Вчерашний мальчишка, дембель, возвращается из армии и попадает в такой водоворот событий, с которым часто не справляются даже взрослые мужчины. Сашка болеет, Лидия Степановна находится рядом с дочерью. Богдан — единственный кормилец в семье. Девятнадцатилетний мальчишка впахивает по две смены на стройке, чтобы раздобыть побольше денег для лечения сестры. В конце пронзительной речи Борис Алексеевич называет Богдана сыном и от души желает крепкого здоровья.
Я незаметно для всех переплетаю наши пальцы в плотный замок. Тихомиров чудесный. Я давно об этом знаю, просто лишний раз получаю подтверждение.
На улице темнеет, в просторной беседке зажигаются маленькие лампочки. На импровизированный танцпол выходят парочки. Так уютно в этой компании… Зря я отказывалась. Никому нет дела до моего семейного положения. Особенно дяде Толе, который весь вечер мне улыбается и, едва Богдан отворачивается, кивает, чтобы шла с ним на танцпол.
— Пригласи её на танец, — шепчу Тихомирову, имея в виду Нату.
Девушка сидит совсем грустная, сгорбив спину, и гоняет по тарелке горошек из оливье.
— А?
— Нату. Она хочет сделать это первой, но стесняется.
Богдан усмехается и качает головой.
— Я серьёзно. Она так старалась тебе понравиться. Причёску сделала, макияж и платье красивое надела. Ей будет приятно.
— А ты не будешь ревновать, Светлячок? — спрашивает Тихомиров.
— К ней точно нет.
— Почему?
— Ну, во-первых, она не в твоём вкусе. Уж я-то знаю. Во-вторых, у меня сегодня хорошее настроение.
— А в-третьих?
— В-третьих, если бы ты хотел, то давно бы залез к ней в трусы. Вы же знакомы сотню лет! Да и, судя по тому, что ты весь вечер гладишь меня по ноге, залезть в трусы ты хочешь ко мне.
Богдан открыто смеётся, а затем встаёт с места и, протянув Нате руку, приглашает её на танец. Столько эмоций появляется на её лице. Удивление, радость, восторг и обожание одновременно.
Они выходят на танцпол, плавно двигаются. Ната крепко обнимает Богдана за шею и довольно улыбается, засыпая его вопросами.
— Свет, поможешь с тортом? — спрашивает Сашка, отвлекая меня.
— Да, конечно!
Мы заходим в дом и идём на кухню. Внутри так красиво и стильно! Видно, что над дизайном поработал хороший специалист.
Саша достаёт из холодильника торт, покрытый зеркальной глазурью. Он идеальный: ровной формы, украшен ягодами и шоколадной цифрой «30».
— Сама готовила? — спрашиваю у Сашки.
— Ага.
— Богдан говорил, что ты на курсы ходишь. Торт обалденный!
— Спасибо, Свет! Для брата старалась. Он у меня самый лучший на всём белом свете.
Я улыбаюсь и помогаю зажечь свечи.
— Кстати, я так обрадовалась, когда увидела вас вместе, — внезапно произносит Саша. — Ещё со школы мне казалось, что вы отличная пара. Но вы упорно доказывали, что просто дружите. Спасибо, что ещё раз заставили убедиться в том, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает.
Возможно, нужно прервать Сашу и объяснить, что всё не так, как она думает. Мы не пара. Друзья, любовники… У нас странные отношения. Богдан помогает мне переживать разрыв с мужем. Достаточно удачно, потому что совместная жизнь с Тимуром, кажется, была где-то в далёком в прошлом. Но я этого не делаю. Не отрицаю и не подтверждаю. Меня не поймут. Нас не поймут.
Мы вдвоём выходим на улицу. Музыка стихает, Саша подносит торт имениннику и просит его задуть свечи. Гости собрались в плотный круг, и все, затаив дыхание, наблюдают за происходящим. Чудесно, когда тебя окружает большая любящая семья.
Богдан несколько секунд медлит, обдумывая желание, а затем задувает одним махом свечи и… смотрит при этом прямо на меня. Пульс учащается, а дыхание становится неровным. Тихомиров не озвучивает, что именно загадал, но я чувствую, что это связано со мной.
Вернувшись за стол, помогаю Лидии Степановне сменить тарелки. Она спрашивает, как у меня дела и задаёт вопросы о работе. Тему развода не трогает, хотя я уверена, что она, как никто другой, в курсе.
— Светик! — трогает меня за плечо дядя Толя. — Потанцуешь со мной?
Я хочу отказать, но тут появляется Богдан и встаёт между нами, что-то объясняя подвыпившему родственнику. Дядя Толя недоумевает, почему молодая и свободная девушка не может дать себя пообнимать.
Мы собираемся домой одними из последних. И если до этого времени Ната имела призрачный шанс на то, что я уеду одна, а Богдан останется, то окончательно утратила его, когда Лидия Степановна вручила нам гору лотков с едой. Стало очевидно, что мы уедем вместе.
Оказавшись дома, я забиваю холодильник продуктами. Вот красота! Дня два смело можно не готовить. За спиной слышатся тяжёлые шаги, и в эту же секунду тёплые ладони смыкаются на моей талии.
— Ну что? Будем рубиться в приставку? — спрашивает Богдан.
— Да, сейчас с продуктами разберусь. Разрешаю тебе как имениннику выбрать игру.
Между нами воцаряется молчание. Богдан целует меня в плечо, заставив закрыть глаза от удовольствия. Приятно. Очень.
— Я знаю, что бегу впереди паровоза, — произносит Тихомиров. — Не даю тебе времени, чтобы привыкнуть. Просто у меня терпение на исходе и часто я не могу себя контролировать.
— Есть такое…
— Мне хочется, чтобы все знали, что ты моя.
— Тебя ситуация с дядей Толей задела? — спрашиваю, отшучиваясь. — Он, конечно, куда симпатичнее тебя, но я не собиралась с ним танцевать. Дядя Толя слишком хорош.
— Уделала, — смеётся Богдан, а затем так же резко перестаёт: — Хочу, чтобы ты действительно была моей.
Кажется, в этот момент я перестаю дышать, потому что он говорит вполне серьёзно. Если это не признание, то я не знаю, как по-другому интерпретировать его слова. Слишком откровенно. Слишком правдиво. Слишком не вовремя…
Я поворачиваюсь к Богдану лицом и, встав на носочки, целую в губы. После измены мужа я говорила себе, что никогда не решусь на новые отношения. Но в этот момент почему-то безумно хочется без оглядки на негативный опыт с головой влюбиться в Богдана. Заново, как в школе.
Пусть только даст мне ещё немного времени.
Глава 34
Утром я с ужасом понимаю, что мой всегда чёткий цикл сбился впервые за пятнадцать лет.
Судорожно вспоминаю, какое сегодня число, сверяю с телефоном. Чёрт… Задержка второй день. Для кого-то это пустяк, но для меня — веский повод задуматься.
Приняв душ, я выхожу на кухню и готовлю завтрак для нас с Богданом. Завариваю свой любимый жасминовый чай, сажусь за барную стойку. Отвлекаюсь как могу, но мысли всё равно уходят в одном направлении. Состояние потерянное и нервное.
Если поразмыслить, то всему причиной вполне может быть стресс. Я часто волновалась. Измена Тимура, сложные отношения, развод, делёжка дизайнерской студии… Но что, если нет? Вдруг я действительно беременна?
За последний месяц, что я провела с Богданом, мы нечасто предохранялись. Так получалось, что защита не всегда была под рукой. Безответственно, да. Я прекрасно знаю, что прерванный половой акт не является методом контрацепции. Более того, с ним высокие шансы на наступление беременности. Вот только в те минуты безудержной страсти редко получалось об этом думать.
Тяжело вздохнув, приступаю к завтраку. Еда совершенно не лезет в горло, и я начинаю придумывать себе симптомы. Кажется, меня даже мутит немного. Не так, чтобы до тошноты, но всё же…
Я всегда хотела иметь детей. Это не было навязчивым желанием, просто как факт, что в обозримом будущем я обязательно стану матерью. С Тимуром мы не торопились. Были молодыми и сразу же договорились о том, что дети подождут. А затем пытались, но безуспешно… Я утешала себя тем, что всё обязательно будет, но только когда придёт время. Моментами всё равно накрывало… И вот сейчас, когда появился призрачный шанс на то, что я могу быть беременна, мне захотелось, чтобы это всё-таки было правдой.
Я вспоминаю, как легко Богдан управлялся с близнецами Аси. Наверное, о лучшей кандидатуре на роль отца моего ребёнка можно только мечтать. Жаль, что нерешённая проблема с Тимуром может всё испортить. Ведь насколько я знаю, по закону ребёнок записывается на фамилию бывшего мужа, если с момента развода не прошло триста дней. Сотрудники ЗАГСа не войдут в положение и не впишут в свидетельство о рождении фамилию биологического отца, если мать замужем не за ним. Такая ситуация была у одной моей коллеги. Не знаю, зачем я это запомнила.
— Доброе утро, — прерывает мои размышления Богдан.
Он выглядит забавным, когда только проснулся. И совсем не добрым. Однажды Тихомиров сказал, что утром его желательно не трогать раньше будильника и не заговаривать, пока он не примет освежающий душ. Предупредил, что характер паршивый, но я почему-то не верю в это.
— У меня задержка, — выпаливаю без подготовки.
Богдан потирает ладонью заметно отросшую щетину, хмурится.
— Сколько?
— Второй день. Я думаю, что я беременна.
Всё происходит так по-дурацки! Наши диалоги и реакция на эту новость.
Тихомиров совсем не выглядит счастливым. Более того, садится напротив и хмурится ещё сильнее. Он ведь хочет, чтобы я была его женщиной. Так? Мне же не померещилось это? Тогда почему, услышав новость о том, что я теоретически могу быть от него беременна, Богдан сидит мрачнее тучи?
— Ты говорила, что станешь пить таблетки, — произносит Тихомиров после затяжного молчания.
— Говорила, но пока не дошла до врача. Собиралась в следующем месяце.
Усидеть на одном месте не получается, поэтому я встаю со стула и начинаю нервно расхаживать по кухне. Из ушей разве что пар не валит. Чёрт, я ведь совсем не знаю, из-за чего случилась задержка, но уже устраиваю драму. Меня цепляет тон, которым разговаривает Тихомиров. Бесит, что он задумался. О чём? Неужели считает, что я смогу избавиться от ребёнка?
— Свет, я сейчас душ приму, и спокойно поговорим, ладно? Мне нужно освежиться.
— Если тебе такие сложности ни к чему, то не волнуйся! Я в любом случае рожу. Для себя.