— Ну, теперь мы квиты и все забыто! — весело сказал Бенжамен, застегивая штаны. — Сейчас я займусь вашим горлышком.
Он быстро и ловко извлек кость и отдал ее князю.
Пока тот с любопытством ее рассматривал, Бенжамен незаметно выскочил в дверь, в два-три скачка своих громадных ног достиг ворот, и тьма поглотила его.
В тут ночь в просторной гостиной Левана царило праздничное настроение. Тосты главным образом поднимались в честь Бенжамена; все были полны радости в связи с его блестящей победой над коварными силами. Оркестр Левана играл исключительно любимые песни Бенжамена. На рассвете, когда закричали первые петухи, и когда вино заметно дало себя знать, Леван начал звать свою дочь.
— Мери! Мери! — гремел старик.
— Что, папа? — Едва приоткрыв дверь. В комнату заглянула испуганная Мери.
— А ты знаешь, кто он такой, вон этот? — спросил отец, показывая на Бенжамена.
— Знаю, папа, знаю, — ответила Мери.
— Нет, ты не знаешь. Бенжамен, а ну-ка покажи, куда тебя поцеловал князь.
Бенжамен, шатаясь, встал, готовый исполнить желание Левана.
— Папа! — вскричала Мери, — и головка ее сразу же исчезла за дверью.
— Тшик-тшик! Пссик-пссик! — шлепалась о толстый кожаный ремень много повидавшая бритва, зловеще сверкая на солнце.
Высокий костлявый цирюльник Эроси налил в медный таз горячую воду, передав его Бенжамену, и тот, держа таз двумя руками на уровне груди, окунул в воду бороду.
— Бенжамен, — спросил Эроси, взбивая мыльную пену, — а правда, что ты два месяца только камни ел?
Бенжамен кивнул.
— Что за город! Что ни сделаешь, на следующий день все знают, — как бы недовольно сказал он.
— Что значит молодость! Я вот тоже в детстве камень проглотил, и ничего! Бенжамен, ты тогда в Петербурге учился, там кто-нибудь камни ел? — спросил Эроси.
— Никто!
— Да… Только мы, грузины, можем все!
— Вот он! — В цирюльню вбежал Абесалом Шалвович. — Он здесь!
Следом за финансистом в дверях появилась могучая фигура княжеского управляющего.
Увидев своего врага, Бенжамен вздрогнул и облился водой.
— Бенжамен! — задыхаясь от возбуждения, говорил Абесалом Шалвович. — Этот достойный разыскивает вас, чтобы вручить вам деньги! Вы наконец-то сможете вернуть мне долг со всеми процентами, Бенжамен!
— На! — Управляющий протянул Бенжамену записку. — Читай!
— Прочти, — сказал Бенжамен цирюльнику. Сам он не мог этого проделать: руки были заняты тазом.
— «Его превосходительство князь Вахвари, — начал читать Абесалом Шалвович, вырвавший письмо из рук цирюльника, — просит господина Глонти забыть о происшедшем между ними недоразумении и принять от него вознаграждение в размере ста золотых за мастерски проведенную операцию».
— Вот, здесь сто. — Управляющий положил на мраморную доску перед Бенжаменом тяжелый кожаный мешочек. — Пиши расписку.
— Минуточку, — засуетился Абесалом Шалвович. — Деньги любят счет, разрешите? — Он потянулся к мешочку.
Но управляющий хлопнул его по руке.
— Не суйся не в свое дело! — строго сказал он. — Пиши! — обернулся он к Бенжамену. — Здесь сто!
— Многовато, — покачал головой Бенжамен. — Я за такую операцию беру рубль.
— Много не разговаривай! — зарычал управляющий. Княгине спасибо скажи, а то князь из тебя бы…
— Подожди, подожди, дорогой, — ласково остановил его Абесалом Шалвович. — Бенжамен, его превосходительство лучше нас с тобой знает, за что сколько надо платить! — Он снова потянулся к мешочку, и снова управляющий ударил его по руке.
— Ну?
— Вот что, — сказал Бенжамен, локтем отодвигая от себя мешочек. — Неси это обратно. И скажи князю, что он со мной за все прекрасно расплатился. А если он хочет купить мое молчание, то, к сожалению, опоздал. Иди, адью. Давай, брей, — сказал он Эроси.
— Ух! — зарычал управляющий. Он взял деньги и пошел к выходу.
— Стойте! — взвизгнул Абесалом Шалвович, вцепившись в куртку управляющего. — Он сейчас напишет. Он пошутил! Бенжамен, скажите ему!
Управляющий без труда стряхнул с себя коммерсанта и снова спросил Бенжамена:.
— Ну?
— Иди-иди. Привет княгине.
— Ух! — Управляющий стукнул себя кулаком по лбу и вышел, с силой хлопнув дверью.
— Он ушел! Он правда ушел! — закричал Абесалом Шалвович, поднимаясь с пола. — Бенжамен верните его! — Он попытался вырвать таз из рук Бенжамена.
— Э! — возмутился цирюльник и оттолкнул коммерсанта. — Мы древний народ! — завопил он. — Не нужна нам эта грязь. Тьфу!
— Это дело моей чести, Абесалом Шалвович, — гордо сказал Бенжамен.
— Ах, чести! Ну хорошо! Завтра же ты у меня будешь в тюрьме! На каторге сгниешь, комедиант! — И в гневе кредитор выбежал на улицу.
Сверху был виден огороженной каменным забором небольшой тюремный двор.
Лил дождь.
Посреди двора, среди луж, стоял маленький, сухонький, похожий на гнома надзиратель.
Перед ним, прижавшись друг к другу, как овцы, прячась в маленькой узенькой нише, стояли арестанты.
— Ну, хватит, ребята. Выходите… — уговаривал бывших бандитов гном. — Давайте прогуливаться!
— Дождь, ва! — Бандиты не соглашались.
Бенжамен стоял тут же. В полосатой куртке и шапочке он мало чем отличался от друзей по несчастью.
— Разве это дождь! Ничего с вами не будет! Вот смотрите! — Гном заложил руки за спину и медленно, шаркающими шажками сделал круг по двору.
— Ну вот, — сказал он, совершенно мокрый. — Что-нибудь со мной случилось? Ничего! Пошли, погуляем.
Дураков не было.
Тогда гном, вздохнув, побежал к заключенным и тоже спрятался от дождя.
Бенжамен в арестантской одежде ходил по камере и разглагольствовал.
— Иноземец, — говорил он сидевшему на каменном полу турку, — объясни мне, почему люди так боятся тюрьмы?
— Конечно, — глубокомысленно сказал турок, глядя на Бенжамена грустными маслянистыми глазами, — боятся…
— Но разве постель больному не тюрьма? Или торгашу лавка не тюрьма? Служащему — контора, горожанину — город, царю — его царство, самому Господу Богу — леденящая сфера? Разве все они не узники?
— Конечно, — согласился турок. — Думал, привезу ирис — мужчина — любит, женщина — любит, ребенок — любит! Скажи — спасибо! Нет! Сиди, сказали, два года, контрабандист! Хочешь конфетку дам? — подумав, предложил он шепотом.
— Конечно, — сказал Бенжамен.
— Нету, — сказал печальный турок.
Раздалось звяканье ключей, тяжелые кованные двери со стоном открылись.
— Глонти, выходи, тебя выкупили. Разорил все-таки Луку, да? — с презрением сказал тюремщик. — Дом они продали.
Железные тюремные ворота открылись настолько, чтобы в них мог пройти человек. Бенжамен попрощался с тюремщиком, помахал рукой, наверх — тюремным клеткам — и побрел по улице.
Курдянка подметала желтые листья платанов.
— Ты не знаешь, где сейчас живут мои? — спросил ее Бенжамен.
— Тебя уже выпустили? Они продали дом и живут сейчас за городом под горой Архидиакона.
Бенжамен тихо шел по пустынным осенним улицам. Вот кончился город, и там, под горой Архидиакона, он увидел покосившийся сарай, перед которым стоял Варлаам.
Племянник, увидев дядю, скрылся в сарае.
Бенжамен молча подошел к убогому строению, открыл покосившуюся дверь, к которой была прибита медная дощечка: «Доктор Бенжамен Варлаамович Глонти».
Семья была в сборе, все радостно улыбались Бенжамену. В щербатых стенах весело играло солнце.
Бенжамен медленно прикрыл двери и прислонился к изъеденной червями деревянной стене. Глаза его наполнились слезами.
В гостиной дома Левана поручик Ишхнели и Мери сидели на софе, дули в трубочки и пускали мыльные пузыри.
Пузыри парили по комнате.
— Добрый день, — поздоровался Бенжамен, заглядывая в комнату.
— Здравствуйте. — Мери смутилась и спрятала трубочку за спину. — А папы нет, — сказала она. — Он уехал в Батум на консилиум.
— А я к вам. — Бенжамен подошел к Мери и положил перед ней на мраморный столик цветы.
— Благодарю, — сказала Мери.
— Бьюсь об заклад, что эти цветы с могилы вашего бывшего больного, господин Глонти, — сказал поручик и встал.
Бенжамен, не ответив, сел рядом с хозяйкой.
— А вы, однако, щеголь, сударь! — Поручик подошел к Бенжамену. — Мери, посмотрите, ваш жених по самой последней парижской моде облачен в малиновые штиблеты.
Бенжамен молчал.
— Ах, перестаньте, Алекс, — сказала Мери по-французски.
— Я хочу, чтобы этот болван убрался отсюда, — тоже по-французски ответил ей поручик.
Бенжамен сидел, положив руки на колени, и спокойно смотрел на обидчика.
— О! Какой очаровательный платочек! Я уверен, что эти кружева господин Глонти срезал с панталон своей очаровательной сестрицы, — снова переключился поручик на Бенжамена.
— Алекс!
Бенжамен встал.
— Тысяча извинений. — Он поклонился Мери. Потом схватил офицера за шиворот и штаны и, приподняв, метнул его в стеклянную дверь.
Поручик, со звоном пролетев сквозь стекло, скатился по лестнице и распластался внизу во дворе.
— Пардон, мадемуазель. — Бенжамен снова поклонился своей невесте.
— Милостивый государь! — крикнул поручик, с трудом поднимаясь на ноги. — Я вам пришлю своих секундантов! — И заковылял по двору к авто.
— Простите, так получилось, — сказал Бенжамен Мери.
— Вы будете с ним драться на дуэли? — рыдая, спросила Мери.
Бенжамен подошел к ней, погладил ее по голове.
— Вы любите его?
— Да, — еле слышно ответила Мери.
— Отец знает?
— Нет, он не понимает Алекса. Его никто не понимает. Я прошу вас, умоляю, не убивайте его.
— Тогда он убьет меня, — резонно ответил Бенжамен.
— Но Алекс — отец моего будущего ребенка! — сказала Мери и с мольбой посмотрела на Бенжамена.
Капитан Габриадзе, друг поручика Ишхнели и секундант, заложив руки за спину, прогуливался по запорошенной желтыми листьями лужайке.
Лука и Бенжамен сидели на большом камне возле родника.