Помог Василию Ящер. Парень встретился с древним рептилоидом, совета попросил. Беседа была небесполезной. Ящер сказал, что напряжения в земной коре близ глубинных разломов тянут на себя межмировую ткань, истончают пространство и искажают время. Между делом он посоветовал почитать работы Видукинда Шпее о силах и энергиях тяготения. Вельми, сказал, полезные книги. Шпее вплотную подошел к решению задачи, ему одного шага не хватило или смелости, научной самоотверженности сделать этот шаг.
Хороший вышел разговор, жаль, продолжить его получится только весной. Не выдерживал рептилоид морозов, да и водоемы замерзали, оставалось только или в спячку заваливаться, или переселяться. Как понял Василий, Ящер предпочитал на зиму уходить в теплые края. По его обмолвкам, жили в Африке и Южной Атлантиде народы, почитавшие Ящера богом. Ему даже храмы возводили, жертвы приносили, легенды в его честь слагали, за советом обращались.
Работа шла. На стройке Василия уважали. Товарищи ценили. А вот на личном фронте не так все складывалось, как хотелось. Лиза держала дистанцию, вроде и не отталкивала, но и намеков не давала. Василий частенько ловил в девичьих глазах отблеск интереса, чувствовал, что Лиза не против завязать отношения, но любые попытки сближения натыкались на каменную стену.
Сложно все. Такое ощущение, будто тогда, на берегу Ежавы, произошло что-то, оттолкнувшее девушку от молодого человека, вбившее между ними клин. Да, Василий тогда отстал от друзей, потерялся, отбился, не смог догнать, но ведь нашел же их, в конце концов! Не забыл земляков, не забыл и Лизу.
Квакшин в последнее время частенько заходил в гости к жившим на Заболотном конце девушкам, искал повод провести время с Лизой, старался помогать, чем можно, поддерживать. Его не отталкивали, но и лишний раз не приглашали. Казалось, Лиза выжидает, проверяет, испытывает, ждет знака свыше, исполнения приметы или какого-то шага, поступка со стороны Василия. Эх, знать бы, что именно. А то так и помрешь холостым дураком, в двух шагах от милой сердцу девушки. Не получалось…
Подошло время Святок. Конец декабря. Самые короткие дни и самые длинные ночи. Время, когда, по поверьям, мир цепенеет, старое солнце умирает, темные силы готовятся торжествовать победу над светом и небом.
Солнце уходит, но в небесах уже гремит великая битва, Громовержец готовится нанести сокрушительный удар по тьме, и тогда наступит новый год, родится новое солнце, начнется возрождение мира. Все с тем, чтоб к следующим Святкам солнце опять умерло и снова возродилось. Вечная битва, бесконечная борьба двух сил, которые суть одно целое.
Святки в Вендии отмечались с размахом. На вечерних улицах Святославля шастают толпы ряженых, на площадях жгут костры, скоморохи веселят честной народ, ближе к центру и Старому Граду собираются музыканты. В храмах идут круглосуточные службы, священнослужители все силы прилагают, чтоб помочь светлым богам и в этот раз победить тьму.
Человеческая психология: все знают, что весна наступит, смена времен года зависит не от божественной битвы, а от наклона земной оси в сочетании с движением Земли вокруг Солнца, но все равно в самом дальнем уголке сознания гнездится коварная мысль: а вдруг? А вдруг наступит вечная зима? Ведь бывали же в прошлом ледниковые периоды…
Святки – это не только праздник, но и время подведения итогов, время планов на будущее. Годовой баланс: что сделал? Что не смог? Почему? Что будешь делать в следующем году? Как жить дальше?
Вечером 24 декабря в доме боярина Брянского собралась компания друзей. Наступало народное празднество, целая седмица отдыха и гуляний. Стол ломился от яств и дорогих напитков. Главное блюдо – зажаренного целиком, начиненного всякими вкусностями двухпудового поросенка – готовил сам Гельмут. И у него получилось. Старые друзья рассказывали, что трудно найти в Святославле человека, умеющего готовить святочного поросенка так, как делает это профессор Брянский.
Когда застолье набрало обороты и зазвучали песни, Гельмут тихонько покинул гостевую комнату. Следом за ним поодиночке ушли Владмир, Василий и Глеб. Они намеренно сегодня сдерживали себя, поднимая здравицы, пили с опаской, в меру, чтоб сохранить ясность рассудка.
– Приступим, – Гельмут закрыл на ключ дверь деловой комнаты и повернулся к товарищам.
– Что скажет наука? – поинтересовался Глеб Корбут. Первым делом он плюхнулся в кресло, проклятая рана тревожила, не мог человек долгое время проводить на ногах, даже подъем по лестнице давался ему тяжело.
– Империя наладила надежную связь с соседними ветками. Это точно, – заявил хозяин дома. – Империя ворует светлые головы. Я сумел выяснить, что в последние лет тридцать в Вендии, ханстве, Саксонии, Франкланде, Греции и других странах пропали человек пятьдесят ученых и производственников. В большинстве своем вслед за этими людьми исчезали их близкие.
– В Империи они не появлялись?
– Один совершенно точно, – сказал Владмир. – Мне удалось выяснить, что якобы погибшего профессора Кострюкова этим летом видели в Гамбурге.
– А похороны? Безутешные родственники?
– Тело было предано огню. Жены и дети в Вендии не живут. Уехали сразу после похорон. Говорили, что в Южную Африку.
– Уверен, в Южной Африке их нет, – заметил Василий.
– Империя ищет ученых. Для себя или чтоб у нас не было? – задумчиво пробормотал Гельмут.
– Чтоб у нас не было, – сказал Владмир. – У них-то есть. Видел картинки нового имперского бронеполза. Уж больно на «Абрамс» из моего мира похож. И винтокрылы имперские напоминают наши вертолеты.
– Назначение одинаковое, уровень промышленности примерно равный, вот и получилось похоже, – предположил Глеб.
– Нет, тут не от промышленности зависит…
– И как нам быть?
Вопрос Гельмута повис в воздухе.
Не могли друзья спорить с чужим государством, не в их силах были что-то сделать, как-то повлиять на ситуацию. Они даже повторить имперские опыты не могли. Ибо знание о возможности какого-либо явления не означает знания о принципах этого явления. Надо искать свои пути. Все это отчетливо читалось на сосредоточенном лице Гельмута Брянского.
– Есть решение. Если Зороастр не идет к горе, гора идет к Зороастру, – улыбнулся Глеб.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Гельмут.
– Ты совершенно прав: Империя приглашает людей одаренных, умеющих видеть суть вещей. Я не знаю, насколько наши продвинулись в работах на других ветках, но изучаем, смотрим, наблюдаем. Это точно.
До Владмира не сразу дошел смысл сказанного. Он взглянул на Глеба:
– Мне понравилось слово «наши» из уст изгоя.
– Не изгой, а разведчик, – сообразил Гельмут. – Я правильно понимаю?
Он поднялся со стула и подошел к шкафу. Спокойно достал чарки, бутыль с медом и поставил на стол. Василий в это время тихонечко отодвинулся к двери. Правая рука парня скользнула к поясу. Ладонь ощутила теплую костяную рукоять чудского ножа. Удобное оружие, особенно когда надо действовать в помещении и без шума. Владмир отошел к окну и выхватил пистолет. Патрон уже в стволе. Предохранитель снимается одним движением большого пальца.
Глеб и бровью не повел, так и сидел, вытянув больную ногу и положив руки на колени. Именно вид этих спокойно лежащих рук имперского разведчика и остановил Владмира.
Глеб не проговорился. Он специально так сказал. Не стоит пренебрегать любой возможностью узнать чуть больше. Их трое против одного хромоногого. Молодые, крепкие, прошедшие огонь и воду мужчины.
– Ты правильно понимаешь, Гельмут, – кивнул Глеб. – Но все, что я говорил о наших обычаях, об отношении к людям, не вписывающимся в общество, правда. И то, что у нас нет лишних людей, это тоже правда. Уехав из Империи, человек не теряет связь с родной землей, не забывает своих, помнит родную кровь.
– И много вас таких?
– Не знаю. У нас принято уважать свободу личности, насильно никого не заставляют.
– А не насильно?
– Это другое дело, – рассмеялся барон Корбут. – Но всегда можно отказаться. От каждого по способностям и на благо Империи.
– Так что ты там говорил о горе и Заратустре? – спросил Гельмут. – Как это понимать?
– Я хочу сказать, что Империя приглашает профессора Гельмута Брянского, научного послушника Владмира Воронова и зодчего Василия Квакшина.
– Приглашает куда? – поднял брови Гельмут.
– В Империю. Полноправие и равнообязанное отношение обещается. Приглашение касается также ваших жен и детей. Нам нужны одаренные люди, дело себе найдете. Гельмута ждут наши лучшие университеты. Владмир и Василий получат возможность съездить погостить в свою родную ветку, подышать воздухом первого дома.
Владмир подумал, что Глеб отнюдь не дурак, он точно, четко затронул нужные струнки в душе каждого. Ему, Владмиру, и Василию дает возможность хоть одним глазком, да увидеть родной мир, Гельмуту обещает интересную работу, новые знания… Ловушка? Нет, не похоже. Барон искренен. Для имперских головорезов не составило бы труда прибить всех троих в укромном уголке, да так, чтоб списать все на несчастный случай. Они действительно нужны Империи.
Надо выбирать. Надо решать. Больше года жизни в Вендии, взросление, становление, поиск своего места под солнцем. Идти дальше? Или нет? Владмир не знал. Слишком заманчивое предложение… Разом решить свои проблемы, исполнить мечту. Так не бывает.
Молодой человек убрал пистолет и присел на подоконник. За окном горят уличные огни. На улице толпы. Прямо напротив дома Брянского идет кулачный бой, старая добрая потеха. Все по правилам, без злобы и умысла. Вон и двое городовых стоят у фонаря, глядят на бой, явно размышляют, а не броситься ли самим в драку, забыть на миг про обязанности, потешиться молодецкой забавой. Это Вендия. Это родная земля, это свои люди, это наши люди, это наша земля.
Вспомнились Виктор Николаевич, Димон, Санёк, Женька. И их бросать? Он, Владмир, всегда призывал друзей держаться вместе, одним кулаком, а теперь самому же первому нарушать свое слово? Чем тогда он лучше Петра и Маринки? Перед внутренним взором молодого человека проходили казаки десятского Гната, вспомнился профессор Сташенко, товарищи-однополчане, вместе с которыми он сражался в заснеженных полях за Доном. Память выхватила лица рабочих из строительных десятков на святославльских укреплениях. Бросить этих людей? Нет. Так нельзя. Своих не предают.