Мераб покосился на джип и пошел к автобусной остановке, расположенной на шоссе напротив тюрьмы. На остановке никого не было. Мераб начал изучать висевший на столбе автобусный маршрут.
Сзади затарахтел мотор. Мераб оглянулся.
Джип сорвался с места и, завизжав тормозами, остановился возле него. Распахнулись двери, из машины вышли двое. Один из них был телохранителем Тенгиза, парень с перстнями на пальцах. Он показал рукой на машину.
— Прошу!
Мераб огляделся по сторонам. Никого.
Стоявший на вышке часовой посмотрел на него и отвернулся.
По шоссе мчался джип с затемненными стеклами. Мераб сидел на заднем сиденьи. По обеим сторонам сидели парни Тенгиза. Все молчали.
— Куда едем? — нарушил молчание Мераб.
— К Тенгизу.
Помолчали.
Мераб обратился к парню с перстнями:
— А сам хозяин приехать испугался? Хороших ребят прислал? — Он ткнул его локтем в бок и почувствовал что-то твердое.
Парень лениво вытащил из этого кармана пистолет и переложил его в другой, дальний от Мераба, карман.
Машина остановилась.
— Приехали, — сказал второй парень.
Они вышли наружу. Перед ними одиноко стоял какой-то огромный и безобразный каменный сарай.
— Пойдем.
Все трое вошли в сарай. Впереди шел один, затем Мераб и чуть позади парень с перстнями.
Они прошли через какую-то странную комнату, где через грязные окна еле пробивался свет. На полу валялись штукатурка и обрывки обоев.
— Он что, здесь живет? — недоверчиво спросил Мераб.
— Нет, арендовал на время, — ответил один из парней.
Второй открыл большую дверь. За дверью была темнота.
— Прошу!
Мераб секунду подумал, затем резко развернулся и хотел ударить парня с перстнями, но тот профессиональным приемом поймал его руку и вывернул.
— Не надо. Тенгиз этого не любит.
Второй повторил:
— Прошу!
Мераб криво усмехнулся:
— Ну, пошли… пошли…
И шагнул в темную комнату. Дверь за ним закрылась. И вдруг, в кромешной тьме раздался нежный женский голос, который жалобно запел народную песню: «Лети, черная ласточка». Эту песню подхватил мощный мужской хор. Вспыхнул свет. В комнате, освещенной ярким светом хрустальной люстры, был накрыт большой праздничный стол.
За столом были Тенгиз, его гости, тамада, Моше. На сколоченной из досок эстраде сидел оркестр в национальных костюмах. Стены были завешены фиолетовым бархатом. Тенгиз поднял бокал:
— Дорогой Мераб! С той минуты, как мне позвонил хромой Альберт, ты мой гость. Давай выпьем за радость нашей встречи!
Официант поднес Мерабу большой рог с вином.
— Давай, — согласился Мераб. И упал в обморок.
По автостраде неслась знакомая нам спортивная машина. За рулем сидела аппетитная женщина. Рядом, положив ей руку на плечи, в арабском одеянии сидел Боря Париж с сигарой в зубах.
— У меня есть друг. Он тоже нефтяной магнат. Когда мы были маленькими, нам снился сон… — рассказывал Боря.
Навстречу проехал белый «роллс-ройс» с портретом Сталина на лобовом стекле.
Вел машину сам Тенгиз. Мераб сидел рядом.
Тенгиз разговаривал по телефону:
— Ты накрывай на стол. Мы через сорок минут будем.
Он положил трубку и сказал Мерабу:
— Это все Моше. Сюрприз! Сюрприз! Завтра же выгоню его в свою лавку.
— Зачем? Все очень красиво было.
— Да? Тебе понравилось?
Он нажал кнопку. Выехал мини-бар с напитками.
— Угощайся, дорогой… — И вдруг заорал: — Что он делает, сволочь?!
Из-за поворота выехал огромный рефрижератор и на скорости понесся прямо на «роллс-ройс». Тенгиз взял правее, грузовик тоже. Тенгиз затормозил. Мераб закрыл лицо руками. Рефрижератор затормозил в нескольких сантиметрах от бампера «роллс-ройса».
Тенгиз выскочил из кабины и заорал:
— Эй ты, осел, а ну-ка, выйди!
Из кабины грузовика вылез Сеня.
— А ну, иди сюда! — приказал Тенгиз.
Сеня подошел вразвалочку.
— Чего орешь? У тебя товарищ Сталин отклеился.
И показал пальцем за спину Тенгиза. Тенгиз обернулся, а Сеня молниеносным ударом указательным пальцем нанес ему свой знаменитый удар «Укус языка»! Тенгиз рухнул.
Мераб вылез из машины.
— Не нравится мне этот гусь, — покачал головой Сеня и радостно сказал Мерабу: — Залезай!
— Слушай, езжай, куда ехал. Больше ничего от тебя не хочу, — Мераб был очень обижен на Сеню.
— Ну, как знаешь.
Сеня повернулся к своей машине, затем взглянул на лежащего Тенгиза.
— Елки-палки! Кажись, помер. — Сеня наклонился к Тенгизу, послушал. — Точно, не дышит.
Мераб кинулся к лежащему Тенгизу, тоже склонился к нему.
— Нет, дышит.
И в этот момент Сеня нанес ему свой фирменный удар…
…и потащил его в машину.
Грузовик стоял на обочине шоссе. Мераб в полубессознательном состоянии сидел в кабине.
С песчаного бархана спустился Сеня, открыл дверь кабины, похлопал Мераба по щеке.
— Парень!.. Просыпайся. Петушок уже пропел.
Мераб открыл глаза, посмотрел на Сеню, потом на лежащие вокруг барханы.
— Ну вот! Раз Сеня сказал, что тебя переведет, значит, переведет! — сказал Сеня.
— Зачем через границу? Тенгиз спокойно все уладит.
— Нет, дорогой. Легально тебя отсюда никто не отправит. Если человека назвали шпионом — то это навсегда, — не согласился с Мерабом Сеня.
На бетонных столбах рядами была натянута проволока. За ней пять метров нейтральной полосы. И снова проволочное ограждение. Это — граница.
Сеня подвел Мераба к месту, где проволока была перерезана и с той, и с другой стороны.
— Видал?.. Чистая работа! — гордо сказал Сеня. — А ты говорил — сам. Тут такого наворочали, я еле разобрался. Электроника… Ну, хватит трепаться.
Сеня залез в карманы и вытащил оттуда конверт.
— Вот тут кое-какие денежки… Может, маловато, но что было.
— Не надо, — отказался Мераб.
— Молчи! И здесь адрес. Придешь по нему, спросишь Мустафу, скажешь, от меня. Он все сделает.
Мераб взял конверт.
— Дядя Сеня, я даже не знаю, как…
— Не знаешь — и не надо! Беги, беги, пока здесь никто не появился.
Он развернул Мераба и слегка подтолкнул в спину.
— Иди точно по моим следам. А то здесь мины.
Мераб, чуть прихрамывая, осторожно пошел по Сениным следам. Перешел границу, оглянулся.
Сеня прикладывался к своей фляге, махнул рукой:
— Беги, беги!..
Мераб побеждал.
— Погоди! Забыл! — закричал Сеня.
Мераб остановился.
Сеня по своим же следам перешел границу. Мераб пошел ему навстречу. Сеня снял с безымянного пальца обручальное кольцо.
— Если вдруг, с оказией, кто-нибудь из знакомых в Омск поедет, попроси, чтобы сходил на кладбище и положил на могилу моей жены, Марины Клайн.
Мераб быстро заговорил:
— Семен, пошли со мной, а? Ну что ты здесь один? У меня две комнаты.
— Нет, парень. Теперь здесь моя родина. Здесь меня и похоронят, ну беги! На том свете увидимся, там границ нет.
Мераб обнял его, поцеловал три раза и побежал. Он пробежал шагов пятьдесят, когда раздался взрыв. Мераба осыпало песком. Резко оглянулся.
На том месте, где он оставил Сеню, была большая воронка, валялись пограничные столбы и спутанная проволока…
С двух сторон приближались к границе военные джипы.
Щелчки фотоаппарата. Мераба фотографируют в фас, и профиль. Берут отпечатки пальцев.
В отличие от предыдущих фотографий, на этих Мераб выглядит очень печальным.
Поздняя осень. Ветер несет желтые листья. С минарета главной мечети доносится протяжное пение муэдзина. По улице бредет обросший, небритый Мераб в какой-то полурваной одежде. Он заходит в обшарпанный двор.
Поднимается по старой скрипучей лестнице. Стучится в дверь. Дверь открывает носатый турок.
Внутри в небольшой комнате спят на тахте и даже на полу дети, старики, женщины.
— Абдулла? — спросил Мераб по-арабски.
— А ты кто? — недоверчиво смотрел на него турок.
— Я от Мустафы.
— Постой… — вспоминая, удивленно сказал Абдулла. — Ты тот, который в прошлом году должен был прийти? Ты где был?
— Арабский язык в тюрьме учил, — ответил Мераб.
— Контрабанда?
— Нет. Израильский шпион.
Солнце заходит за горы, на склонах которых расположились черепичные деревушки.
— Все. Дальше сам иди. Туда, — показал на ущелье Абдулла.
Они стояли на горном плато.
— Грузия, — очень тихо сказал Мераб.
— Все время прямо иди. И не забудь руки поднять, чтобы пограничник видел, что у тебя оружия нет.
Идет мелкий дождь. Быстро несет мутную воду пограничная река. На той стороне пожелтевший лес, за лесом виднеется церквушка на склоне горы.
Мераб смотрит на ту сторону, тихо зовет:
— Пограничник!
Тишина. Только мелкий дождь стучит по воде…
…по траве, по листве деревьев.
Мераб, поднял руки над головой, медленно входит в воду. В одной руке у него Сенино кольцо. Он доходит до середины реки, останавливается и просит:
— Пограничник, не стреляй, браток. Дай хоть одной ногой на свою землю ступить.
С той стороны глухая тишина.
Заснеженное кладбище. Ряды могил и надгробий. На белом снегу перед одной из могил лежат две розы: белая и красная.
Мераб медленно поворачивается и идет по аллее, оставляя следы на свежем снегу.
Он выходит из ворот кладбища и бредет по зимней улице мимо высокого каменного забора. И, вдруг, из-за забора прямо к его ногам вылетает мяч.
Мераб останавливается, берет мяч, хочет бросить его обратно.
И в это время медленно открывается железная калитка. А за калиткой — свежая зеленая трава. А на зеленой траве в военной форме и пилотке с пятиконечной звездой, стоит Дод. Он манит Мераба рукой и говорит:
— Папашвили! Папашвили!
Мераб открывает глаза. Он лежит на нарах в тюремной камере, а над ним склонился солдат и трясет его за плечо.
— На выход. С вещами.
За столом в кабинете сидит человек в прокурорской форме. Перед