— Ты где проживаешь, Кузякин? — перебил Васин.
— Анютин, пять… около большого дуба… Правильно, Пал Ваныч! — закричал Кузякин. — Если вы ему лично разрешите, это оптимальный вариант!
— Анютин переулок, Кузякин, не наш район. И ты должен это знать.
Васин положил трубку. Нажал кнопку селектора.
— Пришел?
— Нет еще.
— Я буду в буфете.
Когда Васин вошел в буфет, Галкина получала тарелки с едой.
— Зинаида, ты кому-нибудь давала разрешение устраивать пьянку в доме транспортников? — громко спросил Васин, подходя.
— Давала, Ермакову, — сказала Галкина раздраженно. Она уже устала от васинских выкрутасов. — Только не пьянку, а свадьбу. — Она взяла поднос и обернулась в поисках свободного места.
— Вы кушать будете, Павел Иванович? — спросила буфетчица.
— Спасибо. Других обвешивай. — Васин пошел за Галкиной.
— На каком основании? — спросил он.
— Без оснований. Можете меня тоже уволить.
Галкина расставила тарелки, взяла поднос, чтобы отнести его на столик для подносов.
Васин сел, помазал горчицей кусок черного хлеба, посолил.
— Иваныч, — с соседнего столика позвал его Старухин. Тот, который узнал про администратора. — Ты о моей просьбе не забыл?
— Я все помню, — сказал Васин. В эту фразу он вложил многое.
— Знаю… я так… перестраховка.
Вернулась Галкина. Села. Начала есть.
— Галкина, объясни. С чего это вдруг ты, буквоедка, ходячий параграф, на нарушения пошла? А? Зачем?
— Пал Иваныч, — устало сказала Галкина, — этот парень сегодня должен был выехать. У него отличные характеристики. Работает, учится. Он же не виноват, что жилкомиссию перенесли. А он уже гостей позвал, фактически же квартира…
— Самоубийство на меня повесить запланировала? — с ненавистью спросил Васин.
Галкина вздохнула.
— С вами сегодня не соскучишься, Павел Иванович…
— Зинаида! — сердито крикнула буфетчица. — Яичницу возьми! А то потом скажете, что холодная!
Галкина пошла к стойке.
— Ваныч, — позвал Старухин, — никак не могу вспомнить… какие там первые слова?.. Ну в этой…
— Говори членораздельно, — хмуро сказал Васин.
— Ну в песенке, которую она сочинила… Гаева!
— Не знаю, — Васин отвернулся.
— Да нет, знаешь, Ваныч… ее все знают. Ну, детская… самая знаменитая, — не отставал Старухин.
— «Пусть всегда будет солнце»? — спросил молодой сотрудник.
— Да не… намного старше. Ну… которую уже сто лет поют!
— Слово о полку Игореве?
— Не остри… Сейчас вспомню… Как это? Та-та-та…
— В лесу родилась елочка? — сказала Галкина, возвращаясь с яичницей.
— Ага!.. Точно!.. — пропел. — В лесу родилась елочка, в лесу она росла… Хотя, погоди… — задумался.
— Лечиться надо. Склеротик, — сказал ему Васин.
— Иваныч, ты того… — Старухин обиделся. — Тебя уважают, это не значит, что ты можешь себе позволять… — отвернулся.
— Пал Иваныч, — сказала Галкина, — давайте я попрошу Толю, и он отвезет вас домой. Вы простужены, а сейчас грипп с осложнениями…
— Ой, как примитивно, Галкина. Меня домой и в тюрьму, а тебя на мое место. Только рано ты меня со счета списываешь. Васин пока еще Васин и Галкиной он не по зубам. Еще не вечер! И гаражи снесем. И свадьбы не будет. И квартиры твой шантажист в шляпе не получит.
— Получит, Пал Ваныч.
— Не получит. На комиссии я выступлю против!
— А я выступлю — за! И меня все поддержат!
— В таком случае под этой крышей останутся — или я, или ты!
— В таком случае, скорей всего — я, Пал Иваныч.
— Ну, наконец-то, — сказал Васин с облегчением, — сорвал с тебя маску.
— Пал Иваныч, — заглянула в буфет Рая, — приехал Сорокин.
— Иду, — Васин поглядел на Галкину с состраданием. — Зинаида, а я ведь всегда думал, что ты мне друг, — усмехнулся. — Даже жениться на тебе хотел.
— Когда?
— Утром. Сегодня.
— Так у вас же жена, внучка… Их куда денем?
— А вот это уж, прости, тебя не касается. Я жене никогда не изменял и изменять на собираюсь. Так что приятного аппетита.
Встал. Ушел.
Пауза.
— Зинаида, — позвала буфетчица, — а правду болтают, что вашего начальника жена из дома выгнала?
— Так ему и надо, — сказал мстительный Старухин. — Не будет это… хамить…
— Прекратите! — вдруг закричала Галкина, грохнув кулаком по столу. — Как не стыдно! Человек плохо себя чувствует, а вы…
Все перестали есть. Смотрели на Галкину.
— Извините, — Галкина встала и ушла.
— Что, Сорокин, за кресло цепляешься? — закричал Васин, врываясь в кабинет. — По ЖЭКам начал звонить, перестраховщик! А ну, немедленно аннулируй свое распоряжение!
Васин подбежал к селектору, нажал на кнопку.
— Рая, соедини Сорокина с пятым СМУ! — и Сорокину: — Скажешь, чтобы вернули технику!
Сорокин разъярился:
— Что ты здесь пальцами тычешь? Это пока мой кабинет! И нечего вас всем на меня орать. А то я тоже могу заорать. Так крикну, что стекла вылетят!!!
— И ты вместе с ними, — крикнул Васин.
— А ты меня не запугивай! Что вы все меня запугиваете?
— Валентин Максимович, — раздался голос Раи, — 5-е СМУ по-городскому.
— Да нет меня! — и Васину: — Раскомандовался тут. Жена его застукала, видите ли! А мы должны теперь на цыпочках ходить. Истеричка!
— Я истеричка?
— Ты! Мне вот теща в среду клок волос вырвала! Вот здесь! Ты знаешь об этом? Не знаешь. Кто-нибудь знает? На делах это сказалось? Нет! Потому что я держу себя в руках. Стиснул зубы и держу. И не путаю личное с общественным.
Снова раздался голос Раи:
— Валентин Максимович, Васина жена разыскивает.
— Ну вот, а ты психовал. Стиснул зубы и будь поласковее.
Сорокин сам снял трубку и протянул Васину.
— Ну, что тебе еще? Мы, кажется, все обсудили? — спросил Васин.
— Ваныч, — прошептал Сорокин, — неверный тон. — Он прикрыл трубку рукой. — Им главное — слова: птичка, мотылек, лапочка, курочка…
— Павел, ты меня слышишь, Павел? — спрашивала жена.
— Слышу, слышу…
— Я все знаю, Павел. Ты абсолютно здоров…
— Ну, что дальше?
— Насчет вещей скажи, — вмешалась Дина. — Это чудовище меня не пустит в квартиру.
— Павел, у меня нет никакого желания видеть тебя. Придет Дина, отдай ей мои вещи.
Сорокин достал из стола коробку конфет.
— Скажи, что конфеты ей купил.
Васин повесил трубку.
— Все не так ты сделал, — сказал в сердцах Сорокин, подвигая конфеты Васину. — Держи, вечером ей принесешь. Верный способ. А теще вот, отлей облепихи. Ну что ты на меня смотришь, бери, я еще достану. А к Бобылеву больше не ходи. Бобылев болтун.
— Покупаешь?! — спросил Васин.
— Ваныч, опомнись. Сдался ты мне, чтобы тебя покупать. Это же Владимира Николаевича распоряжение, с ним и воюй, коли ты у нас такой храбрый.
— Врешь!
— Я только оттуда. Сунулся на свою голову… Знаешь, что он мне сказал? Он сказал, что, если я не могу решить такой ясный вопрос на месте, то я не соответствую своему месту. При всех. Завгар вот так, как ты, стоял.
— Ну ладно! Проверим, как он соответствует своему? — с угрозой сказал Васин и пошел.
— Ваныч, не дури! Ваныч, не суйся сейчас к нему…
Дверь захлопнулась.
Сорокин посмотрел на телефон, вздохнул, нажал кнопку селектора и спросил:
— Рая, совсем голову заморочили… Какой мой домашний телефон?
Спускаясь почти бегом по лестнице, Васин увидел, что в дверь вошел Бобылев. При виде несущегося начальника он вжался в стенку, стараясь стать незаметным.
— Бобылев! — грозно позвал его Васин.
— Я же в обеденный перерыв, — сказал Бобылев. — Практически не опоздал.
— Пошли, подвезешь меня к Дому культуры.
— Конечно, с удовольствием, — Бобылев шел рядом с Васиным и возбужденно, даже радостно, говорил: — А я решил, съезжу в обед, возьму бампер. Приехал, а ключа нет. Ключ я в плаще забыл. А в любой момент могут приехать со сносом, жалко бампер. Пал Ваныч, наденьте плащ, холодно.
Васин не ответил.
Они уже вышли на улицу, и Васин направился к «Запорожцу»… но тут к подъезду подкатил другой «Запорожец», инвалидный. Из него вышел хромой пожилой человек.
— Пашка! — грозно окликнул он Васина.
— Федя? — увидел его Васин. — И не проси. Ничем не могу помочь.
— А я тебя, хомяк, не просить пришел. Ты чего это отцу сказал? Когда я у тебя мыло крал?
— Я спешу, Федя. Потом заходи как-нибудь.
— Нет, ты сначала ответь — когда?
— Забыл? Ладно, напомню. В Берсеневке, утром у меня мыло пропало. А вечером ты бутылку самогонки принес. Вспомни теперь?
— Какая бутылка? — Федор нахмурился, потом вспомнил. — Так бутылку мне Маня дала.
— И за что она тебе дала?
— Значит, за мыло? За краденое? И ты, гад, тридцать лет таил?
— Тогда я не знал, а когда сегодня увидел твоего папашу, все понял: какой отец, таков и сын.
— Ах, ты… — Федор взял Васина за грудки, потянул к себе.
— Не смей! — крикнул сдавленно Васин.
Федор оттолкнул Васина так, что тот спиной ударился о машину. Презрительно сплюнул ему под ноги. Пошел.
— Под суд пойдешь, — крикнул Васин. — Ворюга!
Бобылев испуганно глядел на эту сцену из машины.
Когда машина отъехала, Васин сказал, глядя перед собой:
— Вот она, цена дружбы. Как дым…
— Вам не больно?
— Здесь больно, — Васин хлопнул себя по груди. Помолчали.
Васин с большим трудом пристегнулся. Пошарил по карманам, спросил:
— У тебя бумага и ручка есть?
— Есть. Там, на работе… и ключи… все там…
— У «Канцтоваров» останови.
— Тут нет остановки, Пал Ваныч. Вернемся — я вам дам.