Мичурин почему-то вспомнил из истории, что на Руси царю простолюдины тыкали, ты царь-батюшка, говорили, свой царь-то, родной. Обычай «выкать» пришёл из Византии, и употреблялся в значении «чужой», гость. Священник, лет двадцати пяти, не более, ему говорил: «Ты».
– Не льсти себе. Ты не Господь Бог.
Похлопал по плечу и ушёл.
Мичурин высадил священника у Монастыря, тот предложил ему заходить, если его личный психолог опять будет вне доступа.
С юмором оказался молодой поп, Мичурин решил непременно поделиться этим с Леной. Он набрал опять ей, и опять она не ответила. Мичурин встревожился. Раньше не знал такого и не тревожился.
Лена в такси везла тело Димы.
– Черт возьми, надо было догадаться, что ты пил впервые в жизни!
– Лен! Спасибо тебе, – заплетающимся языком Дима клялся в вечной дружбе. – Если бы не ты, Лен! Как же я тебя люблю! Лен!
Они перешли на ты, но сейчас учить манерам она его не собиралась.
– Я тоже тебя, Димка, очень люблю!
Дима поднял глаза, икнул и выдал:
– Правда?! Лен…
И вдруг обнял её и попытался поцеловать.
Лена так удивилась, что не сразу взяла себя в руки. Вернее, его.
– Ты обалдел что ли, Дим?
Она отстранилась.
Дима, кажется, резко протрезвел.
– Ничего, бывает, – простила Лена.
– Это не то, что ты подумала! Прости!
– Господи, уймись, Дима. Ничего я не подумала, кроме того, что у тебя рвёт стоп-кран и пора тебе завести девушку.
– Правда? Ты на меня не злишься? Лен…
Кажется, небольшой вброс адреналина перестал действовать, и Диму опять унесло. Он уснул у неё на плече. Лена попросила открыть боковое стекло, чтобы воздух обдувал его спящее лицо. И пообещала хорошие чаевые за помощь в доставке клиента к дверям квартиры.
За чаевые таксист помог втащить Диму в его квартиру, попросив надбавить ещё за то, что без лифта. Диму обрушили на диван. Лена расплатилась с таксистом. Тот присвистнул от вида комнаты с ободранными обоями, бумажной горой посредине, но ничего не сказал. «Таскаются по дорогим заведениям, а живут как бомжи», – подумал паренёк из китайской глубинки. Ему б питерскую квартиру, он бы всю родню перевёз, мигом бы навели порядок.
Лена осталась, сняла с Димы ботинок, он открыл глаза.
Голая Лена извивалась в объятьях молодого любовника, он перевернул её так, что она оказалась сверху, закинула голову и застонала от наслаждения.
– Боже, какой же он у тебя огромный!
Мичурин чуть не врезался во впереди ехавшую машину. В его воспалённом мозгу вспыхивали одна за другой картины секса Лены с «девственником».
Мичурина передернуло. Сводник, соединитель сердец.
– Не льсти себе.
Прозвучал в голове голос попа. Ни фига ты ни ангел смерти, ни щекастый купидон, Мичурин. Душа пациента предпочла вернуться на небеса. Лена предпочла не тебя. Вот и всё.
Жаль, он не видел, как Лена, сняв с Димы второй ботинок, укрыла его пледом и вышла, тихонько закрыв за собой дверь.
Мичурин делал вид, что спит, когда Лена вернулась. Прошла на цыпочках мимо него в свою спальню, задев по пути тумбочку и угол ковра, чертыхнулась и засмеялась, пьяница. Жаль, что он не спросил её, она бы ответила и всё бы разрешилось. Ещё посмеялись бы. Обсудили бы и смерть, и батюшку, и красное испанское «Тinto», и модный бар. И может, пьяная Лена сама бы поцеловала его – алкоголь и лунный свет любого сведут с ума.
И потом спали бы спокойно. Но нет. Люди вслух говорят что угодно, кроме того, о чём действительно стоило бы сказать вслух.
Вот и ворочался Мичурин до утра, мучимый ревностью.
– Кто сказал, что от испанского «Тinto» не будет похмелья, тот нагло врёт, – Лена вошла с больной головой. Взяла у Людмилы Исааковны бутылку, из которой та поливала цветочки, и жадно отпила.
– Может, вопрос в количестве? – строго спросила Людмила Исааковна, шепнула. – К вам уже люди пришли.
Лена обернулась: она не успела заметить на диванчике ожидающего мужчину с пакетом и букетом. Тот встал, шагнул навстречу, здоровый, улыбающийся увалень. Лена готова была поклясться, что впервые его видела.
– Это вам в благодарность, что вернули жену в семью!
Вот оно что. Лена изменилась в лице при виде алкоголя, бутылки дорогого шампанского, и ретировалась в уборную.
– Простите.
Посетитель удивлённо хлопнул глазами:
– У Елены Андреевны аллергия на алкоголь, – пояснила Людмила Исааковна.
– А, – удивился посетитель.
– Давайте мне! – припрятала к себе в шкафчик секретарь. – Итальянское? Обожаю.
Дима был тоже не в самом лучшем виде на своем рабочем месте. Его дешёвый старый деловой костюмчик и застиранная рубашка нуждались в глажке, под глазами синяки, раскалывалась голова. Поднял глаза – все смотрели на него, и, как только заметили, что он заметил их, тут же закивали, приветливо здороваясь.
– Мить, видать, вчера хорошо отметил? – участливо спросил Антон на правах старого офисного друга.
Дима махнул – не начинай.
Тут же поскочил Савельев:
– Голова болит?
– Добудь аспиринчика! – попросил Дима.
– Мигом, – кивнул Савельев.
– Смотри не упади, Савельев, – сказала Вика. Она подошла, держа стакан, в котором шипела таблетка.
– Спасибо, Вика, – Дима выпил залпом.
– Константин Павлович вас вызы… приглашает, не могли бы вы зайти к нему? – сказала Вика, деликатно подождав, пока он опустошит стакан.
Дима пошёл.
– Интересно, что будет, – гадали сотрудники.
Зная характер Корзунова-младшего… Его ведь ещё ни разу в жизни не щёлкали по носу. И главное, кто?
Дима с некоторой опаской вошёл в кабинет начальника IT-отдела Корзунова К.П. и застыл. Корзунов собирал, насвистывая, свои вещи, освобождая ящики. Содержимое коробок, дарёные коллективом кружки и прочее просто ссыпал в плетёную урну. Он заметил Диму:
– Ну что так робко, Ушаков. Проходи, устраивайся поудобнее.
Дима хлопал глазами, Корзунов развернул ему кресло.
– Вы на меня не злитесь? – спросил Дима, поняв, что прозвучало по-детски. Но это было первое, что пришло на ум.
– Ну что за детский сад, – ответил Корзунов, вернувшись к прощальным сборам. Он покрутил то ли золоченый кубок, то ли вазу с гравировкой:
– Нравится?
Дима не успел ответить, как эту штука тоже полетела в корзину.
– Впрочем, тебя самого скоро завалят этой хернёй.
Наконец, Корзунов-младший закончил и весело посмотрел на Ушакова.
– Надо уметь принимать поражения.
– А вы куда? – спросил Дима.
– В отпуск, в тёплые края, давненько я там не был. Ну, бывай, Ушаков. Бывайте, привыкайте, теперь к вам по имени-отчеству.
Дима было вызвался помочь вынести всё, но коробка у Корзунова получилась лёгкая, он сунул её подмышку. А всё остальное он забирать не собирался:
– Викуля уберет. Виктория, легка на помине.
Возникла Вика.
– Что, Виктория, не желаете со мной в тёплые края?
Вика посмотрела на него с безразличием:
– Шутите, Константин Павлович? Кто ж меня отпустит. У меня теперь другое начальство. Дмитрий Алексеевич, нужна моя помощь?
– Вот сучка, – беззлобно сказал Корзунов и шлепнул Вику по заднице.
– Что вы себе позволяете! – возмутилась Вика с видом оскорбленной невинности.
– Удачи, коллеги! Не поминайте лихом.
Костик, насвистывая, вышел лёгкой походкой.
Вика проводила взглядом и обернулась к Диме с самой нежной своей улыбкой:
– Как аспирин, подействовал?
– Как это, отправили в отпуск? – спросил он.
– Это вежливая форма увольнения, Дмитрий Алексеевич, вы разве не знали? Он ведь как-никак, сын акционера. Не мы с вами.
Вика взялась ввести Дмитрия Алексеевича в курс дел, не тех дел, что обсуждаются на совещаниях. Для начала положила на стол лист преференций.
– Вот, пожалуйста, новый трудовой договор из отдела кадров, подпишите тут и тут, пожалуйста.
Дима было послушно потянулся за ручкой, ручка у него была в кармане, своя, шариковая. Но Вика посмотрела ласково, качая головой.
– Вы не спешите, изучите, может, вас что-то не устраивает, можете высказать свои пожелания. Кроме того, – Вика положила на стол ещё кипу бумаг на подпись, – В связи со вступлением в должность начальника отдела, ваш социальный пакет расширен, завизировать новые визитки и печать, ну и так, по мелочи. Вы, пожалуйста, отметьте галочками, что вам из этого необходимо и, если нужно, впишите недостающее.
Дима прочел выборочно:
– Служебное жилье в пешей доступности, автомобиль класса «А» с водителем, визитки, представительские расходы. Зарплата в размере…
Дима сглотнул, пытаясь скрыть радостный шок.
– О, взгляните ещё на последнюю страничку, там годовая премия, – промурлыкала Вика.
Диме нужно было время, чтобы переварить свалившиеся на него блага. Он откашлялся, взял себя в руки.
– Я посмотрю, оставьте.
– Конечно, Дмитрий Алексеевич, я рядом, если что.
Вика было вышла, но вернулась, кое-что вспомнив. Она достала сменную форму с фамилией Корзунова из-под стеклянной таблички на двери кабинета и тут же её порвала надвое, явно испытывая от этого явное удовольствие.
Как только секретарша ушла, Дима наконец выдохнул и осмотрелся. Он бывал в этом кабинете, разумеется, на летучках, на ковре, получал нагоняи. По ту сторону стола, и чаще всего стоял – Корзунов не слишком церемонился, забывая предложить присесть. А теперь Дима мог сесть в кресло, и даже в нём покрутился. В кабинете ещё пахло дорогим парфюмом Костика, и Диме передалось это ощущение приятной власти, вальяжности, успешности.
В панорамном окне отразилось небо. Город лежал, как на ладони. Вот она преференция сильных мира сего – смотреть свысока.
Дима недолго полюбовался в окно, затем стал исследовать своё новое место работы дальше. Бар с дорогими напитками – Костик не стал мелочиться – не только початые, но и запечатанные бутылки стояли в ассортименте, коньяки, виски, их названия Дима видел только в рекламе. Ну и в баре, куда они ходили с Леной. В голове, кстати, ещё витали отголоски похмелья. Но это было приятное чувство расслабленности, лёгкого головокружения.