Что же, с опытом приходит мудрость…
30
На следующее утро отец разбудил меня, сунув мне под нос большой крафтовый пакет.
— Вот, возьми, — проворчал он, будучи явно в плохом настроении. — Я опаздываю на работу.
— Спасибо, папа, — сонным голосом сказала я, потягиваясь и отводя волосы от лица.
На конверте стоял лондонский штемпель. Я поежилась, сообразив, что это, очевидно, документы из Лондона, которые просил прислать Джеймс. Мне даже захотелось позвонить в Ватикан и рассказать о чуде: безусловно, никогда раньше ничего не приходило из Лондона в Дублин так быстро.
Потом я прикинула, не позвонить ли лучше Джеймсу, и решила, что, пожалуй, Джеймсу позвонить целесообразнее. Хотя скорее всего в Ватикане со мной разговаривали бы более приветливо.
Я нашла телефон гостиницы в справочнике. Ответила какая-то женщина. Я сказала, что мне нужен Джеймс, и она попросила подождать, пока она сходит за ним.
Пока я ждала, в трубке слышались звуки, напоминающие автоматные очереди. Вероятнее всего, эти звуки издавала стиральная машина, но если знать тот район Дублина, то разумнее ставить свои деньги на перестрелку.
— Алло, — сказал Джеймс. Официально и серьезно.
— Джеймс, это я.
— Клэр! — воскликнул он с наигранным дружелюбием. — Я как раз собирался тебе звонить.
— Да? — вежливо сказала я, раздумывая, с чего бы это. Вспомнил, чем я еще его обижала?
— Слушай, ты не поверишь, — удивленно сказал он, — но ни один газетный киоск в этом городе не открывается до девяти часов. Я, как встал, все пытался достать свою «Файнэншл тайме», но не тут-то было.
— Надо же, какой кошмар! — раздраженно отозвалась я. Но тут же отругала себя. Не надо забывать, что если эта газета мне даром не нужна, есть люди — например, Джеймс, — которые без нее жить не могут.
— Ты насчет этого собирался мне звонить? — поинтересовалась я.
— Нет-нет. Что же я хотел? Ах да! — сказал он, вспомнив. — Я хотел узнать, как ты себя чувствуешь после вчерашнего. Я понимаю, что, пожалуй, уж слишком на тебя навалился. Сейчас я вижу, что ты и понятия не имела, насколько легкомысленно и эгоистично себя вела. Наверное, ты испытала шок.
— До какой-то степени, — призналась я.
Я снова начала путаться. Такое впечатление, что я подозреваемая и меня допрашивают двое полицейских — один хороший, а другой плохой. Только-только я привыкну к плохому полицейскому, как вмешивается хороший, и мне хочется заплакать и обнять его. Но Джеймс-то один!
А эффект почему-то тот же самый. Вот он заговорил со мной ласково, и мне сразу захотелось (да, вы правильно догадались) заплакать и обнять его.
— Ты все делала не нарочно, — продолжил он. — Ты просто не догадывалась.
— Нет, — шмыгнула я носом, — не догадывалась. — Я была так рада, что он наконец заговорил со мной по-человечески, что готова была разрыдаться от облегчения. — Кстати, хорошие новости, Джеймс, — доложила я, вспомнив, зачем звонила.
— Какие? — спросил он довольным голосом.
— Документы пришли! — радостно объявила я. — Я глазам своим не поверила. Такое случилось впервые в ирландской почтовой службе.
— Ну и что? — резко спросил он.
Господи, опять я его рассердила! Он прав, я даже этого не замечаю.
— Так ведь хорошо… — неловко пробормотала я. — Мы больше не будем зря терять время, можем начать решать свои проблемы немедленно…
— Вот как?
Довольно глупое замечание, надо сказать.
— Почему бы тебе не приехать сюда? — предложила я. — Никакого кипящего масла. Обещаю.
Я заставила себя рассмеяться. Как будто само предположение, что он может пострадать от рук моих родственников, было нелепым.
— Хорошо, — коротко ответил он. — Буду через час.
И повесил трубку!
Интересная мысль промелькнула у меня в голове. Джеймс случайно не шизофреник? Не было ли в его роду сумасшедших?
Я никак не могла приспособиться к этим резким сменам его настроения. Должна же быть какая-то причина! Оставалось надеяться, что, может быть, когда он приедет, все прояснится. А пока мне следует хотя бы бегло просмотреть документы, чтобы убедиться, что у меня вообще есть какие-то права.
Ровно через час зазвенел дверной звонок. Явился Джеймс. Он приветствовал меня улыбкой и поинтересовался, как себя чувствует Кейт.
— Ты можешь сам у нее спросить, — предложила я.
— Что? А, да, конечно, — сказал он.
Мы прошли в столовую, где находилась Кейт. Джеймс нерешительно пощекотал ее, а я отправилась на кухню варить кофе. Вернувшись, я поставила поднос на стол и махнула рукой в сторону разложенных здесь же документов.
— Думаю, лучше начать с квартиры, — заявила я.
— Ладно, — вяло согласился он.
— Взгляни на эту статью, — я показала на то место в документе, где говорилось о продаже квартиры до полной выплаты по закладной. — Ты сам видишь, что…
Я пустилась в объяснения и предположения, пересыпая свою речь юридическими терминами. Я очень собой гордилась. Мне удалось создать впечатление, что я знаю, о чем говорю. Хоть мы и разошлись, мне хотелось, чтобы Джеймс начал относиться ко мне как к взрослой женщине, а не как к избалованному, капризному ребенку.
Вскоре я заметила, что он меня не слушает. Он сидел на стуле и смотрел на меня, а не на документ, о котором я толковала с таким усердием.
Я замолчала посредине фразы и спросила:
— Джеймс, в чем дело? Почему ты не слушаешь?
Он ласково взъерошил мне волосы — что немало меня удивило, должна вам сказать.
— Хватит, Клэр. Ты меня убедила.
— В чем убедила?
Черт возьми, о чем он говорит?
— Я убедился, что ты изменилась. Так что можешь кончать притворяться.
— Как — притворяться? — тупо спросила я.
— Ну, делать вид, будто мы собираемся продавать квартиру и договариваться об алиментах. Все, хватит.
— Я не притворялась! — взвизгнула я.
— Клэр, — сказал он, покровительственно улыбаясь, — должен признать, что ты меня на время действительно ввела в заблуждение. Я подумал, что ты говоришь вполне серьезно. Зачем тебе понадобилась эта идея с пересылкой документов? Не считаешь, что это перебор?
— Джеймс… — слабо отозвалась я.
Он воспринял это как своего рода капитуляцию, обнял меня и притянул к себе. Я сидела, неудобно выпрямившись, и моя голова лежала на его плече.
— Послушай, я знаю, как с тобой трудно. Чертовски трудно! — сказал Джеймс; я по голосу слышала, что он улыбается. — Но я вижу, как ты стараешься убедить меня, что ты взрослая, ответственная и заботливая.
— Разве? — спросила я.
— Конечно. — Он отодвинулся от меня и заглянул мне в глаза. — А пока для начала мы можем избавиться от всех этих бумаг. — Он сгреб все документы в кучу.
— Почему? — спросила я.
— Потому что мы не будем продавать квартиру, — улыбнулся он, а потом внимательно вгляделся в мое лицо и театрально хлопнул себя ладонью по лбу. — О господи! Ты все еще не поняла?
— Нет, — сказала я.
Джеймс с силой схватил меня за плечи и приблизил свое лицо к моему.
— Я тебя люблю! — сказал он, слегка задыхаясь. — Глупышка, разве ты не догадалась?
— Нет, — повторила я, чувствуя, что вот-вот разревусь.
Почему счастье ощущается так же, как разочарование?
— Как ты думаешь, зачем я приехал в Дублин? — Он мягко встряхнул меня и покровительственно улыбнулся.
— Не знаю, — пробормотала я. — Наверное, закончить все это дело…
— Полагаю, ты решила, что я никогда не прощу тебе твоего плохого поведения?
Пожалуй, нет. Ни о чем подобном я не думала.
— Но я тебя простил, — ласково сказал он. — Я хочу попробовать еще раз. Уверен, теперь все будет по-другому. Ты стала совсем взрослой.
Я тупо кивнула.
Почему я не радовалась?
Он все еще любил меня. Он и не переставал меня любить. Я сама вынудила его уйти. Но я изменилась, и все можно исправить.
Ведь я этого хотела, разве не так?
Джеймс посмотрел на мое лицо, на котором, очевидно, отражались шок и недоумение, и мягко взял меня за подбородок.
— Ты ведь уже не расстраиваешься из-за этой истории с Дениз? — спросил он так, будто это совершенно немыслимая вещь.
— Вообще-то расстраиваюсь, — неуверенно призна лась я. Мне казалось, что у меня нет права жаловаться теперь, когда он вдруг стал таким милым.
— Да не стоит обращать на это внимания! — заявил он. — Я всего лишь отреагировал на твое поведение Я уверен, что ты больше не повторишь этой ошибки.
Он улыбнулся, как будто сказал что-то смешное. Но мне не хотелось смеяться.
— Все так, Джеймс, — сказала я. У меня было такое чувство, что голова вот-вот разлетится на части. Мне необходимо было избавиться от него хоть на какое-то время. — Видишь ли, все это для меня ужасный…
— Сюрприз? — перебил он. — Я знаю, знаю.
— Мне надо побыть одной, чтобы обо всем подумать.
— О чем здесь думать?! — беззаботно воскликнул он.
— Джеймс, — сказала я, — ты сделал мне очень больно. Ты унизил меня. Я не могу об этом забыть вот так сразу, чтобы доставить тебе удовольствие.
— О господи, — вздохнул он, — снова мы возвращаемся к «бедняжке Клэр». Ая думал, ты действительно изменилась. Разве ты не делала мне больно и не унижала меня?
— Но я никогда не хотела…
— Ну, я тоже умышленно не собирался заставлять тебя страдать, — ответил он несколько нетерпеливо. — Просто так вышло.
— Но ты сказал, чтолюбишь Дениз, — сказала я, вспомнив, от чего мне было всего больнее.
— Я думал, что люблю ее, — объяснил он осторожно, как будто растолковывая что-то малому ребенку. — Но оказалось, что я ошибался.
После небольшой паузы Джеймс заговорил снова.
— Ладно, — воинственно произнес он, — ты хочешь, чтобы я признал, что сделал ошибку? Прекрасно, я готов. Покажу тебе, как далеко я могу пойти, чтобы сохранить наш брак.
Он выдержал паузу и сказал нараспев, как говорят маленькие мальчики из тех, кого так хочется прибить: