— Дай ему трубку.
Отметаю вспыхнувшую в уме просьбу сказать мне. Безапелляционный папин тон значит, что толку от нее не будет.
— Яр, — даю ему трубку.
Мужчина берет ее, подносит к уху.
— Здравствуйте, Олег.
Из трубки доносится что-то похожее на рычание. Не меняясь в лице, Яр с минуту слушает.
— Я очень благодарен, Олег. И…я прошу прощения за эту ситуацию.
Папа что-то отвечает и губы Яра дергаются в полуулыбке.
— Да. Так и будет.
Прощается и отдает мне телефон. Когда беру, перехватывает вторую мою руку и затягивает меня себе на колени.
— Пап…
— Нормально все, Котенок. Боятся нечего, серьезно.
— Спасибо тебе.
— Ты же знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня, моя маленькая.
— Да. Знаю.
Кладу трубку и обнимаю Яра за шею. Он зарывается лицом у меня на плече, забравшись под кофту сжимает растопыренными пятернями спину, вдавливает в себя почти до боли.
Ему это нужно. Необходимо, как воздух. Чувствовать меня рядом. Тепло, запах. Точно так же, как и мне.
Глава 36
Все, что рассказывает мне Яр о разговоре с отцом — это то, что подставил его именно Дмитрий. О возможных причинах не говорит ни слова. Равно как и о том, что же собирается делать. И чувствами по поводу предательства лучшего друга не делится, хоть как я пытаюсь его разговорить. Отмалчивается. Отделывается односложными ответами. Съезжает с темы. Напряжен весь, как натянутая струна, взвинчен донельзя. Но на мне не срывается. Ах, лучше бы на мне. Ведь если что-то случится на взвешивании или во время боя… С дисквалификацией сделать нельзя ничего. А ведь Дима один из его угловых. Будет рядом все время…
Следующим утром мы едем к кардиологу. После осмотра врач подтверждает, что все в порядке, а значит бою быть. С одной стороны, я испытываю облегчение от того, что у отравления нет серьезных последствий для организма, с другой же схожу с ума от страха, ведь случиться может что угодно.
Ни разу не слышу, чтоб в разговорах с Сашей, Вадиком или Максом Яр упоминал хоть что-то о смене углового. Да он последним двоим ни слова не говорил о ситуации в общем. Ни единого слова. У него есть какой-то план, вот только меня в него Яр не посвящает.
Ночь на пятницу не смыкаю глаз. Пялюсь в темноту, слушая глубокое дыхание Яра и обдумываю, что же буду делать, если… У этого «если» десятки вариантов. Мозг услужливо подбрасывает все новые и новые. И очень небольшой процент из них можно будет либо предотвратить, либо без особого ущерба разобраться с последствиями.
Встав пораньше иду приводить себя в порядок. Контрастный душ с любимым ароматным гелем приводит в чувства, прогоняет из мышц тревожную скованность и напряжение. Хотя, где это у меня мышцы? Так, косточки, обтянутые кожей, которые словно по волшебству имеют изгибы и выглядят поэтому привлекательно.
Мою волосы шампунем, наношу побольше маски. Сегодня моей шевелюре особенно необходимо выглядеть безупречно. Хорошо хоть погода солнечная. Если б было сыро или, еще хуже, шел дождь, мою прическу и чудо бы не спасло.
Кутаюсь в полотенце, заматываю вторым волосы и, став перед зеркалом, наношу на лицо увлажняющий крем. Придирчиво рассматриваю свое отражение. М-да уж… Бледная, под глазами мешки, в уголках синева. Макияжа — естественного — понадобится очень много.
Сушу волосы, укладываю их плавными волнами и щедро поливаю лаком. Крашусь. Тон, консилер, румяна и бронзер, побольше хайлайтера сверху на скулы. Легкие стрелки, самая объемная тушь из моего арсенала и блеск на губы. Ну вот. За завтраком Яр увидит ухоженную девушку, а не измученную переживаниями страшную женщину.
Надеваю шелковый халатик и иду готовить завтрак. По еде ограничений уже нет, поэтому будет ставший традиционным в обычные дни омлет из трех яиц с красной рыбкой и зеленью. Включаю кофе-машину. Ее звук, а вскоре — запах свежеприготовленного кофе приносит даже какое-то умиротворение.
Раскладываю омлет в тарелки, ставлю их на поднос с ножками, добавляю приборы и чашки с кофе и иду наверх.
Опершись о спинку кровати, Яр зависает в новом телефоне. Солнечный свет, льющийся сквозь щель в жалюзи играет на стальных мышцах его пресса, золотит мягкие волоски на груди и полоске, забирающейся под лежащее на узких бедрах одеяло.
Увидев меня, мужчина откладывает телефон и с широкой улыбкой окидывает жарким взглядом. Медленно и со вкусом проходится по всему телу от ступней до макушки, заставляя пылать каждую клеточку. Чувствую, как кровь приливает к щекам, как ускоряется сердце, а внизу живота начинает сладко ныть.
— Завтрак чемпиона, — объявляю севшим голосом.
Ставлю поднос на постель между нами, сажусь с другой стороны и с невозмутимым видом принимаюсь за еду.
— Я бы начал с десерта, — хрипло шепчет Яр.
— Принести чизкейк? — хлопаю ресницами.
Яр одним молниеносным движением спускает поднос на пол, умудрившись не разлить кофе, а вторым подминает меня под себя. Проталкивает колено мне между ног, задирает халатик.
— Дразнишься? — рычит мне в губы.
— Яр, пусти! — визжу. — Даже не думай! Перед боем тебе нельзя!
Но он со смехом набрасывается на мои губы, вдавливает своим телом в матрац. Жарко целует, сминая руками задницу. Мой затуманенный от страстного напора разум плавится от желания. И вот, когда мои трусики отправляются прочь, а влажных складочек требовательно касаются мужские пальцы звонит мой телефон.
— Нахер, — рычит Яр, проникая в меня двумя пальцами.
Я ахаю и выгибаюсь дугой, цепляясь за рельефные мужские плечи. Перед глазами темнеет.
Телефон все звонит и звонит, не переставая. Сигнал прорывается сквозь стук сердца в ушах. Нашариваю гаджет на тумбочке. Взгляд фокусируется не сразу. Звонит Саша.
— Яр! Яр, Саша звонит.
Он нехотя подвигается, не переставая ласкать меня. Нажимаю на дозвон.
— Доброе утро! — нереально деловым и властным тоном отзывается трубка. — Напомни Барковскому, где он должен быть через два часа.
Взвешивание. Дмитрий. Ситуация. Все возбуждение мигом исчезает, сменяясь леденящей душу тревогой.
Глава 37
Надеваю зеленые брюки, черный топ и черную же кожанку. Ко всему этому высокие «мартенсы». С одетым в черное Яром мы очень здорово сочетаемся.
Садимся в «мустанг» и едем, точнее летим на взвешивание. Мощный двигатель громко рокочет, от скорости вжимает в сиденье. Адреналин гоняет кровь. Мне страшно и в то же время волнительно и круто. Мимо журналистов спускаемся на подземный паркинг.
Хмурый Саня приехал раньше и уже ждет там. Весь деловой, в костюме с иголочки и при галстуке. Волосы уложены, между бровей складка, чисто выбрит. Мы с Яром рядом с ним выглядим как двое хулиганистых подростка, отца которых вызвали к директору школы.
Подтягиваются остальные. Представить себе более удивленное выражение лица, чем то, что было у Дмитрия при виде нас с Яром, трудно. Тяжело сглотнув, он выдавливает приветствие и неловко обменивается с Яром рукопожатием. У того такой взгляд, что я б на месте Кабина провалилась сквозь землю. Потемневшие глаза пригвождают к земле, давят, пронзают насквозь. И все это вкупе с нарочито сладкой улыбкой одними губами.
Вадик и Макс зато выглядят всего-то в меру напряженными — такими, какими должны выглядеть тренер и угловой накануне важного боя. Из чего я делаю вывод, что они и правда не в курсе ситуации. Что ж, очень и очень похоже на Яра.
Он притягивает меня за талию к своему боку, сжимает тяжелой рукой. Остальные становятся рядом и вот так, окруженная телохранителями, словно событие именно в мою честь, я ныряю под вспышки камер журналистов. Все что-то орут, вопят за спинами контролирующей ситуацию охраны.
Нахожу взглядом команду противника и его самого. В жизни Рустам Агаев — так его зовут — выше и крупнее, чем на фотографиях и видеозаписях. Начисто выбритый, покрытый какой-то замысловатой татуировкой череп блестит, густые, кустистые брови практически сходятся на толстой, массивной из-за множества переломов переносице. Из-под них влажно поблескивают черные, как угли, глаза. Абсолютно пустые. Они, как и в общем лицо этого мужчины совсем без какого-то выражения, эмоции. Интеллекта. Мама бы сказала «тупое бычье». В принципе, судя по тому, что я прочитала о нем в прессе, парень таков и есть.
Одет он в черную майку-алкоголичку, обнажающую полностью татуированные огромные руки, и черные же спортивные штаны.
Яр скидывает куртку и отдает мне. Затем одним легким движением разрывает на себе футболку и отбрасывает на пол ошметки под одобрительный вой толпы. Раздевается, красуется в ярком свете перед камерами. Подсушенные мышцы играют под гладкой смуглой кожей, штормовой взгляд с ленивой угрозой обводит толпу. Так хищник нежится на солнышке. Он просто ослепительно красив суровой, грозной, опасной красотой. А потом мужчина подмигивает мне и забирается на весы. То же самое потом делает и его противник.
По весу они практически одинаковы. По росту тоже, Агаев выше всего то на два сантиметра. А ощущение, словно напротив Яра стоит Годзилла и от этого становится страшно. По-настоящему. Но я изображаю на лице максимально довольную улыбку, наблюдая дуэль взглядов, мысленно снова напоминаю себе, что из них двоих чемпион — Яр, что жир легче мышц и именно он делает тело Агаева не только устрашающе огромным, но и менее поворотливым и ловким, чем тело Яра.
И вот, в какой-то момент я замечаю, как губы Агаева движутся. Сказанного я не слышу из-за гомона голосов. Зато, словно в замедленной съемке вижу, как меняется лицо Яра. Как суровое спокойствие на нем сменяется бешенной яростью. И как он набрасывается на Агаева.
Глава 38
Рядом члены команд. Рядом охрана. Все они не дают драке начаться. Матерящихся бойцов растаскивают в разные стороны.
— Яр! Яр, хватит, я тебя прошу! — хватаюсь за каменные плечи, наплевав на опасность случайно попасть под раздачу. Пуля — дура, кулак тоже. Неудачно дернется и мне прилетит. Но Яр сразу же замирает в руках пытающихся его удержать мужчин.