокол на другую. — Откуда бы им было узнать, что запись у меня уже есть? Официально это дело не быстрое. В любом случае, пошла вон и не путайся у меня под ногами, — закончила она уже с явным раздражением. — Бесишь. Из-за тебя мы тут застряли, а с твоей стороны не просто нет помощи, но еще и тормозишь дело.
— Да пошла ты, — фыркнула Фурсова, но, судя по стуку двери, пошла сама и, подозреваю, что не к Шмакову.
До их дома я добрался быстро, позвонил от калитки, поскольку там был домофон, а номер комнаты я не узнал: ночью не до того было, а ориентировался я не на номера, а на метки.
Грабина вышла меня встречать, и, хотя ее планы несколько видоизменились, была она при полном параде. Облегающее платье, туфли на высоченных шпильках, боевая раскраска — словом, целительница вышла на тропу войны.
— Илья, я так рада тебя видеть.
Она скользнула взглядом по моим рукам, и я сообразил, что она ожидала не только вино, но и букет. На мой взгляд, колбаса намного лучше цветов — ее хоть съесть можно, а не бестолково поставить в вазу.
— Дарина, ты выглядишь сногсшибающе, — сообщил я. — Пакет вручать не буду — он тяжелый. Такой хрупкой девушке незачем напрягаться.
Дарина улыбнулась и обещающе чмокнула меня в щеку, после чего мы прошли к ней в комнату.
С моего прошлого посещения там произошли некоторые изменения: в обстановке были спрятаны аж четыре камеры. Сразу видно: девушка старалась, готовилась к моему визиту.
Я выставил на стол бутылки со словами: «Вот твое любимое. А эти две посоветовали в магазине, сказали даже лучше, чем та, которую ты заказывала». Еще бы не лучше — последняя бутылка была с крепленым вином, то есть если не хватит первых двух, то уж ею должны полностью добить.
Дарина достала бокалы и тарелку, на которой разложила мою немногочисленную закуску. От себя она точно ничего добавлять не собиралась. Ну что ж, так даже лучше.
— Ну что, где там твое видео?
Дарина задумчиво подвигала по столу тарелку и со вздохом сказала:
— Понимаешь, Илья, дело в том, что оно пропало…
— Да ладно тебе, Дарина, я же понимаю, что видео было предлогом. Может, посмотрим что-нибудь другое.
Я обнял целительницу, на ощупь она оказалась на редкость приятной и пахла чем-то пряно-экзотическим.
— Не предлогом, — возразила она. — Я уверена, что ты использовал именно целительские техники.
— Дарина, ну откуда мне знать целительские техники? У тебя штопор есть?
Вопросом я немного сбил ее воинственный настрой. Или тем, что прошептал его прямо ей в ухо, используя техники соблазнения. Поплыла она даже без вина.
— Штопор?
— Не рискну бутылки открывать магией. Говорят, это плохо отражается на качестве вина.
В комнате Дарины штопора не нашлось, и она отправилась искать его у соседей. Выглядела она при уходе уже не так уверенно, как в начале нашей встречи. Стоило ей выйти, как я загасил все камеры очень слабым разрядом молнии. Настолько слабым, что выход из строя этих устройств можно было бы объяснить резким скачком напряжения в сети. Кастовал я так, чтобы мои действия ни в коем случае не попали в зону действия хотя бы одной камеры, потому что искать и подчищать видео потом мне не хотелось. А так все было выведено из строя, и на что бы ни надеялась Грабина — все это, считай, уже несущественно.
— И все же, Илья, видео было, — заявила с порога вернувшаяся со штопором Грабина. — Его Шмаковы стерли.
Я скептически хмыкнул, забрал штопор, оказавшийся самой бюджетной моделью, и принялся его вкручивать в пробку.
— Прям вот пришли к тебе — и стерли? А ты стояла и на это спокойно смотрела?
— Илья, я же не все время дома, — возмутилась она. — Утром выезжала в город, у них было время поковыряться в моих вещах.
— У нас закрытый поселок.
— Боже мой, эта закрытость — одни слова.
— По камерам можно посмотреть.
Я вытащил пробку и принялся разливать вино по бокалам.
— Мне запись отказались показывать. Сказали, что только если будет заявление в полицию.
— Кстати о полиции. Какой смысл Шмаковым тереть твою запись, если она есть в полиции?
Она зло выдохнула.
— Слушай, ну понятно же, с полицией либо договорились, либо там тоже стерли. Сейчас все на ушах стоят, не до такой мелочевки…
Она залпом выпила сразу половину стакана и даже заедать не стала, а ведь усиленной регенерации у нее не было, не было даже простой. Это меня обнадежило.
— А что случилось? Не до новостей было. Хотя утром по радио и слышал, что в нашей академии серверная сгорела.
— Да при чем тут академия, — раздраженно буркнула Грабина. — Все вокруг как будто с ума сошли. Такой бардак происходит. Эрнест Арсеньевич еще со своими странными намеками.
— А это кто? — я нахмурил лоб, как будто вспоминал, и налил Дарине еще вина, причем добавил пару капель зелья болтливости: оно на вкус никак не выявляется в таком количестве, но и действовать будет недолго.
— Княжеский целитель, — чуть удивленно ответила мне Дарина. — Разве не знаешь?
— Я вообще этим не интересовался раньше, — признал я. — Хотя его я, кажется, видел. Он приезжал с князем на раскопки.
— Возможно.
В разговоре возникла пауза, и я предложил:
— Может, послушаем музыку, раз уж с видео не сложилось.
— Да было оно! — вспылила Грабина.
— Разве я спорю?
Видя, что девушка не торопится отпивать из бокала, я отсалютовал ей своим и пригубил. Вино действительно оказалось неплохим, даже жалко было его портить всякими посторонними добавками.
— Споришь.
— Хорошо, про видео забыли. А что насчет музыки? Что ты любишь?
Грабина наконец отпила и из бокала с добавкой, после чего включила музыку, что-то длинно-тягучее, подходящее для танца вдвоем, поэтому я отставил бокал и притянул к себе целительницу. Она бокал из рук выпустила не раньше, чем допила до самого донышка, а уж потом положила руки мне на плечи.
— Так что там с Эрнестом Арсеньевичем?
Плотина, за которой скрывались все обиды Грабиной на Живетьевых, от этих слов взорвалась, и на меня полилось столько информации, что если бы не зелье концентрации, то я утонул бы, не выдержав такого напора. Что там было правдой, а что Дарина придумывала на ходу, я бы определить не решился. Очень уж фантастически звучали некоторые обвинения, но в отношении Арины Ивановны ни в чем нельзя быть уверенным.
Поток выключился так же внезапно, как и начался — несколько капель зелья болтливости действовать перестали. Открывался простор для экспериментов по зависимости болтливости от концентрации зелья в вине.