— Штукатур, — ответил мужчина.
— Он штукатур, — объяснил Борщов Тамаре.
— Кто это?! — настаивала Тамара.
— Как тебя зовут? — спросил Борщов у своего гостя.
— Коля. — Гость сделал шаг вперед и уронил голову на грудь.
Борщов с гордостью посмотрел на Тамару — видишь, мол, что за человек. Но Тамара его восторга не разделила:
— Кто это, я спрашиваю?!
— Я же сказал: мой друг, штукатур Коля. Коля, как твоя фамилия?
— Фамилия? — Коля в замешательстве посмотрел на Борщова, потом на Тамару, потом снова на Борщова, растерянно сказал: — Забыл…
— Вспомни, — мягко попросил Борщов.
— Коля нахмурил брови, уставился в потолок, стал вспоминать.
— Ты не волнуйся… — ласково сказал Борщов.
— Вот ты до чего докатился, Борщов! — взорвалась Тамара. — Ведешь в дом, сам не знаешь кого! А вдруг он проходимец?! Или преступник, которого ищет милиция?! Ты документы у него проверил?!
Борщов посмотрел на Тамару, шмыгнул носом.
— Нет?! — Тамара вскочила с табурета и, выставив перед собой сумочку, двинулась на Колю: — Ну-ка предъявите документы, гражданин!
Она схватила Колю за рукав, Коля вырвался, выскочил в прихожую. Там что-то загремело, потом зазвенело. Хлопнула дверь.
— Ну вот, ушел Коля… — грустно сказал Борщов.
Тамара всхлипнула, села на табурет, достала из сумочки носовой платок.
— А ведь я духи купил… — Борщов полез в карман, — марки «Может быть». — Он полез в другой карман, потом в третий, вывернул карманы наружу, растерянно посмотрел на Тамару. — Нету…
Снял ботинок — не завалились ли в него духи.
— Ведь точно помню, как покупал!
— Ты их выпил! Со своим штукатуром! Алкоголик несчастный!
— Ну вот, начинается… — Борщов икнул. — Икота, икота, сойди на Федота…
— Ты мне жизнь поломал, Борщов! — сказала Тамара сквозь слезы.
— С Федота да на Якова, а с Якова на всякого… — продолжал бормотать Борщов, всецело занятый своей икотой.
— Два года я на тебя угробила, как дура последняя! Все думала, будет у нас как у людей…
Борщов снова икнул, постучал себе в грудь.
— Икота, икота, сойди на Федота…
Тамара посмотрела на икающего Борщова, встала, сказала тихо:
— А ты подлец… ох и подлец!
И влепила Борщову пощечину.
— Ты чего? — растерялся Борщов.
— Подлец! — Тамара достала из сумочки ключ от квартиры Борщова, швырнула его на пол, метнулась к двери.
Борщов вздрогнул от удара двери, потом еще раз от удара двери наружной. Достал из кармана пачку «Севера», она оказалась пустой, смял ее, швырнул в угол, заменявший мусорное ведро. Встал, развернул сверток с постелью на тахте, начал раздеваться. Потом передумал, выключил свет, залез под одеяло одетым.
Заворочался в темноте. А свет уличного фонаря выхватывал из темноты фотографию, на которой Борщову было три года, где он был в матросском костюмчике и сидел на коленях женщины с простым, ясным лицом.
Утром в мастерской ЖЭКа в ожидании разнарядки слесари дядя Паша и Рахимов читали одну на двоих газету. Борщов дремал, надвинув на глаза кепку, на приспособленном под табурет списанном унитазе, самый молодой слесарь ЖЭКа — Беликов нарезал резьбу на трубе, самозабвенно пел по-итальянски:
— Ариведерчи… Ариведерчи Рома… А миа пьячи…
Борщов приподнял кепку:
— Заткнись… и так голова трещит. Дядя Паш, а правда, что у балерунов пенсия в тридцать пять?
Дядя Паша пожал плечами:
— Не знаю… шахтерам в пятьдесят пять.
— На Севере тоже в пятьдесят… Вот у моего дяди Абдуллы… — вступил в разговор Рахимов.
— Шахтером вкалывать надо, — возразил Борщов, — а тут покрутил… карбюратором, попрыгал, и пенсия! Эх, жалко, я в балерины не пошел, уже б на пенсии был.
— И что б ты делал? — спросил дядя Паша. Борщов хмыкнул:
— Не работал — это раз! — он загнул палец.
— Привет! — В мастерскую вошла Вострякова, пропустив вперед ребят в комбинезонах.
— Вот, товарищи, — обратилась она к слесарям, — прибыла к нам на практику группа учащихся ГПТУ… Вот она, наша молодая смена, проходите, ребята, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.
— Да не забывайте, что в гостях! — добавил Борщов.
Вострякова покосилась на оживившегося при появлении практикантов Борщова.
— Это Борщов! А так в основном народ у нас хороший. — Вострякова развернула список практикантов. — Сейчас я вас рассортирую, и наши слесаря научат вас практически тому, что вы изучали теоретически…
— Стихи! — брякнул Борщов.
Вострякова посмотрела на него, вздохнула, заглянула в список:
— Значит, так: Авдеев и Буряк учатся у Беликова…
— …Ключи терять! — закончил Борщов.
— К Рахимову пойдут: Ким, Крючков и Седин, к дяде Паше — Вронский, Кривоносов и Бубнов… Знакомьтесь, товарищи, — отчеканила Вострякова и пошла в свой кабинет.
— Кто мои практиканты? — приступил к знакомству Рахимов.
Борщов растерянно смотрел на расходившихся к слесарям практикантов.
— Стоп! Не знакомьтесь! Я сейчас! — И он метнулся в кабинет Востряковой.
Вострякова достала из стола папки.
— А мне? — потребовал возмущенный Борщов.
— Чего тебе? — поинтересовалась Вострякова.
— Практикантов!
— Нету больше, кончились…
— Как это кончились?! Их же восемь штук! Как раз по два на каждого получается!
— У тебя получается, а у меня нет…
— Людмила Ивановна… Ну, Людмила Ивановна…
— Нет!
— Что ж, если человек раз оступился, так его теперь всю жизнь долбать будут? — обиделся Борщов. — Работаешь, работаешь, а как практикантов — так нету… — Он пошел из кабинета. — Непедагогично поступаешь, Людмила Ивановна… негуманистично… Ведь я так по наклонной плоскости могу покатиться…
Вострякова посмотрела на его ссутулившуюся спину, вздохнула.
— Погоди, Борщов…
Борщов важно шагал по тротуару. За ним на расстоянии трех шагов плелись двое практикантов. Один — длинный, стриженый под бокс, Бубнов — нес чемоданчик Борщова, второй — маленький, с волосами до плеч, Седин — моток троса.
— Пиво употребляете? — задал Борщов наводящий вопрос.
Седин пожал плечами. Бубнов протянул:
— Ну, если жарко… Борщов остановился.
— Никаких жарко! — Он пригрозил практикантам пальцем. — На работе ни-ни! Смотрите у меня!
Он подошел к лотку с газированной водой, положил перед продавщицей рубль.
— Один чистый, два с сиропом! Для молодежи! — Борщов небрежно кивнул на Седина с Бубновым. — Студенты, практиканты мои… — Он взял стакан, отхлебнул воду, сказал продавщице: — Ну, жара… — Сделал еще глоток. — Чего газу-то так мало кладешь?
— Борщов! — Из окна мастерской выглядывала Вострякова.
— Аюшки? — отозвался Борщов.
— Ты еще здесь, Борщов? Там же авария! Третий раз звонят!
Во дворе жилого дома краснолицый дворник поливал газон из шланга.
— Индустрий Петрович! — раздался бодрый голос.
Борщов с практикантами пересекали двор. Дворник опустил шланг:
— Чего?
Борщов сообщил:
— Слыхал, Федул-то скелет свой загнал!
— Ну?! — изумился дворник.
— Ага!
— Кому?
— В институт! В научных целях!
Борщов подошел к дворнику, поздоровался за руку.
— Товарищ слесарь! — позвал из окна двенадцатого этажа старичок в махровом халате.
— Чего? — недовольно спросил Борщов.
— Товарищ слесарь, уже нижний этаж заливает.
— Бегу, — сказал Борщов и полез в карман за папиросой.
— А где ж он сам? — дворник, как ни в чем не бывало, продолжал начатый разговор.
— К Витьку пошел…
— Ну?! Как же он без скелета ходит?
— Товарищ слесарь! — взмолился старичок.
— Бегу, бегу… — Борщов бросил папиросу, покачал головой. — Ну народ… Пока.
Он засеменил к подъезду в сопровождении практикантов. На двери лифта висел кусок фанеры с надписью: «РЕМОНТ».
Борщов потоптался перед дверью, посмотрел на лестницу, заглянул в шахту лифта, позвал:
— Семен!
— Чего? — отозвались из шахты.
— Включи на секунду! Мне на двенадцатый надо!
— Не могу! После обеда приходи.
— Безобразие! Третий день чинят. — Борщов пошел к выходу. — Пошли, после обеда зайдем!
— Там же квартиры заливает! — остановился Седин.
Борщов остановился, посмотрел на практикантов, на лестницу, вздохнул. Пошел к лестнице, бормоча:
— Ну работка… в два счета инфаркт схватишь!
На залитой водой лестничной площадке подпрыгивал от нетерпения старичок в махровом халате, заглядывал через перила вниз лестницы:
— Товарищ слесарь, я здесь! Я здесь! Быстрее!
— Да бегу, бегу… — Борщов с практикантами появился из-за поворота лестницы.
— Ну ты и забрался! — укорил он старичка. — Мотор — ни к черту… Что случилось?
Сначала вода накапливалась, а потом вниз потекла!
— А ты что думал? Закон Ньютона! Знакомься: студенты, практиканты мои…
— Ронинсон! — представился старичок.
Седин и Бубнов протянули старичку руку, представились тоже.
Ронинсон метнулся вслед за вошедшим в квартиру Борщовым.
Борщов заглянул в ванную. Присвистнул:
— Ну, дед, ты и Архимед!
Из смесителя струей бил кипяток. Старичок виновато пояснил:
— Я ванну хотел принять, вода не шла, я чуть покрутил, а она как хлынет!
— Покрутил… — Борщов повернул вентиль на стояке, покрутил воду. — Ты где работаешь, старый леший?
— В планетарии, — ответил старичок.
— А если я там твои микроскопы начну крутить, что будет? — строго спросил Борщов, выходя из ванной.
— Катастрофа…
Борщов пошел к телефону, снял трубку, стал набирать номер.
— Спасибо вам большое… — благодарил старичок.
— Спасибо на хлеб не намажешь… — В трубку: — Борщов! Ликвидировал! — Возмущенно: — Я ж там вчера был! Два раза был… — Расстроенно положил трубку. — Ну, мы пошли… Воду я тебе перекрыл! Не вздумай открывать — опять польет!
Борщов направился к выходу. Старичок засеменил за ним, спросил испуганно:
— А когда откроете?