Король влез на плот, разъяренный, кинулся на Гека, но на его пути вырос Джим. Гек огрызался из-за спины:
— Только подойди, только попробуй, я так двину, что твой труп покажется огурчиком.
А Джим твердо и спокойно заявил:
— Не троньте мальчишку, ваше величество!
Король завопил и затопал мокрыми ногами:
— Прочь с дороги, раб!
Герцог подошел к Королю, схватил его за грудки. Король завизжал;
— Руки прочь!
Герцог спросил его с тихой завистью:
— Скажите-ка лучше мне, ваше величество, каким образом, наши деньги оказались в гробу?
Гек и Джим взялись за весла. Король ехидно усмехнулся:
— И мне тоже, между прочим, хотелось бы знать: каким образом?
— На что это ты намекаешь, старый осел?
— А я не намекаю. Я прямо говорю: вы украли деньги и спрятали их в гробу, чтобы потом одному откопать и забрать все себе!
Герцог свалил Короля, уселся на него и схватил за горло.
Король завопил:
— Руки прочь! Пустите мое горло! Беру свои слова обратно.
Герцог, отпуская горло, но, не слезая с Короля, сказал:
— Ладно. Тогда сознавайся! Ну!
Король сразу же согласился:
— Сознаюсь!
— То-то… — удовлетворенно сказал Герцог и слез с Короля. Он запустил руку в шалаш, вытащил оттуда бутылку виски, отпил большой глоток и сказал:
— Если еще раз ты начнешь отпираться, я тебя утоплю. Ясно, ваше бывшее величество?
— Ясно! — охотно согласился Король.
Он потянулся за бутылкой, Герцог вручил ему, и Король стал пить прямо из горлышка.
Посреди центральной улицы города Хикмена в черной луже лежала свинья, пошевеливала ушами с таким довольным видом, будто ей за это жалованье платят.
Двое слепых нищих негра и трое бродяг-музыкантов пристроились возле собора, сколоченного из разнокалиберных покривившихся досок. Один играл на самодельном контрабасе и губной гармошке, а другой пел, остальные пританцовывали. А двое флегматично строгали палочки, сплевывая табачную жвачку в груду стружек.
На покосившейся фермерской будке висела шикарная вывеска: «Пароходная компания “Южанин”».
— Мне, пожалуйста, каюту, сэр! — сказал Гек в полукруглое окошко, вырезанное в фанере.
Он зажимал под мышкой буханку хлеба и бутылку виски.
Из окошка высунулся представитель компании в помятой морской фуражке со сломанным козырьком, оглядел Гека с ног до головы и спросил подозрительно:
— А деньги у тебя есть?
— Есть.
— Покажи, — потребовал недоверчивый кассир.
Гек расшнуровал ботинок, снял его и вытащил оттуда золотой, показал представителю.
— Куда хотите прокатиться, сэр?
— В Кейро.
Представитель, увидев деньги, стал гораздо разговорчивее.
— Похвально. Живописные места. С кем изволите путешествовать?
— Один, сэр, со слугой…
— Один… Прекрасно! Ты и море, больше никого! Легкий ветерок, раздумья о жизни, содержательная молодость… Могу предложить «Красу Запада» — сегодня отходит. Уверен, понравится: интеллигентная команда, французская и китайская кухня. Рекомендую апартаменты.
Представитель на секунду исчез, а потом протянул Геку карточку, на которую была наклеена гравюра:
— Извольте взглянуть. Уютная спальня, гостиная в стиле рококо, удобный для работы кабинет. Ванна голубого мрамора! И всего пятьдесят долларов!
Гек сдался:
— Ладно. Валяй апартаменты!
Вдруг за спиной Гека раздался крик:
— Эй, мальчик!
Гек обернулся. Перед ним, верхом на лошади, сидел старик Богс. Он был здорово выпивши и едва держался в седле:
— Ты что, не знаешь, что скоро гробы подорожают?
— Нет… — удивленно ответил Гек и спрятал деньги за спину.
— Ну ладно. Сначала дело — пустяки потом! Прочь с дороги! Я на военной тропе!
Старик пришпорил лошадь босыми ногами и, издав воинственный клич, как индеец, поскакал по улице. Представитель осуждающе покачал головой:
— Как напьется — первый дурак во всем городе. А вовсе не злой, мухи не обидит ни пьяный, ни трезвый…
Пьяный старик, гарцуя возле самой богатой лавки, снова заорал:
— А-а! Полковник Шерборн! Ты знаешь, что скоро гробы подорожают?
Там под полотняным навесом, спиной к улице, в кресле-качалке сидел хорошо одетый человек лет сорока. Он читал газету, закинув ноги на стену, и не обращал на старика никакого внимания.
— Поверни голову, шелудивый пес! — не отставал старик. — Давай встретимся лицом к лицу!
Полковник не пошевелился.
— Полковник Шерборн, что-то тебя не видно! Трус! Цыплячья печенка!
Полковник Шерборн встал, сложил газету, достал часы, посмотрел на них и сказал очень спокойно, с расстановкой:
— Ну вот что, мне это надоело, но я потерплю до часу дня. Но не дольше. Если я после часу увижу вас здесь, то я вас застрелю.
Шерборн повернулся и ушел в лавку, закрыв за собой дверь. Негритята продолжали играть в пыли.
Пароход «Краса Запада» стоял у причала, возле него сновали грузчики, таскали в трюм тюки с табаком.
Гек расстегнул рубашку, вытащил конверт и еще раз с гордостью и наслаждением посмотрел на него. Билет был голубой, широкий, роскошный, тисненный золотыми буквами.
Гек сунул свой билет в конверт, а конверт снова спрятал под рубашку и вприпрыжку побежал, минуя ящики, бочки, штабеля бревен.
Плот был привязан к свае прямо у пристани. Вокруг плавали пустые бутылки, газеты, арбузные корки.
Герцог лежал на полу в своем порядком ободранном белом костюме. Настроение у него было поганое.
На плот спрыгнул Гек.
— Вот хлеб. Вот виски, ваша светлость…
Герцог потребовал:
— Сдачи!
— Всего два цента. — Гек отдал деньги. Заглянул в шалаш, встревожился: — А где все?
— А черт его знает, где эта старая скотина. У нас в четыре представление, а этот идиот нажрался с самого утра, как свинья, еле на ногах стоит, да еще и негра продал. А кто будет занавес поднимать? — Герцог откупорил бутылку виски и в сердцах стал пить из нее.
Гек задохнулся…
— Как… продал?
Герцог оторвал зубами кусок хлеба, стал жевать.
— За двадцать долларов. Всего за двадцать долларов, кретин!
— Кому?
— А кто его знает? Там в пивной и продал…
Солнце палило так, что казалось, будто плавятся мозги.
Все было в желтом мареве. Слепой негр страстно, почти истерично выкрикивал слова песни, остальные в ритм покачивали головой, прищелкивая пальцами.
Перед зданием почты, почти на улице, что-то жгли, и черные хлопья летали в воздухе.
Какой-то парень выволок за ошейник собаку и натравливал ее на свинью:
— Эй, пес, возьми ее, возьми!
Свинья с визгом улепетывала, а за ней неслась уже дюжина собак.
Горбун с парнем заржали. Его дружки и проститутка тоже. Две женщины испуганно смотрели им вслед.
В баре, тут же на площади, было накурено так, что все виделось как в тумане. Между столиками ходил голодный горбун, собирал с тарелок объедки и тут же их съедал.
Старик Богс чиркнул спичкой, поднес к стакану со спиртом. В стакане загудело нежное пламя, и Богс одним махом опрокинул в себя горящий спирт.
Несколько лоботрясов, окружавших Богса около стойки, поаплодировали.
Польщенный Богс велел бармену:
— Всем виски!
Гек теребил спящего за столом пьяного Короля. Король не просыпался. Его голова безвольно моталась, и борода сметала крошки со стола.
Гек в отчаянии звал его:
— Ваше величество, ваше величество! Мистер Гарви! Ваше величество!
Бармен налил в кружки пиво, поглядывая по сторонам. Три пьяных матроса в обнимку с тремя проститутками, обнявшись, пытались танцевать. В дальнем углу спорили, глядя в газету.
Горбун присел перед Богсом, задрал голову и открыл рот. Богс приподнял руку, слегка наклонил стакан и тонкой струйкой вылил стакан точно в глотку горбуна.
Лоботрясы снова зааплодировали.
Король приподнял голову, приоткрыл мутные глаза. Гек вцепился в него:
— Ваше величество! Где Джим? Кому вы продали Джима.
К Королю петляющей походкой подошел Богс:
— Ты немец?
— Да! — согласился Король.
— Наплевать! Поехали все ко мне! У меня есть бочонок самогона.
Компания вывалилась на площадь. Впереди, подпрыгивая и паясничая, скакал горбун.
Гек бежал рядом с Королем, плакал и дергал его за рукав:
— Ваше величество! Ваше величество! Кому вы его продали, вы только скажите, и все…
— Трули-ла, л-ла, ли-ла, трулила-ли-лаль! — вопил Богс. Вдруг раздался спокойный и властный окрик Шерборна:
— Богс!
Полковник Шерборн стоял посредине улицы, в руках у него был двуствольный пистолет со взведенным курком. Он не целился, а просто так его держал дулом вверх.
Все, кто были возле Богса, а было их, бродяг, больше десятка, моментально отскочили в разные стороны. Богс остался один.
А пистолет медленно опускался, так что оба ствола со взведенными курками смотрели в цель. Богс вскинул руки кверху и крикнул:
— О Господи! Не стреляйте!
И тут же с другого конца улицы раздался пронзительный крик:
— Папа, папа, иди домой сейчас же!
По улице бежала молодая девушка.
— Бах! — раздался первый выстрел, и Боге зашатался, хватая руками воздух.
— Бах! — второй выстрел. И он повалился на землю, раскинув руки, тяжело, неуклюже.
Дочь Богса вскрикнула, бросилась к отцу, упала на его тело, рыдая и крича:
— Он убил его, убил…
Полковник Шерборн бросил пистолет на землю, потом повернулся и пошел в свою лавку.
Негры, притихшие было во время выстрела, снова принялись за свою работу. Заиграли и запели.
Король валялся в пыли, смотрел на Гека, присевшего перед ним на корточки, и бормотал:
— Позови его, у него самогон.
— Где Джим? — тряс его Гек.
— А Джим? В сарае… за кирпичным заводом…
Богса понесли в аптеку. Толпа шла за ним. Его положили на пол, подсунули ему под голову толстую Библию, а другую положили на окровавленную Грудь. Богс вздохнул несколько раз, и грудь у него поднималась. А потом затих — умер.