— Ой, какие цветочки! — радостно воскликнула Софико, оглядываясь кругом. — Ой, какая бабочка! — Она бросилась ловить бабочку. — Когда мы с Лукой были у бабушки, там… — Софико прыгнула, растянулась на траве и завопила: — Поймала! Поймала!
— Софья Варлаамовна, — назидательно сказал Бенджамен сестре. — Если вы собираетесь жениться, давайте жениться, а если нет — пойдем к бабушке!
В ее руке, теряя пыльцу, трепыхалась нарядная голубая бабочка.
В просторной гостиной уездного лекаря Левана Цинцадзе играл домашний оркестр. Оркестрантов было трое — старик скрипач, одноногий флейтист и уже знакомый нам шарманщик Сандро.
— Как ты похож на своего отца, — говорил Леван, могучий старик с озорными детскими глазами, с любовью глядя на Бенжамена. Он, Софико и Бенжамен сидели перед оркестром.
— Я рад, что теперь мы вместе, коллега! — Леван налил в рюмочки вишневку. — Отныне мы вместе будем лечить больных.
— Доктор! — донесся снизу скрипучий голос.
— Что тебе? — Леван встал, вышел на балкон.
Во дворе маленькая старушка держала за рукав здоровенного парня. У ног парня валялся лихорадочно дышащий мешок, из которого несся пронзительный визг.
— Он говорит, что к Мери какой-то жених приехал! Это правда? — спросила старуха.
— Правда, тетя Домна! Правда! Вот он!
Бенжамен встал и галантно поклонился старушке.
— Этот? — ужаснулась старушка. — Вуй! Вуй! Вуй! Этого я знаю! Он еще хуже тебя!
— Хорошо-хорошо, иди занимайся своим делом, — разозлился Леван.
— Вуй! Вуй! — причитала старушка, отпустив парня с поросенком.
— Совсем свихнулась от радости, несчастная, — обернулся Леван к Софико.
Софико вежливо улыбнулась.
— Селяне! — Леван поднял руку.
Оркестр замолк.
— А вот и невеста!
В двери стояла изящная аристократка Мери Цицнадзе.
— Папа, — спросила она, — где прикажете накрыть стол?
Софико выразительно посмотрела на брата.
Бенжамен ладонью поправил волосы.
— Мери, Бенжамен, идите сюда! — зашумел Леван. — Садитесь! Ты — тут! А ты — тут!
Он усадил их рядом и, с любовью глядя на них, воскликнул?
— Какая пара?! А?! Клянусь прахом отца, после свадьбы повезу их в Тифлис и сделаю фото.
— Голубки, — умилилась Софико.
— И!.. — Леван дал знак оркестру, и в комнате началось столпотворение. Оркестр загрохотал, шарманщик Сандро бросился вперед, вызывая Бенжамена на танец. Тот, не долго думая, поднял руки и принялся самозабвенно танцевать.
Пошли плясать и сама невеста, скромно опустив глаза и плавно покачивая руками.
Счастливый Леван пел и хлопал что есть силы.
В комнату незаметно вошел поручик Ишхнели. Мери первая заметила его и, покраснев, застыла на месте. В гостиной стало тихо.
— Добрый день, Леван Николаевич, — приветствовал поручик хозяина. — Разрешите пригласить вас и вашу дочь на автопрогулку по живописным окрестностям.
Леван приложил руку к сердцу и, насмешливо улыбаясь, ответил:
— Весьма сожалею, господа, но у меня сегодня гости. Надеюсь, своим присутствием вы украсите наш стол.
Со двора донесся гудок авто.
— Иду-иду, — крикнул поручик своему другу и, повернувшись к Левану, любезно сказал: — Быть вашим гостем — великая честь для меня, Леван Николаевич. С вашего разрешения, мы только переоденем спортивные костюмы. — И поручик красивым жестом показал на свою белую черкеску и, метнув уничтожающий взгляд в сторону Бенжамена, вышел из гостиной.
— Это ав-то-мо-би-ле, — глянув в окно и желая рассеять неловкую тишину, сказала Софико Левану. — Маленький паровоз.
— Может быть… Эти кретины промотали родительское состояние и вот уже месяц на своей керосинке крутятся вокруг моего дома, — сказал Леван. — Напрасно стараются. Дочь врача выйдет замуж за врача!
— Папа, — тихо, не поднимая глаз, заметила Мери. — Это не керосинка, а двигатель внутреннего сгорания.
— Двигатель-мигатель. Не знаю… У нас гости, а ты тут танцуешь!
— Папа! Вы не умеете вести себя в обществе, папа! — Мери, еле сдерживая слезы, убежала.
— Все знает, чертовка! — сердито, но не без гордости проворчал Леван. — Хватит! — вдруг заорал он на оркестр. — Нечего тут тарахтеть. Идите работать.
Оркестранты, подхватили инструменты, пошли вниз по лестнице.
— Ну, теперь поговорим о свадьбе. — Леван положил руку на плечо Бенжамена.
— Леван, — сказал Бенжамен, — а вы уверены, что ваша дочь желает, чтобы этот брак состоялся?
— Желает! Ха! Ха! Еще как желает! Мы с тобой будем философствовать. Веселиться, охотиться и пить. И не пройдет и месяца, как Мери полюбит тебя страстно! Дочь врача выйдет за врача!
— Доктор! — В гостиную вбежал шарманщик Сандро. — Там мельник пришел. Мочу принес.
— Что с ним?
— Жена у него с лестницы упала, с четырех ступенек.
— Он знает, что меня нет дома?
— Да, доктор.
— Хорошо. Оседлай коня.
Бенжамен прошелся по гостиной и приоткрыл одну из многочисленных выходивших в нее дверей. Там старуха Домна накрывала белой скатертью огромный стол. Бенжамен приоткрыл следующую…
У изящного трюма Мери в корсете и в панталончиках собирала локоны в пышный пучок.
— А-а-а-а-а! — взвизгнула невеста, увидев в зеркале своего жениха, и спряталась за китайскую ширму.
— А где папа? — спросил он.
— В аптеке. — Мери испуганно таращила глаза из-за ширмы.
— А где аптека?
— Там.
— Пардон! — Бенжамен прикрыл дверь.
В аптеке с потолка свисали длинные связки лука, чеснока, инжира, перца, на полках лежали гранаты, тыква, хурма, пакеты с сушеной зеленью, баночки с семенами, вдоль стен стояли столы с пузырьками, колбами, бутылями, ступками, в углу стоял среднего роста скелет. За столом старичок скрипач в белоснежном халате разливал из глиняного кувшина в маленькие пузырьки какую-то жидкость. На лавке у дверей сидел больной. У ног его лежал баран — гонорар за визит к врачу.
Бенжамен прошелся по аптеке, постукал ногтем по скелету, взял со стола квадратную бутыль, понюхал.
— Не трогай! — строго сказал ему скрипач. — Микробы внесешь.
— Уф! — В дверях появился Леван. Он был по-дорожному одет, с ног до головы обрызган грязью, в руках у него был хлыст.
— Какая ужасная дорога! — сказал он, упав на табуретку.
Бенжамена Леван не заметил.
— Доктор, — обратился к нему мельник, протягивая бутылку, — посмотрите, пожалуйста.
— Разве ты не видишь, что я устал? Я проскакал сто верст! — отмахнулся от него Леван.
— Он тоже устал, доктор, — сказал шарманщик Сандро.
— Ну ладно. — Леван с недовольным видом взял бутыль и, приблизившись к окну, произнес: — Это моча твоей жены.
— Ва! — удивился мельник.
Она упала.
— Ва!
— Споткнулась о порог и покатилась с четырех ступенек.
— С пяти, доктор, — виновато сказал мельник, как бы извиняясь за жену.
— Странно, — снова принимаясь изучать жидкость, сказал Леван. — Здесь явно видны четыре ступени… подожди. Ты принес все, что дала тебе жена?
— Чуть-чуть выплеснул на землю, доктор…
— Вот и причина ошибки! Пятую ступень ты выплеснул, дуралей. Значит, будем лечить как упавшую с пяти ступенек. Савле, дай ему пять пузырьков, — крикнул он старичку. — И еще пусть прикладывает на ушиб подорожник.
— Ты опять здесь? — обратился Леван к девочке. Ну, как твоя мать?
— Лучше, господин доктор, — тихо сказала девочка. — Только все равно… все равно ей холодно, а сама горячая.
— А настойку она пьет?
— Пьет, господин доктор…
Леван задумался.
— Потеет?
— Потеет, господин доктор.
— Хм…
— Мы заплатим, господин доктор.
— Что? За кого ты меня принимаешь?.. А ты что стоишь? — заорал он на шарманщика. — Иди дай ей мешок кукурузы и еще что-нибудь: сыр, масло, яйца. И пусть этого барана тоже возьмет.
— Может быть, у нее малярия? — спросил из своего угла Бенжамен.
Увидев коллегу, Леван несколько смутился:
— Да, конечно. А может быть, и нет. Я еще не поставил диагноз. Ты вот что, коллега, сходи-ка посмотри, пока я тут то-се… Но только не задерживайся.
В низине, у болота, на островке среди камышей стоял убогий заплесневелый домик. Бедность и нищета, казалось, навсегда поселились здесь.
Перед домом стояла печальная Като и молча ожидала доктора, который осматривал ее мать.
Тоскливо скрипнули дверные петли, и из домика, кладя в карман стетоскоп, вышел Бенжамен. Он погладил девочку по голове, отвел ее в сторону, достал блокнот и начал писать рецепт.
— У мамы малярия. Но ты не бойся — все будет хорошо. Пойдешь в город, найдешь аптеку Мизандари. Отдашь ему вот эту бумажку, а он даст тебе лекарство и скажет, как его принимать. Ясно?
Девочка утвердительно кивнула головой.
— А если скажет, что доктору Глонти в кредит не доверяет, тогда отдашь ему вот это. — Бенжамен достал из кармана пробочник с янтарной ручкой и отдал его Като. — Это янтарь, Като. А если он даст лекарство просто так, то вернешь мне пробочник… Я пойду лесом, так ближе до Левана?
— Ближе, только князь не любит, когда ходят по его лесу.
Бенжамен с улыбкой попрощался с Като и пошел к лесу.
— Поу! Поу! — раздались звуки охотничьих рогов, и из дубовой рощи на дорогу высыпала группа верховых в сопровождении целой своры лающих псов. Егеря несли двух привязанных к палкам кабанов.
Впереди на взмыленном жеребце гарцевал генерал в отставке, потомственный князь Вамех Вахвари! Он был в расшитой золотом охотничьей куртке. Куртка была надета прямо на голое волосатое тело.
Бенжамен шел мимо княжеского замка, который красовался на вершине лысой, шелудивой горы.
Князь осадил коня.
— Кто это такой? — указав на Бенжамена ногой, спросил он своего управителя.
Лицо управителя — впрочем, как и лица всех остальных, включая и князя, — напоминало хорошо выжженный кувшин, покрытый черной свиной щетиной.
Управитель пожал плечами.
— Кто ты такой? — спросил князь Бенжамена.