— Восемнадцать копеек, — сказал Васин.
— Чего? — искренне удивился водитель.
— Сдачу, — сказал Васин.
Таксист пошарил в кармане, достал две копейки.
— Вот, — сказал он. — Нет мелочи, все раздал.
— Поехали, — сказал Васин, забрав две копейки.
— Куда? Вон он — дом шесть.
— Поехали вперед.
Шофер выразительно посмотрел на Васина. Но поехал. Васин смотрел, как выскакивают цифры на счетчике. Когда там набежало 96 копеек, он сказал:
— Стоп!
— На две копейки не доехали, — сказал шофер. Но остановился, повернул ручку, выключил счетчик. — Может, рванем дальше, на все две копейки?
Васин молча вышел из машины. Дождик все моросил. Васин поднял воротник плаща.
Место было темное, рядом тянулся какой-то парк за невысоким забором. Фонари светили редко, а вдали в полукилометре виднелись дома, куда надо было возвращаться.
Васин шел быстро и не сразу заметил учеников Тролля. Светлоглазый, Горбун и Юный, тихонько напевая и приплясывая, шли по мостовой навстречу Васину.
Пустынная темная улица, зловещие фигуры… Васин замедлил шаги. Тролли приблизились, остановились перед ним.
Васин тоже остановился. И понял: будут грабить. Сейчас спросят, сколько времени или попросят закурить…
Васин сделал движение, чтобы обойти их. Тролли незаметно переместились в ту же сторону. Васин попытался обойти их с другой стороны. Тоже не удалось. Тогда он снял с руки часы и протянул Горбуну. Тот приложил часы к уху, послушал, протянул Юному, тот тоже послушал и отдал Сероглазому. Тот бросил часы на землю. В то же мгновение тролли исчезли.
Васин обернулся. Тролли стояли сзади. Они помахали руками и пошли прочь, напевая и приплясывая.
Когда Васин наклонился, чтобы отыскать часы на земле, их там не было.
Часы обнаружились у него на руке.
На третьем этаже целовалась парочка. Промокший, запыхавшийся Васин прошел мимо них, позвонил в квартиру. Раздался лай. Бобылев открыл дверь. Он держал за ошейник молодого ньюфаундленда.
— Это я, — сказал Васин.
— Заходите, Пал Иваныч, а я уж думал, что вы заблудились. Джек, замолчи, Джек, я кому говорю?
Васин вошел в квартиру, закрыл за собой дверь.
— Вы один? — спросил Бобылев. — Раздевайтесь.
— А с кем ты меня ждал?
— Когда вы позвонили и сказали, что хотите у меня переночевать, я подумал… Джек, ну что с тобой! Как тебе не стыдно. Не знаю, что с ним случилось. Никогда ни на кого не лаял. Я его в ванную закрою. Проходите.
Васин заглянул в комнату. На диване лежало сложенное постельное белье, рядом горел торшер, на стене висела большая репродукция.
— Что ты подумал? С кем ты меня ждал?
— Я подумал… ну, может, вы с супругой.
— Что это? — сразу спросил Васин, показывая на репродукцию.
— Где? — спросил Бобылев, заглядывая в комнату. Джек следовал за ним. Бобылев прижал собаку к стене. — Это Гойя… «Маха обнаженная». Репродукция.
— Вижу, что репродукция. А это что? — Васин показал на флакон, стоящий на тумбочке.
— Это? Одеколон. Польский.
Джек продолжал лаять.
— Понятно, — сказал Васин.
— Пал Иваныч, — сказал Бобылев. — Я его лучше в гараж отведу, а то он так и будет всю ночь лаять.
— А у тебя и гараж есть?
— Временный, но там сухо. Пошли, Джек. — Бобылев начал подтаскивать Джека к двери. — Пал Иваныч, я, пожалуй, там с ним останусь, а то он молодой, будет нервничать. Сейчас. Только подушку возьму. А вы располагайтесь.
— Нет, Бобылев, не буду я у тебя располагаться. Не на того напал.
С этими словами Васин пошел к двери.
— Пал Иваныч, вы куда?
Васин уже вышел на лестницу.
— Я твою схему понял, Бобылев.
Васин стал спускаться по лестнице.
— Какую схему, Пал Иваныч? О чем вы?
— Элементарную, — он здесь со своей… с махой одеколонится, а ты с этим уродом в гараже пережидаешь. А потом он у тебя всю жизнь на крючке и пляшет под твою дудку…
— Кто он? Пал Иваныч? Какую дудку?
— Нужный человек.
— Какой человек?
— Молчи, сколопендра.
Васин вышел во двор. Моросил дождик. Кое-где горели окна» отражаясь в лужах. Неподалеку от подъезда Васин углядел беседку со скамейкой. Васин сел на скамейку и ему стало так грустно, что жить не хотелось. Ему было холодно. И идти было некуда.
Ученики принесли старому Троллю осколок зеркала. Тот нашел ему место в раме. Ученики присели на корточки и стали ждать.
На открытой веранде дворца танцевало несколько балетных пар. Оркестрик разместился в стороне. Король и его ближайшие придворные смотрели балет. Король — сидя в кресле, остальные — почтительно стоя сзади.
На сцену выбежала прима и замерла. Дирижер изогнулся в истоме, ведя палочкой в воздухе. Скрипка послушно начинала вести нежную партию.
И вдруг скрипачу попал в глаз осколок зеркала. Он зажмурился…
В тот момент, когда прима в изящном па взлетела над сценой, скрипка начала разрывать слух жестокими звуками.
Прима замерла. Дирижер был в ужасе. Король поднял бровь. А когда король поднимает бровь, это плохо. Придворные недоумевали.
В беседку осторожно, даже робко вошел человек, по тщательности движений и выверенности шагов которого было ясно — он безнадежно, но привычно пьян.
— Извините, — сказал он Васину. — Я не помешал?
Алкаш присел рядом. Вздохнул. Ему хотелось поговорить.
— Выгнала, — сообщил он.
Алкашу было холодно. Он дрожал.
— Щас будет звать, уговаривать, вернись, Василий! А я — нет. Принципиально. Нет у меня дома. Нет родного угла.
Алкаш вгляделся в Васина, спросил:
— А где Лешка?
— Кто?
— Ошибся, прошу прощения.
Наверху открылось окно. Обозначился женский силуэт.
— Василий! — раздался голос.
— А я молчу, видишь? — тихо сказал алкаш. — Принципиально.
— Василий!
— Чего? — крикнул в ответ алкаш.
— Ничего! — ответила женщина. Хлопнула форточка.
— Видишь, — сказал алкаш Васину. — Воспитал. — Он поднялся. — И ты сам не ходи… пускай зовет. Воспитывай.
Жена при виде вошедшего в дверь Васина бросила телефонную трубку. На лице ее было написано явное облегчение.
— Паша, слава Богу! — сказал она. — Я уж не знала, что и думать.
Васин снял мокрый плащ, повесил его.
— Я пришел, — сообщил он.
— Ну и хорошо… Ты промок? — она посмотрела на плащ.
— Все мы не без недостатков, — мирно сказал Васин.
Он прошел на кухню, открыл хлебницу, достал батон.
— Павел, — сказала жена от двери на кухню, — она пришла туда за мужем, — ты только не переживай. Они ушли.
— Кто? — Васин застыл с поднятым ножом — собирался разрезать батон.
— Ребята. Взяли Машеньку и уехали.
— Чепуха, — сказал Васин, не выпуская батона, прошел в комнату к детям, открыл дверь.
Там было пусто. Доска с проектом исчезла. И магнитофон. И на обоях — почему-то сразу бросалось в глаза — светлые прямоугольники от картинок и фотографий, что раньше висели там.
На полу валялась фотография Васина.
В длинном коридоре коммунальной квартиры зазвонил телефон. Небритый сонный человек в тренировочном костюме взял трубку.
— Людмилу попрошу, — сказал Васин.
— А вы попозже позвонить не могли? — спросил мужчина. Он положил трубку, ткнул кулаком в соседнюю дверь.
— Люся, тебя.
Люся разбирала привезенные вещи. Машенька спала на раскладушке.
— Господи, и здесь покоя нет, — сказала Люся Гере. — Сам с ним разбирайся.
Гера взял трубку.
— Да? — спросил он.
— Гера?
— Я, батя.
— Я просил Люсю.
— Люсь, он с тобой хочет поговорить.
— Скажи ему, что мы не вернемся.
— Она занята, батя, — сказал Гера.
— А я сказал: позови! — настаивал Васин.
— Сегодня уж пускай там переночуют. Нечего ребенка ночью туда-сюда возить. Она и так травмирована, — сказала жена.
Васин кивнул.
— Добрый вечер, товарищ Васин. Чем обязана? — спросила невестка.
Васин вздохнул. Но сдержался.
— Люся, — сказал он, — утром вы можете вернуться. Но, разумеется, при условии, что ты кое в чем пересмотришь свой моральный кодекс.
— Да?
— Да. Но это категорическое условие.
— Дорогой товарищ Васин, мы не вернемся, пока вы сами не пересмотрите свой кодекс. С нашим все в порядке.
— В порядке? А мой магнитофон ты сознательно украла или по рассеянности с собой прихватила?
— Ах, вот вы о чем? Товарищ Васин, это вы по рассеянности забыли, эту бандуру вы подарили на день рождения своей внучке. Так что, если скучаете без музыки, купите себе новый. И проверьте, все ли вилки у вас целы.
И Люся бросила трубку.
— Зачем тебе вдруг понадобился этот магнитофон? — нервно спросила жена.
— Зачем?.. А затем, чтобы записать, как ты храпишь!
— Я?..
Васин решительно отправился в спальню, сгреб одеяло и подушку.
— Тридцать лет терпел. Хватит!
Он понес постельное белье в столовую.
— Павел…
Васин остановился.
— Последний алкаш! Последняя собака имеет право на сочувствие… на гуманное отношение. За что? За что вы так меня ненавидите? Я тебе никогда не изменял. Я тебе деньги до копейки отдаю, я вам жизнь посвятил.
— Павел, о чем ты?
— Только не начинай рассказывать, что я не хожу с тобой с консерваторию, и что я толстый и лысый, и тебе стыдно показываться со мной на людях. Помолчи. Я тоже живой человек.
— Павел, ну что ты несешь? У меня даже в мыслях…
— Извини, мне рано вставать. Спокойной ночи и приятных сновидений.