[55] обладатель степени магистра наук Стенфордского университета.
Через пять минут майор вошел в кабинет и увидел перед собою толстяка с живыми смеющимися глазками. Ладонь у него оказалась пухлой, и чуть влажной, но рукопожатие — крепким.
— Садитесь, прошу вас! — предложил он полицейскому и вернулся за стол — почти пустой, если не считать ноутбука «Макинтош», чертежной лампы, нескольких документов и макета ракеты-носителя. Поправив узел большой бабочки из ткани в горошек, он улыбнулся и развел руками:
— Не знаю, чего вы от меня ждете, майор, но попробую ответить на ваши вопросы.
Его гость решил зайти издалека.
— Для начала расскажите, чем вы тут занимаетесь.
Улыбка директора стала еще шире.
— Космический центр Тулузы является операционным центром Национального центра космических исследований. Здесь разрабатывают и выводят на орбиту космические ракеты и системы. Вы наверняка слышали о программах «Ариан», «Спот», «Гелиос» и — главное — о роботе «Кьюриосити», который американцы запустили на Марс?
Мартен счет правильным согласиться.
— Ну так вот, ChemCam[56] — специальная камера, венчающая мачту марсохода, осуществившая восемьдесят тысяч лазерных выстрелов по скалам, — пилотируется отсюда и была создана здесь, Национальным центром космических исследований и Институтом астрофизических и палеонтологических исследований.
Тулуза и космос, Тулуза и космонавтика… Старая история, восходящая к началу прошлого столетия и самолетам «Латекоэр», к легендарным пилотам Авиапочты, Сент-Экзюпери и его другу Жану Мермозу… «Земля людей», «Южный почтовый», дюны Сахары, огни Касабланки, Дакара, Сенегальского Сент-Луиса… Захватывающие дух истории, пестрящие словами «Патагония», беспроволочный телеграф и Южный Крест, благодаря которым Мартен в детстве сбегал из своей комнаты, чтобы путешествовать с героями.
— Я вряд ли ошибусь, предположив, что вы пришли сюда не ради бесед о роботах и космических исследованиях? — заметил тем временем хозяин кабинета.
— Вы случайно не помните, что интересовало мадемуазель Яблонку больше всего? — перешел майор к делу.
Директор оперся подбородком на сцепленные пальцы.
— Ее интересовало все — она была любознательна и умна. И, кстати, очень красива, — добавил он после секундной паузы. — Мадемуазель Яблонка хотела все узнать, все увидеть и все сфотографировать — последнюю просьбу, разумеется, пришлось отклонить.
— Вам не показалось, что она страдает депрессией?
— Я не психиатр, да и встречались мы всего два раза. Но почему вы об этом спрашиваете?
Неожиданно Сервасу пришла в голову одна идея.
— Селия с кем-то познакомилась, — сказал он, проигнорировав прозвучавший вопрос. — В разговоре с отцом она назвала этого человека «космическим ковбоем»…
Его собеседник нахмурился:
— Если вас интересуют космонавты, вы ошиблись адресом. Европейский центр подготовки находится в Кёльне, а штаб-квартиры Европейского космического агентства и Национального центра космических исследований — в Париже… Впрочем, мадемуазель Яблонка могла встречаться с разными людьми и минуя меня. А почему вы об этом спрашиваете?
— Сожалею, но этого я вам сказать не могу — не имею права. — Мартен мысленно усмехнулся, заметив тень досады в глазах собеседника.
— Послушайте, инспектор, не знаю, что вы там ищете — или что себе напридумали, — но космонавты — супернатренированные и гиперподготовленные как физически, так и умственно люди… Вам и не снилось, какие нагрузки они выдерживают: центрифуга, вращающееся кресло, наклонный стол… Все эти тренажеры — чистой воды пыточный арсенал. Космонавты выдерживают всё. С улыбкой. Это невероятные люди. Кроме того, их подвергают куче тестов, в том числе психологических…
— А Селия не могла познакомиться с кем-нибудь из них здесь — тем или иным образом? — настаивал майор, вновь проигнорировав замечание администратора.
— Я ведь уже говорил…
Директор раздражался все сильнее, но затем все-таки задумался и кое-что вспомнил.
— Селия Яблонка была в числе приглашенных на торжественный прием, который Национальный центр космических исследований устраивал в Капитолии. На нем присутствовал весь цвет французской космонавтики. Я предложил мадемуазель сопровождать меня, и она согласилась, а потом увидела всех этих доминантных самцов в смокингах и начисто обо мне забыла, — фыркнул толстяк.
— Вы хотите сказать, что…
— Да, там были все французские космонавты — космические ковбои, по вашему определению.
Сервас смотрел на собеседника и представлял, как тот был унижен, когда молодая задавака предпочла его блестящему уму накачанные мускулы и ослепительные улыбки космических… жеребцов. В нем проснулся охотничий азарт.
— Помните дату? — спросил он быстро.
Директор снял трубку, сказал несколько слов секретарше и выслушал ответ.
— Двадцать восьмого декабря две тысячи десятого года, — ответил он и повесил трубку. — Если вы ищете космонавта, найдите список приглашенных. В тот вечер там были все. Выбор широкий.
На Тулузу опускались ранние сумерки. 31 декабря. Город сверкал огнями на манер новогодней елки. Заходящее солнце сочилось кровью, как раненое сердце, и Сервас ощутил дыхание ледяного ветра польских степей.
— Зачем ты вернулась в мою жизнь? Я тебя забыл.
— Нет, не забыл.
— Но ты умерла.
— Да.
— Я начал забывать твое лицо.
— Забудешь и все остальное.
— Значит, вот что случится? От наших слов, обещаний, поцелуев, ожиданий, поступков, любви ничего не останется?
— Ничего.
— Тогда зачем жить?
— А зачем умирать?
— Ты меня спрашиваешь?
— Нет…
Он смотрел на торопившихся по делам прохожих с усталыми лицами, на новогодние гирлянды и на тепло укутанных хорошеньких девушек, весело щебечущих на террасах кафе: их смех смолкнет, гирлянды погаснут, юные красотки постареют, станут морщинистыми и умрут. Майор набрал телефон Ратуши.
— Слушаю вас… — ответил ему женский голос.
Сервас представился, изложил суть дела.
— И что дальше? — тоном бюрократического превосходства спросила его собеседница.
— Мне необходим список гостей.
— Вы, конечно, шутите?
Мартен с трудом удержался от грубости.
— А похоже?
— Сожалею, но это не в моей компетенции. Сейчас переключу вас на человека, который, возможно, сумеет вам помочь…
— Спасибо… — машинально произнес сыщик, отметив про себя не слишком обнадеживающее «возможно».
В трубке зазвучал Моцарт.
— И кто же вас ко мне направил? — Новая собеседница с места в карьер взяла агрессивный тон, словно позвонивший в чем-то перед ней провинился.
— Ваша коллега… — объяснил полицейский. — Она сказала, что вы, возможно…
— Временами мне кажется, что люди не всегда отдают себе отчет… Я завалена работой.
«А я — нет, — подумал Сервас. — У меня есть только это дело…» Но вслух он ничего не сказал. Ему была необходима информация.
— Вот что, мсье, я свяжу вас кое с кем — вернее, попробую. Сегодня все-таки тридцать первое декабря.
Блеск. Спасибо. Счастливого Нового года.
Другая мелодия, новое ожидание.
— Да, говорите, — произнес третий по счету женский голос.
Мартен повторил свой вопрос, ни на что не надеясь.
— Не вешайте трубку, я попытаюсь вам помочь, — ответили ему.
Сервас воспрял духом. Голос этой собеседницы звучал твердо и решительно. Он слышал, как она ходит по комнате и зовет кого-то властным тоном. Вообще-то полицейские работают не лучше, но и среди них есть компетентные и добросовестные люди.
Через несколько минут Мартен получил неутешительный ответ:
— Мне жаль, но этот документ хранится не у нас. Я вас переключу.
Сервас готов был смириться с неудачей, но тут услышал тоненький голосок:
— Я слушаю… Алло… Алло…
Майор заколебался, но пискля не успокаивалась:
— Да алло же!
Так тому и быть.
Мартен устало повторил надоевшую ему самому просьбу.
— Вам нужен список приглашенных на прием двадцать восьмого декабря две тысячи десятого года? — удивленно переспросила женщина.
— Да. Вы понимаете, о каком приеме я говорю?
— Конечно. Я там была. Прием для космонавтов.
Крохотный проблеск надежды.
— Посмотрим, смогу ли я его отыскать, — сказала служащая. — Останетесь на линии или перезвоните?
Полицейский сказал себе, что, если повесит трубку, у него вряд ли хватит сил на еще одно бесконечно нудное ожидание.
— Я подожду, — решил он.
— Хорошо…
Минут через десять майор спросил себя, уж не подшутили ли над ним: женщина могла оставить телефон на столе и отправиться встречать Новый год.
— Я нашла! — услышал он внезапно ее восклицание. Писклявый голос звучал торжествующе.
— Неужели?
— Да. Все заархивировано, в том числе фотографии.
— Фотографии? Какие фотографии? — Сервас лихорадочно соображал. — Не уходите, я уже еду…
— Куда? Сейчас?! Но я через полчаса заканчиваю, сегодня праздник!
— Я в ста метрах от Ратуши и надолго вас не задержу. Это очень важно.
— Ну что же, в таком случае… — согласился эльфийский голосок.
24. Голос
19.46, 31 декабря. Температура упала до –2 °C, но она все-таки открыла балконную дверь, и шум вечерней площади проник в гостиничный номер. Она лежала в кровати и любовалась ярко освещенным фасадом Ратуши. «Гранд-Отель де лʼОпера». Площадь Капитолия, 1. Пятьдесят номеров, два ресторана, спа и сауна, хаммам и массажный салон в самом центре города. Ей досталась красная комната: красные стены, красное кресло, красный стол — белыми были только пол, кровать и дверь.
Игги обнюхал углы — маленький предбанник, ванную, — все время натыкаясь на двери пластиковым воротником-воронкой, а потом уснул на покрывале.