Работник ЖЭКа № 3 Кузякин ждал Васина у арки.
— Пал Иваныч, наконец-то! — воскликнул он, когда Васин вылез из автобуса. — А я уж думал, в аварию попали. Я уж хотел…
— Куда? — спросил Васин.
— Щас! Пал Иваныч, прямо на него выходить нельзя! Может шмальнуть! — возбужденно шептал Кузякин. — Я так и прикинул… Я захожу через ясли за гараж, в тыл, и махаю вам платком. Вы по сигналу подходите к нему и просите прикурить. Тут я выскакиваю, и мы его обезоруживаем… То есть разоружаем! У вас сигареты имеются?
— Не имеются.
— Держите, я заготовил, — Кузякин дал Васину сигарету. — Ну, приступаем.
Кузякин побежал вдоль дома.
Васин бросил сигарету в урну, зашел в ворота.
Дед Ванечкин сидел на стуле возле своего сарайчика и читал книгу. Рядом стояло прислоненное к воротам ружье.
— Ветеран Гражданской, Николай Ванечкин, с оружием в руках свою недвижимость защищает. Красивая картинка! — сказал Васин, подходя. — За что ж вы тогда беляков рубали, а, дядя Коль?
— Пашка? — присмотрелся старик к Васину. — Ну и разнесло тебя.
— Ладно, дядя Коль, об этом мы с тобой как-нибудь за рюмкой поговорим. А сейчас: отпирайте ворота, выносите барахло. И не задерживайте мероприятие.
— Ясно. Тебя, значит, этот пустобрех подослал. А я-то думаю, а чего это хомячок про Гражданскую запел. Только, Паша, зря стараешься, пока Федор не придет, никакого разговора не будет.
— Стрелять будете? — в голосе Васина появился металл. — В людей стрелять за свою собственность?
— Не за собственность, Паша, а за справедливость. Федор — инвалид и кавалер орденов «Славы» — ему положено.
Из-за гаража высунулся Кузякин, махнул платком.
— Кавалер, говоришь? — усмехнулся Васин. — А знаешь, что я про твоего кавалера сейчас понял? Сказать?
— Ну, скажи, коль чешется.
— Что ж… знай. В мае сорок третьего, в селе Берсеневке, Орловской области, Федор спер у меня из вещмешка кусок мыла.
— Чего?
— Новый, почти нетронутый.
Тут уж дед не выдержал. Он поднялся. Взял ружье, направил на Васина.
— А ну, топай отсюда! А то я за себя не ручаюсь!
Васин рванул плащ, подставляя грудь.
— Ну, стреляй! Стреляй! Перерожденец!
— Пал Иваныч! — закричал из-за угла Кузякин. — Ложитесь! Он в аффекте! Убьет!
Дед ловко перевел ружье на Кузякина.
— Руки вверх!
Кузякин юркнул за гараж. Дед посмотрел на Васина, сплюнул ему под ноги, бросил ружье, повернулся и пошел прочь. Васин поднял ружье, проверил — стволы были пусты.
— Дядя Коля, — крикнул он, — можете взять оружие.
— А, иди ты! Гаденыш!
Дед махнул рукой и скрылся в подъезде.
— Кузякин! — раздраженно крикнул Васин. — Выходи.
— Ушел? — выглянул Кузякин.
— Вызывай бульдозер. Сносите. — Положил ружье на землю. — Оружие сдашь в милицию.
Васин пошел прочь.
— Пал Иваныч! — окликнул Кузякин. — Вы про какой бульдозер? Его же отменили!
— Кто отменил? — багровея, спросил Васин.
— Сорокин позвонил. Минут двадцать.
— Так что ж ты, остолоп, мне сразу не сказал? — заорал Васин.
— Насчет чего… Нам же, главное было — вооруженный очаг ликвидировать в центре интуризма.
— Так… Значит, получается, что ты ни одного гаража не снес?
— Почему не снес? Снес. У Гаевой еще с утра снес.
— Зачем? У нее — постоянный. И сносу не подлежит…
— Заблуждаетесь, Пал Иваныч. Столько народу хлопотало, что наверняка подлежал! Я потому с нее и начал.
— Будешь из зарплаты выплачивать. Идиот!
Настя понуро сидела на скамейке у райисполкома. У чугунных ворот остановилось такси. Васин выскочил из машины, быстро зашагал по дорожке к подъезду. Увидев Васина, Настя встала.
— Вы ко мне? — спросил Васин, остановившись.
Настя молчала, хмуро смотрела на Васина. Ее большие синие глаза были заплаканы.
— Девушка, я же вам объяснил: никакой пьянки в незаселенном доме никто разрешить не может. Неужели не понятно?
Настя не ответила.
Васин повернулся, вошел в подъезд. Настя за ним.
Пошли вверх по лестнице. Васин впереди, Настя — за ним. Васин остановился. Настя тоже.
— Ну, что вам? Говорите. Мне некогда.
Настя повернулась, побежала вниз.
— Валентина Максимовича нет, Павел Иванович, — сказала Рая, когда Васин ворвался в приемную.
— Знаю, родная! Он в поликлинике! — Васин рванул дверь в кабинет.
Сорокина и в самом деле не было.
Васин бегом спустился по лестнице на второй этаж и кинулся в комнату Галкиной.
Там была только Наташа.
— Где Галкина? — спросил он с порога.
Наташа спокойно продолжала есть яблоко.
— Наталья, я к тебе обращаюсь.
Молчание.
— Ты что, оглохла?
— У меня обеденный перерыв, — ответила Наташа. — У нас каждый имеет право на отдых.
— С правом на отдых — у нас все в порядке. Сбегай в буфет — вызови Галкину.
— Пускай бегают, кто премии получает.
— В таком случае ты уволена!
— Ой, как страшно!
Васин хлопнул дверью. Услышал, что в его кабинете звонит телефон.
— Товарищ! Скажите, пожалуйста, у нас говорят, что вы собак вывозить будете. На медалистов это тоже распространяется? — спросила женщина в спецовке.
— На каких медалистов? — не понял Васин.
— У меня королевский спаниель. У него медаль и четыре диплома.
— Никому никаких исключений не будет. — Васин нажал на рычаг. Набрал номер.
— Семенов? У тебя техника ушла?.. Тогда задержи любой ценой… Нет, еще не кончено. Еще не вечер! — нажал на рычаг, набрал другой номер. Там было занято.
— Разрешите? — в комнату вошла древняя старушка с авоськой.
— Вы насчет собаки? — спросил ее Васин.
— Мне рекомендовали обратиться к вам по вопросу о гараже, — сказала старушка.
— Напрасно побеспокоились, — сказал Васин, набирая номер. — И в этом вопросе никому исключения не будет.
— Именно об этом я и хочу вас попросить, — сказала старушка.
— Простите, не понял… Алло! — Васин, наконец, дозвонился. — Румочкина!.. А где он?.. Ничего вы не знаете! — нажал на рычаг. Набрал номер — длинные гудки. Бросил трубку.
— Никого нет на месте, разгильдяи! — повернулся к старушке. — Я слушаю вас.
— Я прошу, чтобы нам, как всем. Я считаю неэтичным, когда кому-то чтото разрешают, а другим нет. И те и другие чувствуют себя неловко.
— Ну, не скажите. Неловко чувствует себя только одна сторона, — сказал Васин, вставая.
Он снял плащ, пошел к вешалке.
— Это зависит от точки зрения, — сказала старушка. — Я сяду, с вашего позволения.
Старушка села.
В кабинет заглянула Наташа.
— Счастливо оставаться, — сказала она.
— Еще две недели имеешь право работать по КЗОТу, — сообщил ей Васин.
— Найдите себе другую дурочку, — сказала Наташа и ушла.
Васин вернулся к столу, нажал кнопку селектора.
— Рая, Сорокин не объявился?
— Нет еще, Павел Иванович. Я вам сообщу.
— Значит, вы просите, чтобы вам гараж снесли? — спросил Васин старушку. — Я правильно вас понял? — Он понимал, что старушка темнит. Но в чем?
— Да.
— Хорошо. Мы выполним вашу просьбу, — согласился Васин. — Как ваша фамилия?
— Гаева.
— Вы Гаева?
— Да, — скромно сказала старушка.
— Так, — Васин сел. — Кто ваш муж?
— Мой муж был помощником присяжного поверенного. Он скончался.
— А кто ваш сын?
— Умер, — сказала старушка.
— А кто же у вас есть, действующий?
— Вы имеете в виду моего внука?
— Да, внука. Кто он?
— Веня — геолог. Это он гараж построил. А сейчас он копит на машину.
— Значит, это он умудрился весь город на ноги поднять?
— Веня сейчас на Севере, на острове Жохова.
— А кто?
— Валерий Феликсович. Хотя его никто об этом не просил.
— Вы ему гараж сдавали?
— Зачем? У него же нет машины.
— Тогда чего он суетится, этот Феликсович? Что ему от вас надо?
— Ничего ему от меня не надо. Валерий Феликсович — учитель музыки.
— Ну, а вы сами — кто? — подумав, спросил Васин.
— Я всего-навсего старушка, — сказала старушка. Зашли в тупик.
— Ну что ж, Антонида Андреевна, могу вам сообщить, что ваша просьба, к сожалению, уже удовлетворена. Ваш гараж снесли. Вы рады? — спросил Васин.
— Нет, конечно. Но так спокойнее. До свидания, — старушка поднялась и ушла.
Васин нервно забарабанил пальцами по столу. Что надо было этой старой карге? Никакой ясности.
За окном рабочий на лесах перевернул ведро вверх дном, поставил на него бутылку кефира и стакан.
На столе все еще валялись игрушки. Стоял магнитофон. Васин нажал кнопку, загремел, забряцал рок. Зазвонил телефон. Васин, путаясь в кнопках, выключил магнитофон, снял трубку.
— Васин слушает.
— Товарищ Васин! — кричал Кузякин в сильном волнении из будки телефона-автомата. — Это Кузякин.
— Не ори. Я не глухой.
— Товарищ Васин! Он сильно переживает! Руки наложить на себя может!
— Кто? Дед?
— Сашка Ермаков! У которого вы свадьбу разогнали! Он у меня комнату снимает, Пал Ваныч! — Кузякин вытер рукавом мокрый лоб.
— Ну? Что дальше? — спросил Васин.
— Пал Ваныч, там они все переругались! И теперь не хотят жениться!
— Ну, а я здесь при чем? Что я — сваха?
— Пал Ваныч, может, закроете глаза, а? Черт с ним! Пусть справляют! Тем более что Сашке вчера кто-то у вас сказал, что не возражает.
— Врет.
— Нет, Пал Ваныч! Сашка никогда не врет! Очень редко… Пал Ваныч, поймите, — взмолился Кузякин: — Ведь речь о жизни человека идет! Я вот щас с вами разговариваю, а сам в мандраже. Как он там один? Я даже веревку от него спрятал, Пал Ваныч, — Кузякин перешел на шепот. — Только между нами. У меня дядя по сходной причине на тот свет ушел… Вот так же сидел, как неживой, под крюком, а потом…