которому ни в чем не отказывает по части развлечений, но сумела оформить все так, что сынуля твердо знает — его безоблачная жизнь зависит только от мамочкиной доброты. Хотя папаша оболтуса, удачливый маклер, все немалое состояние оставил сыну, а Весталии досталась только пенсия, щедрая, но по сравнению с основным капиталом — мелочь, крохи от пирога.
Другая бы порадовалась, что сын получит первоклассное образование и сможет открыть свое дело, не влезая в кредиты. Но Весталия и в свои тридцать была не поникшим от горя цветочком, а отменной гиеной. Года не прошло, как вышла замуж за преуспевающего адвоката, который и помог, не оспаривая завещания прямо, вывернуть его в нужную сторону. Сразу видно, прозвище «Маэстро безнадежных дел» дано человеку не зря.
Всего через два года очередное уже почти выигранное безнадежное дело закончилось для маэстро пулей в спину в нескольких шагах от здания суда, а безутешная вдова продала адвокатский особняк и загородное поместье и вложила деньги в дело. Привокзальное дешевое кафе, несколько мини-кофеен, кондитерская с летними столиками и с заказами на дом — дамочка явно сделала ставку на индустрию питания. Она вся в коммерческих делах и в заботах о сыне, тем удивительнее выглядит ее третье замужество. Редиар Кресард, автогонщик — на четырнадцать лет ее моложе, любимец впечатлительных девушек и абсолютный ноль на брачном рынке: отец богат, но почти все состояние уйдет на приданое дочерям. «Девочкам нужнее, а сын и сам пробьется в жизни» — не такая уж плохая логика, на самом деле.
На второй день свадебных гуляний вся семья жениха и он сам глупейшим образом погибают. Острое пищевое отравление. Ресторан, двести человек гостей, неприятные симптомы почти у всех, на кладбище отправляются строго те, кто имеет право на наследство старого Атраса Кресарда. Во главе с ним самим. Полиция, разумеется, ничего не находит, и Весталия резко прыгает из категории «мелкий коммерсант» в разряд «сотня самых богатых людей Эребы».
Показательно, что самый важный факт в полицейские отчеты не попал. Вельд — девичья фамилия трижды вдовы. Фамилия древнего магического рода. Все три мужа и сын — не маги. Зато есть племянники, дети двух младших братьев Весталии. Кто-то из них унаследует род и всё, чем прирастет богатство рода благодаря нынешней главе.
Выждав минимально допустимый срок траура, Весталия открывает «Сладкий драйв» и начинает делать ему рекламу как элитному клубу для золотой молодежи.
О «Сладком драйве» Гаяр мог бы многое сказать и без тщательно собранных частными детективами свидетельств, но с ними все становилось гораздо нагляднее и непригляднее. Дее очень повезло с ее срывом, а сколько было тех, кому не повезло? Схем применялось много, но в одном Гаяр был уверен: без очень высоких покровителей и сама Вельд, и ее сообщники давно бы пошли под суд.
О покровителях тоже выяснили, и, на самом деле, не так они были страшны и непотопляемы, как казались. В столице — может быть. Но Весталия Вельд решила, что ее древний род и столичные связи делают ее королевой Сигидалы. Явилась на чужую территорию и попыталась подгрести ее под себя. А на предупреждение Старшего Босса Отрелио ответила покушением на его наследников.
Некоторые считают себя бессмертными. Очень глупо, на самом деле.
Гаяр остановился перекусить в придорожном кафе на заправке на окраине Эребы. Еда была так себе, а кофе неожиданно хорош — настоящий черный, крепкий, в меру горький, отлично прочищающий мозги после монотонных часов за рулем. За окном моросил дождь, заехал на заправку фургон с надписью «ХЛЕБ» на белом, блестящем от дождя боку, а следом за ним — полицейский патрульный «барбос». Зашлепал по лужам паренек в форменной кепке, наверняка проклиная и погоду, и всех тех, кому не сидится дома. Настоящее тепло сюда придет не раньше, чем через месяц. Гаяр давно привык к мерзкой столичной погоде, но сейчас, после солнца и цветущих акаций Сигидалы, низкие тучи и серый морок дождя вгоняли в уныние.
— Тем больше причин сделать все быстро, — пробормотал Гаяр. Расплатился и вышел под косые струи дождя.
Он петлял по улицам столицы, выбирая удобный путь к «Сладкому драйву». Белый фургон с надписью «ХЛЕБ» ехал позади, то вплотную, то отставая на квартал или два. Впрочем, машин сейчас на улицах хватало, хлебный фургон терялся в общей массе и вопросов не вызывал.
Гаяр припарковался на служебной стоянке «Сладкого драйва». Посмотрел на часы. Дождался, пока припаркуется рядом фургон и оттуда посыпятся парни в полицейской форме. «Барбос» уже должен был стоять у парадного входа.
А дальше дело пошло быстро и слаженно. Никаких незаконных чар и силовых методов — зачем? Удостоверение под нос, наручники, под локти и в фургон. За считанные минуты все сотрудники, посвященные в тайные дела хозяйки, оказались «упакованы», сейф с документами вскрыт и опустошен, а в зале никто ничего и не заметил.
Остался только Витов, папаша белобрысого засранца. Место метрдотеля было у входа, и Гаяр, нацепив свое обычное для дежурств безразличное выражение, тихо прошел через зал и сказал ему на ухо:
— В кабинет хозяйки, срочно. Проблемы.
До кабинета тот не дошел.
Гаяр тоже, но совершенно по другой причине. Закончился танец, освещение стало ярче, и он заметил Романа. Да что заметил, чуть не столкнулся с ним!
Отстранил прилипшую к белобрысому девицу в обтягивающем серебристом платье. Спросил, подпустив в голос металла:
— Роман Витов? Пройдемте.
— Куда? — не понял тот. — Вы… постойте, вы тот тип… — Узнавание на его лице сменилось откровенным злорадством. — Полиция! Вызовите полицию!
— Уже вызвали, — оскалился Гаяр и сунул в ненавистную морду раскрытые «корочки». — На выход!
Остро и ярко вспомнилась Дея за мгновение до срыва, потерянная, ошарашенная. Кулаки чесались ещё раз зарядить мерзавцу в морду, и ни один из богов не знал, чего стоило сдержаться. Только ради того, чтобы у парней не возникло проблем с превышением полномочий. Полиция-то была не декоративная, а вполне настоящая. Особый отряд Сигидальского края по борьбе с магической преступностью, с подчинением напрямую Имперской службе безопасности. Гаяр очень хотел понять, как деду удалось это провернуть. Но дед на его вопрос только усмехнулся и сказал:
— Учись, пока я еще жив. Возвращайся и учись.
Его едкие интонации все ещё раздражали, но совсем не так, как прежде. Тускло, будто по привычке. И от мысли, что в самом деле мог бы поучиться, есть чему! — царапала досада, непонятно на кого направленная. То ли на деда злился, то ли на себя. Нет, он не считал годы вне семьи потерянными, он приобрел опыт, «набрался ума», как сказал Кай. Но было еще и нервирующее, щемящее, зудящее чувство, которое появилось и не оставляло после нескольких дней в родном доме. Беспокойство за Кая — из-за предсказания Деи, и за деда — от мыслей, что все-таки он сдает. Глупая, какая-то щенячья радость и тепло в груди, когда вспоминал вкус сваренного Анериэ кофе и испеченных специально для него слоек. Удовлетворение и легкая грусть при мысли о том, что выбросил из своих комнат прошлое и навел там порядок. Еще бы в чувствах порядок навести.
И, кстати о чувствах, почему-то было приятно вспоминать Дею — там, дома. Спускающейся по парадной лестнице. Сидящей на перилах в беседке посреди пруда. Что-то взволнованно обсуждающей с Гаирэ.
Что ж, может, он и в самом деле вернется. Но не сразу. Надо дождаться, пока Дея сдаст экзамены. Проследить, что бы никакой засранец снова не попытался ее подчинить. И… объясниться?
Да. Обязательно.
ГЛАВА 15. Как хорошо вернуться… но не в школу!
Шикарный автомобиль повернул на Речной проспект, и Дея не сдержала вздох. Еще пара минут, и сказка кончится. Ее высадят у ворот школы, и останется только вспоминать солнечную Сигидалу, головокружительный запах акаций, невероятно синее море, еще слишком холодное для купания, хотя Дея все-таки не удержалась и окунулась. Золотой песчаный пляж, на котором она валялась два последних дня, потому что хотелось побыть одной, а под мягкий плеск волн отлично думалось. Гораздо лучше, чем в беседке с видом на карпов!
— Уже жалеешь, что не осталась? — поддел Кай.
— Зато отпинаешь в своей школе всех, кто тебя обижал, — подхватил Гаяр.
«Отпинаешь»…
— Ты ведь так и не научил меня бить морды начальству, — попыталась пошутить она. Кажется, получилось глупо.
С Каем они все-таки перешли на «ты», а она ещё и привыкла называть его коротким именем. Но легкое, на грани ощущений опасение все равно оставалось. Дея точно знала, что может не бояться Кайлера Отрелио, но настолько же точно знала, что он — опасный человек. Как и Гаяр, но с Гаяром было почему-то проще. Наверное, трудно бояться человека, знакомство с которым началось с пробуждения в одной кровати. Если, конечно, знакомство оказалось удачным…
А может, это из-за того, как Кайлера встречали в полиции? Как будто он там не просто главный, а имеет право построить всех главных и выговор объявить. Странно, почему в первый раз она ничего такого не заметила? Хотя тогда ей было не до того, чтобы присматриваться и отмечать странности.
Кайлер повез ее в полицию совершенно внезапно, ничего не объясняя, на следующий день после того, как уехал по каким-то делам Гаяр. А там… там ей предложили написать заявление на Романа и эту неизвестную ей Вельб. Она пересказала следователю тот разговор с Романом, подтвердила, что не соглашалась ни на какое покровительство и уж тем более свадьбу с непонятно кем. Подписала протокол. И сказала, воткнув ручку обратно в держатель, сама удивившись собственной злости:
— Надеюсь, им обоим впаяют по полной.
— Приложим все усилия, — вежливо ответил следователь.
А Кайлер добавил:
— Обещаю.
И это прозвучало совсем не как «обещаю приложить усилия», а именно что «впаять по полной». А на следующий день, прямо утром, за завтраком, он сказал:
— Всё, Дея, никакого больше «Сладкого драйва». Лавочка закрыта, лавочники арестованы.