Поправив фуражку, тронул его за плечо:
— Гражданин…
Борщов выглянул из-под шляпы.
— Ваши документики, — сказал милиционер.
— Чего?
— Документики…
Борщов пожал плечами:
— Пожалуйста… — достал паспорт, отдал его милиционеру.
Вся терраса с любопытством смотрела на них, парни перестали петь.
Заглянув в паспорт, милиционер посмотрел на Борщова, сунул паспорт в карман:
— Билетик ваш можно?
— Пожалуйста… — Борщов протянул милиционеру билет. — А в чем дело?
Милиционер изучал билет Борщова:
— В Красноярск лететь хотели… потом в Воркуту… теперь, значит, в Ташкент… — Спрятал билет в карман. — Значит, все равно куда лететь, гражданин?
— Все равно… — равнодушно подтвердил Борщов.
— От кого бежим?
Борщов посмотрел в участливое лицо милиционера, вздохнул:
— От себя…
— От себя-то можно убежать, а от нас — нет! — Он взял под козырек. — Пройдемте!
— В чем дело, сержант?
— Пройдемте!
— Не пойду. Пока не скажете, за что, — не пойду.
— Ну что ж… — Милиционер достал из кителя паспорт Борщова, открыл его. — Глядите!
Борщов посмотрел в паспорт. С фотографии смотрел на него молодой, с кудрями и беззаботной улыбкой, только что демобилизовавшийся из армии Борщов.
— Теперь сюда! — Милиционер достал из кармана зеркальце, подул на него, вытер рукавом, поднес к лицу Борщова.
Из зеркала смотрел на Борщова унылый мужчина с осунувшимся лицом, без тени улыбки. Милиционер спрятал зеркальце:
— Ну как? Похожи? Паспорт-то не ваш, гражданин!
Борщов посмотрел на торжествовавшего милиционера, протянул руку к паспорту:
— Можно? — Заглянув в паспорт, он пытался изобразить такую же беззаботную улыбку. — А так похож?
Улыбка у Борщова получилась натянутая, жалкая. Милиционер растерялся:
— Вроде бы… похож… — Он вернул Борщову билет. — Извините…
— Ерунда… — грустно сказал Борщов.
Милиционер, оглядываясь, спустился с террасы. Пассажиры снова загалдели, парни взяли гитары, запели:
Только в сказке, только в сказке можно
Сделать все, что хочешь…
Только в сказке, только в сказке
Все сбывается…
Девушка положила голову на плечо одного из парней. Тот погладил ее по волосам. Покосился на Борщова, улыбнулся ему.
Борщов встал, подхватил чемодан, спустился с террасы, пошел к осинам. Лежавший под одной из них пес встал. Не сводя глаз с Борщова, поджав хвост, отбежал в сторону, остановился.
Борщов положил чемодан. Лег, сунул его под голову. Надвинул на лицо шляпу и вдруг услышал:
— Дормидонт!
Борщов вздрогнул. От аэровокзала шла к нему Катя. В зимнем пальто, с двумя огромными чемоданами, с рюкзаком на плече. Махала рукой. Подошла к растерянно смотрящему на нее Борщову.
— Дормидонт… — Катя смутилась. — Мне кто-то звонил… — Она опустила голову. — Я подумала, что это вы…
Катя посмотрела на не сводившего с нее растерянных глаз Борщова, тихо сказала:
— Вы зачем на сырой земле лежите, Дормидонт?
Мимино
Резо Габриадзе, Виктория Токарева, Георгий Данелия
По зеленому склону бежали олени. Над склоном висел вертолет. А в нем — вертолетчик Валико Мизандари, Зарбазан — лохматый пес невыясненной породы, и пожилой человек в форме лесника. Лесник смотрел на оленей и торопливо считал, шевеля губами. Подсчитав, написал в тетради: «102+19=121».
Полетели дальше. Небо прочертил сверхзвуковой лайнер и скрылся за хребтом.
Валико проводил его глазами и вздохнул.
Неожиданно залаял Зарбазан. Валико посмотрел вниз.
Внизу, по кустам ежевики, на задних лапах бежал, не оглядываясь, медведь, передними лапами он прижимал к груди украденный улей. За ним, в кальсонах и с папкой в руке, мчался всклокоченный мужик. Они промчались сквозь кустарник и скрылись в дубовой роще.
Лесник не удивился. Открыл тетрадь в том месте, где сверху значилось: «Медведи» и написал «2+1=3». Потом захлопнул общую тетрадь, на обложке которой крупными буквами было написано: «Перепись лесных обитателей».
Вертолет летел под облаками. Над горами. Между вершинами. Над древними крепостями. Над стадами баранов. Над деревушками. Пролетел над стройкой мощной плотины. Летел вертолет, и рядом с ним парил орел.
Валико пел.
Из-за горы показался другой вертолет. Их разделяло километров пять.
— Валико, — раздалось из рации, — у тебя какой размер?
— Сорок первый, — ответил Валико в рацию.
— А…
— А что?
— Мне Нателла югославские туфли купила. Не лезут…
Вертолеты пошли в разные стороны.
— Слушай, а ты Андро отдай! У него тридцать девятый…
— Г-13 и Г-151 — раздался в рации железный голос. — Немедленно прекратите засорять эфир! Как поняли? Прием!
— Поняли, — отозвался Валико.
Снова полетели над стадами. Зарбазан увидел собаку и облаял ее — то ли поругал, то ли поздоровался.
— А если уж хотите правду знать, — прозвучал в рации железный голос, — то у Андро не тридцать девятый, а сорок третий! Тридцать девятый — у меня.
На перевале одноногий Вано косил траву. Заслышав стрекот вертолета, он бросил косу и пошел к сарайчику, рядом с которым на шесте болталась полосатая метеорологическая колбаса. В сарайчике включил рацию и объявил:
— «Сокол»! «Сокол»! Я «Норка-2». Посадку разрешаю!
Вано надел летную фуражку и вышел на поляну.
Вертолет сел и взбаламутил всю скошенную траву. Отворилась дверца, и на землю выскочил Валико. Следом за ним появился Зарбазан, а потом — мужик в ватнике. С суровым видом мужик начал вытаскивать баранов. Бараны упирались, он хватал их за шерсть и выкидывал, как мешки.
— Принимай почту. — Валико вытащил из карманов два помятых конверта.
— Почту принял, — сказал Вано и спрятал конверты в карман.
— Распишись. — Валико протянул планшетку. Вано стал расписываться.
— Э! — К Валико подошел пастух. — Их теперь всего восемнадцать, а было девятнадцать. Где девятнадцатый?
— Себя ты посчитал? — спросил Валико.
— Нет.
— Так девятнадцать — это вместе с тобой бщло. Я же тебя тоже считал.
— А… вон в чем дело. Себя я не посчитал. Ада! — И погнал баранов к старому разбитому автобусу.
Там его ждал второй мужик в ватнике. Они, даже не поздоровавшись, принялись впихивать баранов в автобус прямо через окно.
— Объявляется посадка на рейс номер два! Пассажиров просим приготовиться, — прозвучал над поляной голос Вано.
Неподалеку от сарая под навесом стояли весы. На весах — влажные мешки с сыром.
— Кто летит? — спросил Валико, подходя.
— Все, — коротко ответил старший по возрасту.
— Прошу на весы, — пригласил Валико.
Горцы с неторопливым достоинством выстроились на весах и теперь смотрели на Валико значительно, как с семейной фотографии.
— Двадцать килограмм лишних, — сказал Валико, взглянув не шкалу.
— А что делать? — спросил старший.
— Вы на какой базар хотите: туда или туда? — Валико показал сначала пальцем вниз, под гору, а потом поднял палец в небо.
Горцы посовещались, и старший решил:
— Петре останется.
Валико посмотрел на маленького тощего Петре, прикинул его вес.
— Грузите! — разрешил он. Горцы подхватили мешки.
— На сиденье не кладите! — велел Валико. — А то весь салон провоняли своим сыром.
Валико залез в кабину, выглянул.
Петре стоял в стороне и грустно смотрел на отъезжающих. Он собрался в город и был во всем парадном: в каракулевой папахе, новом ватнике, в галифе и новых калошах на шерстяные носки.
— Что смотришь? Это тебе не осел. Это авиация. Грузоподъемность ограничена! — закричал на него Валико.
Петре не шелохнулся.
— Тьфу! — плюнул Валико. — Залезай!
Петре неторопливо, с достоинством зашагал к вертолету. На ходу он достал пачку «Примы», закурил.
— Эй! Не кури! Взорвемся! — заорал Валико.
Петре остановился, подумал. Потом повернулся и пошел от вертолета.
— Эй! Ты куда? — крикнул Валико.
— А! Иди ты! — Петре был человек гордый.
Вертолет Г-13 стоял на площадке. Под ним в тени дремал Зарбазан.
Из вертолета вылез Валико с веником и большим совком, на котором среди овечьего помета и сене валялось еще и надкушенное яблоко. Огляделся, высыпал мусор под вертолет. Зарбазан одним глазом покосился на яблоко, вздохнул и отвернулся. Валико кинул совок и веник в салон, запер дверь.
Неподалеку начальник вертолетного отряда Гиви Иванович Гоглидзе и вертолетчики Игорь Бобров и Андро Гигаури прикрепляли к вертолету оросительное устройство. Вернее, прикреплял Гиви Иванович, а Игорь и Андро с почтением наблюдали.
— Шайбу, — коротко приказал Гиви Иванович.
Игорь двумя пальцами взял с расстеленной на траве газеты шайбу, положил на грязную ладонь начальника, левой рукой достал из правого кармана платок, тщательно вытер пальцы и устало вздохнул.
— Гиви Иванович, — к ним подошел Валико, — мне в город надо. Дай ключи.
Гиви Иванович посмотрел на Валико.
— Галстук, — строго приказал он.
Валико вытащил из кармана форменный галстук, нацепил его и протянул руку.
— Нет.
— Почему? — удивился Валико.
— Глушитель мне оторвали?
— Это заводской брак был, — сказал Андро.
— Это меня не касается… Фары разбили? Разбили. А вчера Надя под сиденьем помаду нашла…
— Гиви Иванович, я ж ей все объяснил, — сказал Игорь. — Я свою сестру в больницу отвозил.
— А пробка от шампанского?!.. Хватит! Все! Больше никому не дам. Сам научусь и буду возить свою семью…
Желтый «Запорожец» мчался по шоссе. В нем сидели Валико и Зарбазан. Валико пел.
…«Запорожец» стоял возле магазина «Универсам». В нем, прижавшись мордой к стеклу, сидел Зарбазан. Валико и молоденькая продавщица в белом халате вынесли из магазина большой мешок муки. Бросили в багажник. Валико поцеловал продавщицу в щечку.
…На краю пыльной базарной площади стояла деревянная будка с вывеской, на которой на трех языках — грузинском, русском и английском — было написано: «Головные уборы».