– Спасибо, что довез! Пока! – я выскочила из машины под дождь. Капли стекали по волосам и попадали за шиворот толстовки. Поежившись, склонилась и заглянула в салон: – Чтоб ты знал, любимое блюдо Гарри Стайлса – тако со сладкой кукурузой.
– Не подвели тебя, значит, твои чертоги? – засмеялся Пашка.
– Иди ты! – рассердилась я, хлопнув дверью.
Ничего-ничего, Пашенька. Я выясню, для чего наша мадам Ушацкая шастает по гаражам и какую роль таинственный патлатый играет в ее жизни.
Паша провожал взглядом Полину. Девушка, ловко перепрыгивая через лужи, добежала до крыльца. Развернулась и посмотрела на машину. Долгих махнул рукой: «Зайди под козырек, дуреха! Промокнешь!» Поля привычно показала язык и взбежала по лестнице. Паша рассмеялся и завел машину.
Он уже хотел выжать сцепление, когда вспомнил, что в бардачке лежит кое-что занимательное. Паша оставил это в машине пару недель назад до того, как отдать автомобиль в ремонт. Заглушил машину. Взглянул на дверь подъезда, за которой только что скрылась Поля. Уезжать от ее дома почему-то не хотелось. Паша, наклонившись, достал из бардачка два распечатанных листа форматом А4. Эти анкеты с социологическим опросом оставила девчонка с толстым блокнотом. В тот день она отыскала после занятий Пашу и протянула ему несколько листов.
– Курсовую оставили на осень. Если заполнишь за лето, буду рада. Там на обратной стороне мои контакты.
Девчонка улыбнулась.
– А-а-а, – протянул Паша, улыбаясь в ответ, – о’кей, заполню. А Полине не надо передать?
– Полине? – удивилась студентка соцфака.
– Да, ты сначала подошла к ней утром… – пояснил Паша.
– Ты про свою подругу? – уточнила студентка. – С ней я уже все выяснила.
Теперь, сидя в машине, Паша пробежался глазами по вопросам. На одни он ответит с легкостью, а вот над другими придется хорошенько подумать. Капли дождя щелкали по металлической крыше машины.
В последнее время Поля ведет себя странно, делая двусмысленные намеки. Или Паше только кажется? Смеется, шутит, обижается, ворчит, как обычно, но иногда что-то нет-нет да и мелькнет в ее глазах. И парня это пугало. Все эти годы он думал, что между ними не может быть ничего, кроме дружбы. До того момента, пока Полина сама не начала нарушать расставленные в их отношениях границы. Новые взгляды, случайные прикосновения… Вот и сегодня в машине Паша подумал, что Полина Ковалева вдруг решила перейти к активным действиям. И это открытие стало для Паши таким неожиданным и… волнующим. На секунду от действий подруги перехватило дыхание, и сердце громко загрохотало. Паша устало потер переносицу и тряхнул головой, чтобы отогнать от себя странные мысли. В салоне задержался привычный сладкий запах духов подруги – роза и черная смородина.
Укажите свой пол:
М
Ж
Укажите свой возраст:
17—19
20–21
22 и старше
Есть ли у вас друзья противоположного пола?
Да
Нет
Как вам кажется, есть ли общие интересы у мужчин и женщин?
Да
Нет
Да. Однозначно. Паша вспомнил совместные походы в кино на вселенную Marvel, обоюдную любовь к футболу, серфингу, морю, бургерам с луком фри, электронной музыке, забавным обзывательствам… Казалось, что этот список можно продолжать вечно.
– Черт, – пробормотал Паша, вертя в руках шариковую ручку, – оказывается, столько общего.
Усмехнувшись, Паша отложил анкету и, перегнувшись через переднее сиденье, выглянул в окно. На третьем этаже в спальне Ковалевой уже зажегся свет. Еще рано, но из-за сизых темных туч было пасмурно. Наверняка, придя домой, Полина переоделась, смыла макияж и собрала волосы в пучок, засунув в него один из карандашей, которые вечно были разбросаны на письменном столе. Джинсы Поля обычно оставляет на спинке стула, а вот футболки и рубашки аккуратно развешивает в шкафу. Полина кормит черепаху, открывает окно и выглядывает на улицу. Затем возвращается на подоконник вместе с книгой… Секунда, вторая, третья. В окне появилась Ковалева с пучком на голове. Пашка рассмеялся и снова завел мотор. Он слишком хорошо знает Полину.
Телефон завибрировал, извещая о новом сообщении. Ответ от Ульяны. Шацкая не пришла в университет, не отвечала целый день… А тут написала, что у нее все хорошо, просто болела голова. И, конечно, она не против завтра встретиться.
Глава седьмая
Мы с Пашей закрыли сессию. Аллилуйя! Уникум Долгих без троек, а у меня всего одна. Всего! Одна! Но вряд ли мама будет этим гордиться, ведь у Шацких Ульяна учится на одни пятерки. Рассказать ей, что ли, как Уля зачет прогуляла? Как бы мама в обморок от этой новости не грохнулась.
– Тройка, Ковалева, только из-за вашей несобранности, – глядя на меня поверх очков, проговорил строгий преподаватель. – Болтаете на лекциях, опаздываете к первой паре… Поспать любите?
– И поспать люблю, и проспать тоже, – пролепетала я, потянувшись за зачеткой. Ну чего пристал? Хотелось скорее выбежать из душной аудитории и вприпрыжку помчаться по шумному коридору университета. Свобода! Лето! Каникулы! И мы едем домой. В наш маленький южный городок… Мы едем к морю.
– Вы так всю молодость проспите, Ковалева, – не отставал от меня профессор. А я уже от нетерпения на месте подпрыгивала.
– Отдайте зачетку! – взмолилась я.
– Бегите, Ковалева, бегите, – покачав головой, усмехнулся преподаватель. – Стрекоза!
Лето вернулось в город. Солнечные лучи ласкали теплые жестяные крыши домов, на газонах пестрели желтые одуванчики, над головой щебетали птицы. Вдоль широкого проспекта, словно блестящие жуки, с жужжанием проносились машины. Мы с Долгих брели по тротуару, уставившись в небо на громоздкие белые облака.
– Как отметим? – нарушила я затянувшее молчание. Развернулась к другу и дальнейший путь двигалась спиной вперед.
– Не запнись, Аполлинарий, – предостерег Долгих.
– Можно просто Аполлон! – весело сказала я.
– Ипполит, – усмехнулся Пашка. – Ты чего такая довольная?
– Так все ведь. Отстрелялись! Ну? Какие планы? Можем в парке сладкой ваты поесть. Или пиццу ко мне заказать, винишко попить. Смирновы уехали на дачу, я гуляю…
– Слушай, – неуверенно начал Пашка, – я тут уже с Улей договорился.
– Ну понятно, – постаралась я сказать как можно равнодушнее. А у самой сердце от обиды снова засаднило. – Буравина тогда позову.
– Вот и правильно, – кивнул темноволосой кудрявой головой Пашка, – а то он жалуется, что ты не общаешься.
Я промолчала. Хорошее настроение тут же решило послать все к черту и испариться.
«Что ты маешься? – тяжело вздохнул мой внутренний голос. – Ответь Герману на сообщения. Нельзя же всю оставшуюся жизнь сохнуть по Долгих…»
– Я на машине, тебя подбросить? – спросил Пашка, покручивая в руках блестящий на солнце брелок.
Подбрось лучше Ушацкую высоко-высоко, чтобы она застряла в ветках, свила себе гнездо и осталась в нем жить на веки вечные.
– Спасибо, пешком прогуляюсь, – сухо ответила я, – Изабелле одуванчиков надо нарвать.
– Ну как знаешь!
– Угу!
Это было скверное расставание. Я даже протянутую руку на прощание Пашке не пожала, ибо не фиг. Ведь у нас есть традиция – отмечать вместе закрытие сессии. А тут, видите ли, он со своей Ульяной драгоценной уже договорился…
Я с силой поддела кожаной сандалией мелкий камушек. Погода уже не казалась такой чудесной. Чего хорошего? Солнце жарит, воздух липкий. Скорее бы добраться до дома.
Казалось, ничто уже не может испортить настроение сильнее, но позвонила мама. Каждый раз, когда на экране высвечивается ее имя, я внутренне сжимаюсь. Вот и сейчас, не успев зайти в квартиру и разуться, одной только надоедливой мелодией на звонке, она вывела меня из себя.
– Да, мамуль, – сказала я, мучаясь с застежкой на обуви.
– Ты дома? – строго спросила мама.
– Только вот зашла.
– Сдала?
– Сдала!
– На тройку?
– Ну!
Мама цокнула языком в трубку:
– Так и знала. Что ж, все равно поздравляю!
– Ох, спасибо, мамуля, – пропыхтела я, избавившись наконец от сандалий. – Бью челом оземь!
– Полина, не паясничай! Ты там не голодаешь?
Я вспомнила одинокую банку консервированного супа в холодильнике. И «Баунти». Маме бы такой рацион спортсмена не понравился. Обычно, когда я говорю по телефону, что у меня на ужин, мать отвечает: «Разве это еда?»
– Пирог испекла, – начала я воодушевленно врать, – с грибами и картофелем.
– И что? – со скепсисом спросила мама. – Получилось съедобно?
– Очень даже, – оскорбилась я за свой выдуманный пирог, – пальчики оближешь.
– Облизывать пальцы неприлично. Ты лучше мне скажи…
Зажав трубку между ухом и плечом, я схватила с пола охапку сорванных во дворе одуванчиков и потащила их на кухню. Изабелла поковыляла за мной.
– …Когда домой приедешь? И, главное, на чем? Бери билет на междугородний автобус. О поезде забудь.
– Я о нем и не думала, мам!..
– У Шацких Ульяна попросила своего отца купить билет на поезд, я чуть со стула не упала, когда Лара озвучила мне цену.
Уля едет домой на поезде? Она ведь обещала Пашке подумать над предложением отправиться всем вместе на его колымаге.
– Так, конечно, сейчас самый сезон, – встряла я.
– Да, но, простите, не за… тысяч рублей!
– Сколько-сколько? – ахнула я. Названная мамой цена – явно двойной тариф. – Так это ж, наверное, СВ.
– Все равно. Грабеж! Шацкие обеспеченные, летали б сюда к нам самолеты, они бы и на самолете дочь отправили.
Ага, на собственном бизнес-джете.
– Билеты на плацкарт уже давно разобрали. А на СВ у нас с папой средств нет, – продолжила мама.
– Именно поэтому я приду к вам пешком, как Федор Конюхов, – буркнула я в трубку. – Если сегодня вечером выйду, то к следующему лету успею.
– Поля! – воскликнула мама.
– Шучу. На собачьих упряжках приеду, – не унималась я. Груню запрягу.