Джоанна подумала немного, потом недоверчиво проговорила:
— Поклянись, что ты не наврал мне с три короба.
— Залягай меня лягушка! — заверил ее Гек.
К столу подошла Мэри-Джейн.
— Чему это ты не хочешь верить, Джо? Нехорошо и невежливо так разговаривать с Адольфусом.
— Ничего я ему не сделала, — оправдывалась Джоанна. — Он мне соврал, по-моему, а я сказала, что не обязана всему верить. Я думаю, что такие-то пустяки он может стерпеть.
— Все равно, пустяки это или не пустяки, он гостит у нас в доме, и ты должна быть с ним ласкова. Он здесь чужой и от родных далеко. Я бы на твоем месте попросила у него прощения, — строго сказала Мэри-Джейн.
Джоанна встала, глядя в землю, пролепетала:
— Адольфус, прости меня, пожалуйста.
— Вот молодец, — похвалила ее Мэри-Джейн. — А теперь поцелуй Адольфуса.
Джоанна подошла к Геку и неловко чмокнула его в макушку.
— А теперь, Джо, — продолжала Мэри-Джейн, — я тебе могу сообщить приятное… Дядя Гарви сказал, что здесь он все продаст, а нас возьмет с собой в Англию.
— Ура! — Джоанна повисла на Мэри-Джейн.
Ночь. В низком южном небе повисла большая круглая луна и залила все вокруг влажным зеленым светом. Все тихо, только слышно, как ветерок пошевеливает сухие листья старого кипариса да где-то далеко квакают лягушки.
В своей каморке в доме Уилксов Гек не спал. Он одетый лежал на соломенном тюфячке и думал.
Гек снял ботинки и… вышел из своей каморки на черную лестницу. Он тихонько спустился по лестнице на нижний этаж, подкрался к дверям, прислушался. Оба храпели.
Тогда Гек осторожно, стараясь не скрипнуть, открыл дверь и проскользнул в комнату.
Проклятая луна светила сильно, и было довольно-таки светло.
Король и Герцог дрыхли в кроватях на белоснежных простынях, под кружевными одеялами.
На стенах висели женские платья, картинки и всякие финтифлюшки, которыми девушки так любят украшать свои комнаты. В углу стояла гитара в футляре, а около нее на стуле лежал ковровый саквояж.
Гек медленно, замирая при каждом шаге, добрался до саквояжа, запустил в него руку и вынул мешок с деньгами. Мешок оказался очень тяжелым, Гек не рассчитал, зацепил локтем гитару, и она со звоном грохнулась на пол.
Гек оцепенел! Храп прекратился. Гек слышал, как громко бьется его сердце.
Потом Король и Герцог застонали, зачмокали… И принялись храпеть пуще прежнего.
Гек благополучно спустился на первый этаж и заглянул через дверную щелочку в столовую.
При гробе, оставшись на стульях, крепко спали: экономка, мясник, человек в шляпе, человек в сюртуке, доктор, гробовщик и сеньор Альварес.
Дверь в гостиную, где лежал покойник, была открыта, и в обеих комнатах горело по свечке.
Гек прошел мимо гостиной, посмотрел — там никого, кроме Питера, не было.
Гек двинулся дальше, добрался до парадной двери, потянул ее, дверь не поддалась. Тогда он принялся шарить рукой, искать задвижку и в это время услышал шаги: кто-то спускался по лестнице за его спиной.
Гек сунул мешок под крышку гроба чуть пониже скрещенных рук покойника, отскочил и спрятался за занавеской. Это пришла Мэри-Джейн. Она тихо подошла к гробу, опустилась на колени и стала глядеть на покойника, потом поднесла к глазам платок, и Гек понял, что она плачет, хотя рыданий не было слышно.
От парохода двигался ялик. В ялике сидели старичок и молодой джентльмен.
Команда с палубы, свесившись, смотрела им вслед.
Пастор осенил гроб последним крестным знамением. Гробовщик с помощником завинтили крышку гроба и стали опускать его на веревках в могилу.
Король с Герцогом обнялись и затряслись в рыданиях. Гек стал пятиться, выбираясь из толпы. Он совсем уже было выбрался с кладбища, когда натолкнулся на пятерых, высокий человек в широкополой шляпе, человек в коричневом сюртуке и толстяк в фартуке, по виду мясник, доктор вели очень симпатичного на вид старичка и джентльмена помоложе с рукой на перевязи, тоже симпатичного. Тут же стояли: экономка, три приятельницы девочек. Гек хотел прошмыгнуть мимо них с равнодушным видом, но человек в сюртуке внимательно посмотрел на него и позвал:
— Поди-ка сюда, мальчик.
Гек подошел. Человек в сюртуке взял его за руку и потащил за собой:
— Не торопись, мальчик.
Когда они приблизились к группе скорбящих над могилой, мясник заорал:
— Вон он! Зарывают уже!
На него обернулись. Возмущенно зашикали. Веселый мясник выкрикнул снова:
— Еще одна парочка наследников Питера Уилкса! Так что платите деньги, выбирайте, какая больше нравится!
Все посмотрели на старичка и молодого джентльмена, потом на Короля с Герцогом, потом снова на старичка. Наконец Король спросил:
— С кем имеем честь?
— Простите, я не готов к такой неожиданности, — мягко сказал новый старичок. — Но мы те, за кого себя выдаем. Я, Гарви Уилкс, а это мой брат Уильям.
Все посмотрели на Короля и Герцога. Король криво усмехнулся:
— Простите, но я не готов к такой неожиданности. Я — Гарви Уилкс, а Уильям — он.
Старичок растерянно возразил и показал на своего спутника:
— Нет, он!
Кое-кто засмеялся. Король, приободренный смехом, засунул руки в карманы, медленно подошел к новому Уильяму, оглядел его с головы до ног, покачиваясь на носках.
— Ну, если он глухонемой, пусть поговорит с моим Уильямом. А мы посмотрим, как он это делает.
— Видите ли, сейчас это невозможно потому, что брат сломал по дороге руку, — возразил старичок.
— Сломал руку… Это очень кстати для обманщика, который не знает азбуки глухонемых.
Король показал Герцогу что-то на пальцах, тот загугукал и замахал руками, и все поняли, что у Герцога сердце кровью обливается оттого, что на свете существуют такие негодяи.
— Ясное дело, сразу видно, жулик! — возмутился гробовщик. Его остановил человек в коричневом сюртуке, он обратился к Королю:
— Послушайте! На чем вы приехали сюда в город?
— На пароходе из Цинциннати, друг…
— Ну а как же вы оказались возле мыса на плоту?
— Враки! Не было меня на плоту!
— Нет, не враки. Я живу там, я вас видел. С вами еще был негр и вот этот мальчишка.
Все посмотрели на Гека.
— Ты тоже англичанин? — спросил мясник.
Джоанна закричала:
— Он англичанин! Он живет в Шеффильде, и к нему король приезжает брать ванны.
Все засмеялись. Мясник заорал:
— Все они мошенники! Все одна шайка! И эти, и те! Вывалять их в перьях и утопить в реке.
Гробовщик заволновался:
— А платить кто будет?!
Толпа плотнее сомкнулась вокруг наследников, Мэри-Джейн пробилась к «дядюшкам». Со слезами всматриваясь в лица, крикнула:
— Остановитесь! Ну, неужели, неужели, никто из вас не может доказать?!
Старичок после паузы проговорил:
— Я смогу это сделать. Нет ли тут кого-нибудь, кто помогал обряжать моего брата…
— Есть! — сказал гробовщик. — Я и сеньор Альварес.
Он показал на помощника. Помощник молча кивнул головой.
— Отлично. Тогда пусть этот джентльмен мне скажет, — старичок показал на Короля, — какая у Питера была татуировка на груди?
— Скажу! — заорал Король. — Да, сэр, я могу вам сказать, что у него было на груди. Я знаю, какая татуировка была. У моего брата. Кто ж тогда и знает, если я не знаю… Кому ж знать, как не мне…
Мясник не вытерпел:
— Ну и говори! Какая?
— Маленькая синяя стрелка, вот что. А если не приглядеться, как следует, то ее и не заметишь, — объяснял Король.
Старичок живо обернулся к гробовщику:
— Был такой знак на груди у Питера Уилкса?
— Не было, — ответил гробовщик.
Его помощник отрицательно покачал головой.
— Отлично! — продолжал старичок. — А видели вы у него на груди такую маленькую буквочку «П» и после нее точку?
— Не было, — снова ответил гробовщик.
Помощник снова покачал головой. Мясник вконец озлобился:
— Да что там разговаривать! Утопить их всех, и точка! Он схватил за шиворот старичка и Короля и крикнул человеку в сюртуке:
— Бери глухих, Боб!
Толпа навалилась.
— Бей их! — раздался голос из толпы. Мэри-Джейн кинулась к пастору:
— Ваше преподобие! Сделайте что-нибудь! Это ужасно.
Пастор вдруг зычно заорал:
— Стойте! Выслушайте меня! Есть еще выход! Давайте выроем гроб и посмотрим!
— Верно. Давайте! — поддержали в толпе. Гробовщик нехотя взялся за лопату, заворчал:
— Зарывать, вырывать, а платить кто будет?
Все, толкаясь, устремились к гробу, человек в сюртуке в ажиотаже выпустил руку Гека. Джоанна шепнула ему:
— Беги, Адольфус!
Гек мчался во все лопатки. Миновав огороды, выскочил на косогор.
Внизу была видна оживленная пристань и стоящий у пристани пароход.
Гек выбежал к заводи, где был спрятан плот, а вдали виднелся пароход.
— Джим, скорее отвязывай плот! — закричал Гек. Он прыгнул с берега на плот.
Джим выбежал из шалаша и, не говцря ни слова, стал отвязывать плот. Гек схватил весло, стал отчаливать от берега.
Плот не поддавался.
— Совсем забыл, сынок. Я тут якорь смастерил, — пояснил Джим.
Он побежал на корму, потянул вверх веревку, к концу которой был привязан здоровый камень. Гек оттолкнулся от берега, закричал:
— Бери второе весло, Джим!
Плот уже выходил из заводи, когда раздались крики:
— Стой! Стой!
Из кустов кубарем выкатились Король и Герцог и, забежав по колено в воду, кричали, размахивая руками.
— Греби! — процедил Гек Джиму, будто ничего не слыша и не видя. — Греби!
— Стой! — кричал Король.
Король с Герцогом бросились за плотом вплавь. Плот был тяжелый, не очень-то погребешь, и Король с Герцогом мигом его настигли.
— Ах ты, поганец ты этакий! — кипел от ярости Король. Он кинулся к Геку и наотмашь врезал ему по затылку так, что тот кубарем отлетел на другой конец плота.
Король схватил весло, принялся грести. Этого Гекуже не стерпел. Он вскочил на ноги, разбежался, пнул Короля головой под зад. Король охнул от неожиданности и полетел в воду. Герцог злорадно заржал.