Я стала гораздо быстрее и выносливее, чем в 20 лет. Мои конечности гораздо мощнее и натренированнее. В юности я была скорее чистокровным скакуном. А в 60 превратилась в лошадь-тяжеловоза. Я быстро прихожу в норму после утомительной тренировки. Мне не страшны растяжения, раны и мозоли. Теперь я не настолько чувствительна. Я могу многое перенести. Я стала более рациональной. Мне кажется, это поможет мне не отвлекаться во время Экспедиции.
Кроме того, я научилась сдерживать гнев. Раньше при какой-либо поломке, проблеме, когда я сбивалась с курса, я нецензурными словами ругала и себя, и всю Команду. Если мне давали пить, не сняв крышку с чашки, и мне приходилось, держась на плаву, делать это самой, я приходила в бешенство. Теперь такие моменты стали для меня незначительными. Я – зрелая личность, и, следовательно, я стала лучше как спортсмен.
В начале июня 2012 года мы собирались организовать 24-часовой заплыв перед тем, как уехать в Ки-Уэст. Мы не хотим собираться всей Командой. Со мной остаются Марк, Энджи, их помощники, Бонни и Элисон Милград. Мы стартуем на острове 7 июня 2012 года.
Все идет не так гладко, как хотелось бы. Меня мучает морская болезнь. Мы пытаемся сопоставить полученные результаты с Кубинскими. Но те 24 часа не были такими трудными.
Наступают сумерки. Меня атакуют медузы. Они жалят меня. Тяжелые волны заставляют работать больше, чем в полную силу. Меня много раз тошнило. Я потеряла много калорий и электролитов. Бонни и Элисон просят меня предупредить, когда нужно будет послать за имбирным пивом – единственным средством, которое может подлечить мой желудок и восстановить хоть каплю сил. Полночи Энджи объезжает на лодке весь остров в поисках имбирного пива. И находит его.
Приблизительно в три ночи меня тошнит. Я ничего не соображаю. По моим подсчетам, мы должны были закончить в 9 утра. Но далеко не сейчас. Я вижу Бонни совсем близко. Она просит смотреть ей в глаза и навсегда забыть о числе 24. Все, что ей нужно от меня, чтобы я перевернулась на спину и не захлебнулась. Я слишком слаба. Фоном я слышу полицейский свисток. Бонни объявляет об окончании заплыва. Она по-матерински заботливо шепчет мне:
– Диана, я знаю, что ты страдаешь. Это просто тренировочное плавание. Ты плывешь уже 18 часов. Но ты же не хочешь останавливаться? Я знаю, что не хочешь. Посмотри на меня. Ты слышишь меня?
Я киваю.
– Хорошо, сделай пять гребков. Еще пять гребков и все. Если ты не сделаешь их, мы закончим. Ты сможешь?
– Смогу.
– Мне надо это увидеть. Я собираюсь считать. Начинай. Один…
Я не собираюсь «заканчивать». Я опускаю голову в воду. Левая, правая. Пять гребков. Я смогла сделать эти пять гребков. Затем я сразу останавливаюсь, переворачиваюсь на спину и засыпаю. Меня будит свист.
Бонни: – Давай еще пять. Продолжай. Еще пять. Один, два, три, четыре, пять.
Умница! Я знаю, что ты не сдашься сейчас. Еще пять. Это победа. В том же духе.
На этот раз я горжусь собой. Ко мне возвращается мой ритм. Я начинаю отсчет до ста только левой руки. Я останавливаюсь и смотрю на Бонни. Я ожидаю оваций. Она просила сделать пять. А я сделала 100.
«Диана, возвращайся. Послушай, до рассвета осталось совсем чуть-чуть. С первыми лучами солнца мы закончим. Как ты на это смотришь?»
Я не уверена, что мое тело согласно, но киваю.
Бонни сделала все, чтобы я могла собой гордиться. Это придало мне сил. И она знает, о чем говорит, когда просит меня плыть до рассвета. Каждый раз, делая вздох на левой стороне, я оборачиваюсь и смотрю на черное как смоль небо, с тысячами звезд. Не представляю, где восток, но, вдыхая воздух справа, я пытаюсь заметить первые признаки восходящего солнца. Я увеличиваю счет до 200. И умудряюсь развлечь себя. 200 англичан. 200 немцев. Все еще темно. 200 французов. 200 испанцев. Время остановилось? Где это проклятое солнце?
Я начинаю отсчет заново. После двухсот по-испански я оборачиваюсь и смотрю на небо. Может, это мое воображение, конечно. Но звезд наверху поубавилось. Все еще темно. Но звезды начали исчезать. Французские 200. Снова взглянув на небо, я замечаю, как темно-голубой разбавляет черный. Теперь по сто. 100 по-французски, четвертый раз. Я вижу первый свет. Мое сердце наполняет счастье.
Восход кажется нам магическим. В детстве я обожала плавать на рассвете. Поговаривают, что рассвет отмывает Землю от ночной черноты. Я чувствую себя обновленной. Бонни знала, что делает. Выдержав плавание до восхода солнца, с его наступлением вы будете способны на все. Остается еще несколько длинных часов. Но до девяти утра я продержусь.
Мы с Бонни улетели в Лос-Анджелес почти сразу после этого заплыва. У нас есть подготовленная Команда, созданная на Ки-Уэсте. Бартлетт останется там решать навигационные проблемы. Ди приготовилась сама и приготовила Voyager. У меня есть фанаты: владельцы потрясающего английского паба на побережье Флоридского залива – Полин и Джон, которого мы зовем Джон Берри, стали мне хорошими друзьями. Полин – медсестра. Что ж: «Добро пожаловать на борт!» Она по-настоящему включается в игру. Джон Берри – самый невозмутимый человек из всех людей на планете. Он лысый и огромный. Настоящий медведь. Он без конца проверяет, как сыграли Orioles, и не выпускает из рук мобильник. Джон говорит, что настоящий янки просто обязан быть в курсе результатов Orioles. Мы проводим вместе все лето. Марк и Энджи нагрянут к нам перед самым стартом.
В Лос-Анджелесе до нас дошла новость про австралийскую пловчиху. Чемпионка Пенни Пэлфри в данный момент находилась в Гаване и готовится пересечь воды пролива. Мы с Бонни подлетаем к компьютеру для видеосвязи с Командой на Ки-Уэсте и Марком на острове Сен-Мартена.
Пенни одна из лидирующих спортсменок в мировом плавании на открытой воде. Она известна зверской выносливостью и ультраскоростью. Я нервничаю. Хотя нет, я просто в бешенстве. Я понимаю, это – ребячество. Но зачем же гнаться за чужой мечтой? Если рассуждать логически, то у океана нет хозяев. Но не страну скрывать: ни в коем случае не желая Пенни зла, мы надеемся на ее неудачу.
На сайте Пенни каждые 20 минут будет обновляться информация о ее местоположении во время заплыва. Она поплывет ночью. Я представляю себе, как она с легкостью двигается при встречном ветре. Ей нипочем полчища медуз. Около полуночи мы ложимся спать. Я видела, как Пенни, не отвлекаясь от курса, плывет на север и северо-восток. На следующее утро мы улетаем в Ки-Уэст. Интернет не работает, и я не могу следить за Пенни и ее Фортуной.
В девять вечера мы приклеиваемся к компьютерным мониторам. Пенни исчезла с радаров GPS. Ее путь отслеживает CNN. «Чемпионка из Австралии приближается к побережью Флориды!» В одиннадцать мы с Бонни отправляемся в кровать, так и не узнав, что спустя несколько часов Пенни вытащат из воды. Что-то пошло не так с навигацией. Она уплыла в почти противоположном от Флориды направлении. Мы понимаем, что сбило ее с правильного курса. Это был водоворот, повернувший ее против часовой стрелки на юго-восток. Позже в океане ее ужалили. Когда все остальные узнали об этом, они мне ничего не сказали. Не хотели тревожить мой сон. В шесть мы с Бонни просыпаемся. Ничего не подозревая, я открываю сайт CNN, который не обновлялся с момента, когда «чемпионка из Австралии приближалась к побережью Флориды!». Я представляю, насколько близко она от заветной цели. Наши сердца бьются в одном ритме, в одном бешеном ритме. Мы кидаемся к нашей Команде. И узнаем последние новости.
Навигационная команда Пенни сообщает, что они были сбиты с толку круговым течением и невозможностью выйти из воронки на юго-востоке. Бартлетт бьет чечетку. Это станет его звездным часом. На сверхскоростном катере Пенни увезли в самый ближайший госпиталь. Она пострадала от укусов. Я сочувствовала ей. Мне стало легче. Сжав зубы, я следила за тем, как Пенни пересекала расстояние от Кубы до Флориды. Но я смогла бы искренне порадоваться за нее в случае победы. В нашем виде спорта мы слишком хорошо понимаем, что заставляет пловца ставить такие масштабные цели. Почему я должна не уважать человека, который бросил себе вызов и победил? Это же и вправду океанский Эверест. Возможно, ее успех стал бы для меня ударом. Но я бы не прекратила свои собственные попытки. Я держу данное слово. Я бы не остановилась, почти дойдя до цели. Не буду врать, мой живот скручивало, когда я видела, как быстро она плывет, как не сбивается с курса. Но я бы отдала ей всю дань своего уважения после. Я говорю, что восхищаюсь Пенни здесь и сейчас. За ее героический поступок.
Моя очередь.
Бесспорно, морские твари готовы наброситься на любой незащищенный сантиметр моего тела. Бонни раздумывала, как еще больше можно защитить мой рот и нос, чтобы я могла дышать.
Глава 26In Medias Res
Атмосфера накаляется. Четвертая попытка. За нами следит весь мир. Кажется, что за последние три года – это первый день, когда я полностью сломлена. Терпение вызывает уважение. Я сейчас его вряд ли достойна. На календаре – август. Спустя два месяца после попытки Пенни я все еще в депрессии. Моя Команда все понимает. Они дают мне выплакаться. Все до одного: Бонни, Ди, Полин, Джон Берри. Они видели, что я исполняла все указания. Отдала всю себя. Полин подставляет мне свое плечо, которое я заливаю слезами. Приносят какао.
Я усиленно работала на протяжении двух месяцев. У нас была такая схема тренировок, при которой мы в любой момент могли перейти на желтый уровень готовности. Мы с искренней радостью тащимся на пристань с яхтами, где начинается короткий бесконечный заплыв. Никто не произносит ни звука. Ди нагревает двигатели. Джон Берри настраивает ветроуказатель. Бонни и Полин поят меня холодной водой и мажут мое тело жиром. Я приветствую всех собравшихся, пока ребята прорабатывают сегодняшний маршрут.
Капитан Ванесса свешивается через перила, объясняя наш маршрут. Сильные бури во второй половине дня. Мы сможем преодолеть все расстояние, если не будет грозы. Ванесса сообщает, что справа от пристани заметила белую акулу. Она затаилась и не движется уже целые сутки. Сегодня все решается просто. Мы перехитрим ее. Мы выйдем на открытую воду с другой стороны отмели. Я проплыву под мостом, по которому ездят поезда.